Роль юридической науки в формировании и развитии гражданско-правовых понятий: история и современность

И.В. МОСКАЛЕНКО,

кандидат юридических наук

Формирование гражданско-правовых понятий тесно связано с возникновением такой формы правовой идеологии, как юридическая наука. Об этом убедительно свидетельствует процесс становления и функционирования системы гражданско-правового регулирования на различных этапах исторического развития общества[1]. Усилия представителей различных направлений правовой идеологии концентрировались не на обосновании конкретных гражданско-правовых предписаний, а прежде всего на формулировании (определении) основных гражданско-правовых понятий, имеющих наиболее важное значение для юридического опосредования  соответствующих типов экономических отношений. Практически на всех этапах социально-экономического развития общества такими гражданско-правовыми понятиями выступали правосубъектность, право собственности, гражданско-правовой договор.

В условиях рабовладельческих отношений творчество, например, римских юристов не содержало теоретического обобщения законодательства и практики. Оно носило сугубо казуистический характер, осуществляясь преимущественно в форме обсуждения конкретных споров, в связи с которыми предлагались соответствующие решения частноправовых вопросов. Тем не менее и в этой форме творчество юристов вполне соответствовало потребностям развитой экономической жизни, связанным со значительным усложнением способов юридического опосредования отношений оборота и многообразием средств эксплуатации малоимущих слоев населения.

В то же время, как известно, еще римскими юристами классического периода были выработаны специальные критерии (aequitas u jus naturale), которые позволяли им не только толковать правовые нормы, но и, ссылаясь на требования справедливости и естественного права, добиваться изменения положительного законодательства и утверждения новых правил и форм регулирования отношений частного оборота. Ни одна ветвь частного права не оставалась вне пределов критики под углом зрения этих критериев. Все они подвергались переработке и приобретали новое содержание. В результате сложившуюся систему римского частного права римские юристы более позднего периода могли лишь улучшать и совершенствовать, но ничего существенно нового добавить к ней уже не могли. В одной из составных частей Уложения Юстиниана — Институциях (institutiones sive Elementa) содержались известные классические определения понятий частного и публичного права. Институции содержали выдержки из сочинений известных римских юристов и использовались в качестве элементарного учебного пособия лицами, изучающими право.

В формировании понятийного содержания феодального права большую роль сыграли и так называемые глоссаторы — первые средневековые ученые-юристы ХI—ХIV веков (Якоб, Гуго, Гозна, Булгар, Равани, Бартол и др.) В своих многочисленных комментариях они сделали большой шаг на пути приспособления римского частного права к правовому опосредованию экономической основы феодализма. В более поздний период одним из направлений рецепции римского частного права стала попытка извлечения из него общих начал, под которые можно было бы подвести отдельные конкретные исторические частности. Формирование таких общих начал по замыслу юристов этого периода должно было сыграть решающую роль в систематизации римских источников, поскольку они способствуют отделению разнородных и соединению однородных фактов, изучению целого как средства более полного познания частного. Центральное место в цивилистической доктрине феодализма занимала разработка понятий правосубъективности, права собственности и договора, в том числе впервые — понятия юридического лица (средневековой корпорации). Его авторы, исходя из выдвинутого римскими юристами положения о том, что все принадлежащее корпорации не принадлежит ее отдельным членам, пришли к выводу о необходимости исключения из понятия корпорации всякого представления об индивидах, поскольку корпорация сама по себе есть нечто целое, самостоятельное и индивидуальное.

Первой попыткой теоретического обобщения понятия юридического лица явилась выдвинутая в средние века теория фикции, которая в течение многих столетий не сходила со страниц юридической литературы и была распространена в более поздний период исторического развития юриспруденции. Таким образом, разрабатывая цивилистические проблемы, средневековые юристы не только создали специфические правовые понятия, отражающие особенности феодальных отношений, но и внесли свой вклад в развитие юридических форм опосредования всякого экономического оборота, основанного на частной собственности.

В эпоху промышленного капитализма влияние на формирование фундаментальных понятий гражданского права в различной степени оказали научные теории естественного права, исторической школы права, волевой теории, догматической цивилистики, теории интереса. В этот период обосновывается положение о том, что собственность лишь охраняется государством, а ее использование предоставлено всецело усмотрению собственника, независимость и автономия которого гарантированы гражданским правом.

В законодательстве, относящемся к началу ХIХ века, понятие права собственности определялось как наиболее полное господство лица над вещью. Вместе с тем цивилистическая наука стремилась раскрыть и социальную природу понятия права собственности, усматривая в нем не отношение лица к вещи, а отношения между самими людьми. Такой подход впоследствии стал теоретической базой для законодательного ограничения содержания права собственника в интересах монополий. В качестве основополагающего признака понятия гражданско-правового договора выделялась его свобода, трактуемая как самоопределение сторон в заключении и формировании условий договора, а также недопустимости его расторжения по воле одной из сторон. Рассмотренные признаки понятий права собственности и договора на длительное время стали фундаментальными и незыблемыми для буржуазного гражданского права.

Важнейшим направлением цивилистической доктрины этого периода была разработка понятий частного и публичного права. Стремясь выявить отличительные признаки этих понятий, буржуазные цивилисты использовали в качестве критериев защищаемые цели и интересы, метод правового регулирования, а также различные комбинации сочетания этих критериев. Пристальное внимание цивилистической науки этого периода было направлено и на разработку понятий физического и юридического лица. При этом физическая личность с присущими ей от рождения субъективными правами объявлялась и юридической личностью. Юридические лица определялись как рожденные правопорядком субъекты, на которые искусственно распространяется юридическая способность правообладания. Предпринимались также попытки сконструировать определения юридического лица как корпоративного, так и учредительного типа.

Усложнение и обновление имущественного оборота объективно требовали совершенствования фундаментальных частноправовых понятий гражданского законодательства. Используя идеологические постулаты теорий свободного права, психологической, социальных функций, хозяйственного права, нормативной, философии прогматизма и экзистенциализма, представители цивилистической науки этого периода пытались наиболее тесным образом привязать понятия гражданской правосубъектности, права собственности, договора к объективным потребностям функционирования и развития существующих экономических отношений.

В рамках категории правосубъектности предпринимались попытки объединения таких признаков понятия юридического лица, как фиктивность и реалистичность. Этот дуализм в трактовке понятия юридического лица вполне соответствовал как необходимости использования разрешительной системы в качестве средства государственно-правового контроля, так и свободному образованию корпораций, требовавшемуся для централизации капитала. Дифференциация капиталистической собственности, выдвижение на передний план собственности капиталистических монополий обусловили и динамику развития взглядов на понятие права собственности. В этом контексте цивилистическая доктрина рассматриваемого исторического периода прошла по пути от собственности как социальной функции — через дифференциацию содержания собственности на вещественную и коммерческую — до социальной функции без всякой собственности. Понятие договора по-прежнему рассматривалось как центральный институт обязательственного права. Однако существенное развитие договорных связей обусловило необходимость дифференциации и научного обоснования понятий различных видов договоров: транспортных, страховых, валютных и др.

О том, что в условиях серьезных экономических преобразований прежде всего гражданско-правовые понятия становятся предметом научных дискуссий, наглядно свидетельствует и развитие цивилистической мысли в СССР. Так, в первые годы после Октябрьской революции весьма остро встал вопрос об определении и законодательном закреплении понятия национализации. Теорию и практику социалистического государственно-правового строительства волновало, какой характер носит национализация — карательный или преобразовательный? Является ли национализация обобщенной категорий по отношению к конфискации реквизиции, монополизации, секвестру, или выступает в качестве однопорядкового с ними способа приобретения права государственной собственности?[2] При определении понятия права собственности активно противоборствовали сторонники стоимостной концепции права и теории о едином хозяйственном праве. Легальное определение права собственности впервые было сформулировано в ст. 58 Гражданского кодекса РСФСР 1922 года. В ней говорилось: «Собственнику принадлежит в пределах, установленных законом, право владения, пользования и распоряжения имуществом».

Представители меновой концепции права отстаивали трактовку понятия права собственности в самом отвлеченном виде, не допуская образования частноисторических проприетарных понятий[3]. Сторонники же теории единого хозяйственного права, напротив, оперировали лишь этими понятиями и не касались абстрактного понятия права собственности[4]. По мере утверждения концепции единого гражданского права характерное для хозяйственно-правовой концепции нигилистическое отношение к абстрактным гражданско-правовым дефинициям постепенно преодолевалось. В учебниках по гражданскому праву 1938 года появилось общее определение понятия права собственности, обнаруживающее стремление авторов к его экономизации в одних случаях и к юридизации — в других[5].

О серьезном влиянии цивилистической науки на понятийное содержание гражданского права наглядно свидетельствует и острая борьба между цивилистами и сторонниками хозяйственного права, которая велась с конца 1950-х годов на протяжении почти 30 лет. Предпринималась попытка, вытравив частноправовую природу гражданского права, создать присущее только социалистическому строю хозяйственное право. Представители данной позиции все время апеллировали к социалистической идеологии и политэкономии, используя откровенно демагогические приемы, пытаясь даже объяснить тотальный дефицит товаров отсутствием хозяйственного кодекса[6].

Совершенствование и ускорение процесса формирования и развития системы гражданско-правовых понятий было обусловлено и выделением теоретико-правовых знаний в самостоятельную отрасль юридической науки. Одним из первых с обоснованием необходимости разработки общей теории права как самостоятельной юридической науки выступил немецкий правовед А. Меркель. В 1874 году он опубликовал статью, где доказывал, что те основные принципы, которые формировались тогда во вводных (общих) частях юридических дисциплин, должны быть осмыслены и объединены с точки зрения всей совокупности юридических знаний.

Как самостоятельное направление юридической мысли общая теория права раньше всех утвердилась в Англии в конце ХIХ века благодаря так называемой аналитической школе, которую возглавлял видный представитель юридического позитивизма Джон Остин. В России развитие общей теории права было ускорено необходимостью систематизации законодательства, проводимой в рамках реформ Александра II. Перед общей теорией права ставились задачи исследования общих понятий, лежащих в основе всякого позитивного права. К концу ХIХ века получило развитие и социологическое направление общей теории права, в центре внимания которого оказались исследования правовых явлений как явлений, обусловленных экономическими, социальными, политическими, национальными, психологическими и другими факторами.

Юридическая наука выступает интеллектуальным фактором формирования гражданско-правовых понятий. Ее роль и удельный вес в этом процессе в значительной мере обусловлены ее соотношением с правящей политической идеологией, то есть волевым (социальным) фактором. Социально-волевое содержание гражданско-правовых понятий отражает цели и интересы различных слоев населения, преломленные через государственную волю, опосредованную законотворческими органами. Интеллектуальное содержание гражданско-правовых дефиниций отражает степень научного познания предмета гражданско-правового регулирования, уровень развития правовых знаний, правовой культуры, состояние и качество идеального восприятия гражданско-правовой ответственности. Как подчеркивается в литературе, интеллектуальный фактор имеет подчиненное по отношению к социально-волевому фактору значение, т.е. воля является тем звеном, через которое объективно-отраженное (реальная действительность) преломляется в субъективно-отраженное (правовые формы)[7].

Однако этот в принципе верный тезис не снимает проблемы взаимодействия волевого и интеллектуального факторов в формировании гражданско-правовых понятий. Как известно, существовали и существуют различные точки зрения относительно роли и места юридической науки в правовом опосредовании общественных отношений. Например, в соответствии с нормативистской теорией права задача юристов состоит в формально-логических построениях права и обязанности вне связи с социальными явлениями. Представители социологической юриспруденции полагают, что юрист должен «выводить» право из реально существующих социальных связей[8]. В советский период роль юристов сводилась к комментированию и правовому оформлению партийно-политических решений.

Неоднозначное отношение к роли юридической науки в механизме правового опосредования общественных отношений сохранилось и после распада коммунистической политической системы. Один из судей Конституционного суда РФ полагает, что политика должна быть облачена в право, и юристы — за такую политику, однако это правовое содержимое должно делаться не юристами, а практикующими политиками[9]. По мнению

П.В. Крашенинникова, юрист, ставящий политическую целесообразность выше права, просто ужасен. Но если прогрессивно мыслящий юрист конструирует, разрабатывает и пишет закон, учитывая при этом все потребности общества, его можно считать прогрессивным[10].

Разрешение проблемы соотношения волевого и интеллектуального начал в формировании гражданско-правовых понятий затрудняется и острыми дискуссиями по поводу оптимизации частноправовых и публично-правовых методов в нормативно-правовом регулировании экономических отношений[11]. Кроме того, среди представителей цивилистической науки весьма живучими оказались политико-идеологические догмы, не приемлющие приоритета частного интереса в гражданско-правовом регулировании экономических отношений. Весьма показательной представляется позиция авторов, мягко говоря, своеобразно трактующих определение понятия предпринимательской деятельности, закрепленное в ст. 2 Гражданского кодекса РФ. По их мнению, сведение сущности понятия предпринимательской деятельности к «систематическому получению прибыли» является вульгарной трактовкой этого вида деятельности, оправдывающей «делание денег любым путем, жажду наживы и склонность к аферам»[13]. Между тем очевидно, что перечисленные факты являются не закономерным результатом реализации закрепленной в законе гражданско-правовой дефиниции, а проявлением порочной, антисоциальной сути субъектов, осуществляющих предпринимательскую деятельность[13].

О недостаточной развитости понятийного содержания современного гражданского права свидетельствует, в частности, то, что в ГК РФ отсутствуют определения таких, например, понятий (основных начал), как гражданское законодательство, злоупотребление правом, самозащита, гражданское правонарушение, гражданско-правовая ответственность. Этот пробел в значительной степени является результатом слабого развития теории гражданского права, о чем свидетельствует, в частности, тематика диссертационных работ цивилистов, а также недооценка многими цивилистами использования теоретико-правовых конструкций в гражданско-правовых исследованиях.

С сожалением следует констатировать, что указанные слабости современной цивилистической науки являются ее застарелой болезнью, о необходимости лечения которой писали еще классики отечественной науки гражданского права. Они, в частности, обращали внимание на отсутствие общей теории гражданского права и увлечение цивилистов догматической проблематикой.

Библиография

1 См.: Иоффе О.С. Из истории цивилистической мысли (Юриспруденция Древнего Рима) // Проблемы гражданского и административного права / Под ред. Б.Б. Черепахина, О.С. Иоффе, Ю.К. Толстого. — Л., 1962. С. 314—341; Он же. Из истории цивилистической мысли (Цивилистическая доктрина феодализма) // Теоретические проблемы гражданского права / Под ред. С.С. Алексеева, Р.А. Красавчикова. — Свердловск, 1970. С. 124—144; Он же. Из истории цивилистической мысли (Цивилистическая доктрина промышленного капитализма) // Сб. науч. тр. Киргиз. гос. ун-та. Сер. юрид. науки; Вып. 8. — Фрунзе, 1972. С. 700—156; Он же. Цивилистическая доктрина империализма: Учеб. пособие. — Владивосток, 1974; Развитие цивилистической мысли в СССР. Ч. 1. — Л., 1975.

2 См.: Венедиктов А.В. Организация государственной промышленности в СССР. В 2 т. — Л., 1957—1961. Т. 1. С. 221 и др.

3 См.: Новицкий И.Б. Право собственности. Комментарий к статьям 52—65 Гражданского кодекса. — М., 1925. С. 24;  Пашуканис Е.Б. Общая теория права и марксизма. — М., 1927. С. 87.

4 См.: Стучка П.И. Курс советского гражданского права. В 3 т. — М. — Л., 1927—1931. Т. 3. С. 21—24.

5 Подробно об этом см.: Иоффе О.С. Гражданское право. Избранные труды. — М., 2000. С. 333—345.

6 См.: Маковский А.Л. Предисловие к книге: Иоффе О.С. Гражданское право. Избранные труды. — М., 2000. С. 9.

7 См.: Кашанина Т.В. Правовые понятия как средство выражения содержания права // Сов. государство и право. 1981. № 1. С. 37—41.

8 См.: История политических и правовых учений / Под ред. В.С. Нерсесянца. — М., 1988. С. 701, 707.

9 См.: Закатова А. Возвращение Зорькина // Российская газета. 2003. 22 февр.

10 См.: Право на силу // Российская газета. 1998. 22 мая.

11 См.: Лаптев В.В. Современные проблемы предпринимательского (хозяйственного) права. Предпринимательское право в ХХ веке: преемственность и развитие. — М., 2002. С. 3—26.

12 Дойников И.В. Предпринимательское право. — М., 2000. С. 5.

13 См.: Злобин В.В. Субъективное гражданское право и экономическая безопасность частных предпринимателей: Дис. ... канд. юрид. наук. — М., 2003. С. 30—31.