Российская и зарубежная судебная практика по делам о свободе экономической деятельности (на примере налоговых споров)

УДК 347.9:336.201

Страницы в журнале: 98-102 

Т.А. Николаева,

кандидат юридических наук, доцент кафедры правового регулирования экономики и финансов Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ Россия, Москва ta.nikolaeva@migsu.ru

Анализируется российская и зарубежная судебная практика защиты права на свободу экономической деятельности  в контексте нарушений в сфере налогообложения и налоговых правоотношений.  Автор делает вывод о том, что судебная практика в странах романо-германской правовой системы оказывает существенное влияние на совершенствование и развитие предпринимательского законодательства, защиту прав и законных интересов предпринимателей.

Ключевые слова: свобода экономической деятельности, судебная практика, защита прав и законных интересов предпринимателей.

В  российской юридической науке до настоящего времени отсутствует общепризнанное определение экономической деятельности. Удачным можно признать достаточно широкое определение экономической деятельности как совокупности действий на разных уровнях хозяйствования, в результате которых частные лица удовлетворяют свои имущественные и духовные потребности посредством производства и обмена материальными благами.

Принцип экономической свободы включает содержание таких закрепленных Конституцией РФ прав, как право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, а также право каждого иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами. Имущество может находиться в частной, государственной, муниципальной и иной форме собственности, что означает возможность существования не только частной, но и государственной, муниципальной экономической деятельности. Главное, чтобы предпринимательская и иная экономическая деятельность не была направлена на монополизацию и недобросовестную конкуренцию.

В зарубежных странах отсутствует единый подход к пониманию свободы экономической деятельности. В законодательстве отдельных государств есть характерные особенности, присущие только данным национальным правовым системам. Встречаются примеры, когда торговая деятельность не считается экономической (в России торговля является разновидностью предпринимательства), а в некоторых случаях трудовая деятельность приравнивается к экономической (что, на наш взгляд не лишено смысла, но противоречит нормам Конституции РФ).

Судебными органами Российской Федерации термин «экономическая свобода» впервые был использован в постановлении Конституционного Суда РФ от 24.02.2004 № 3-П в деле о проверке статей и положений Федерального закона от 26.12.1995  № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее — Постановление № 3-П) [7]. В данном постановлении было сказано, что «принципом экономической свободы предопределяются конституционно гарантируемые правомочия, составляющие основное содержание конституционного права на свободное использование способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности». При реализации указанного права граждане «вправе определять сферу этой деятельности и осуществлять соответствующую деятельность в индивидуальном порядке либо кооперативе, т. е. путем создания коммерческой организации как формы коллективного предпринимательства, самостоятельно выбирать экономическую стратегию развития бизнеса, использовать свое имущество с учетом установленных Конституцией Российской Федерации гарантий права собственности (статья 35, часть 3 Конституции Российской Федерации) и поддержки государством добросовестной конкуренции (статья 8, часть 1; статья 34, часть 2 Конституции Российской Федерации)».

Анализ судебной практики свидетельствует, что  КС РФ достаточно часто признает не соответствующими Конституции РФ те или иные положения российского законодательства в части реализации принципа свободы экономической деятельности.

В условиях современной действительности важным является тот факт, что КС РФ среди условий реализации свободы экономической деятельности указывает гарантию стабильности, надежность гражданского оборота, государственное регулирование определенных видов экономической деятельности, а также отсутствие вмешательства со стороны государства в дела частных лиц [6; 7]. При соблюдении указанных условий в России будет эффективно осуществляться свобода экономической деятельности.

Ранее Высший Арбитражный Суд РФ (с 6 августа 2014 г. действует объединенный Верховный Суд РФ, созданный из ВС РФ и ВАС РФ) рассматривал дела о защите свободы экономической деятельности в ее различных проявлениях. Часто защита рассматриваемых прав находится во взаимосвязи с другими свободами граждан.

Анализ материалов судебной практики показывает, что чаще других вопросы защиты права на свободу осуществления экономической деятельности рассматриваются в контексте нарушений в сфере налогообложения и налоговых правоотношений.

Например, общество с ограниченной ответственностью обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным решения налогового органа о привлечении к ответственности и доначислении налогов на прибыль и на добавленную стоимость [9]. При этом истец ссылался на Постановление № 3-П, в соответствии с которым предпринимательский сектор имеет право на ошибки и просчеты в экономической деятельности, а судебный контроль не призван проверять экономическую целесообразность решений субъектов предпринимательской деятельности, которые обладают самостоятельностью и широкой дискрецией при принятии решений в сфере бизнеса. Следовательно, суды не оценивают экономическую целесообразность, поскольку в силу рискового характера предпринимательской деятельности в возможностях судов существуют объективные пределы выявления наличия в ней деловых просчетов.

По результатам рассмотрения спора суд пришел к выводу, что налоговым органом не было представлено достаточных доказательств того, что заявитель является недобросовестным и создавал схемы незаконного обогащения за счет бюджетных средств, что приводило бы к нарушению публичных интересов в сфере налогообложения и конституционных прав и свобод других налогоплательщиков.

Современная правовая доктрина и судебная практика позволяют полагать, что свобода экономической деятельности, помимо предоставления возможностей ее субъектам осуществлять определенную деятельность, предполагает полную ответственность субъекта за саму деятельность и за ее последствия. Целесообразность, рациональность, эффективность финансово-хозяйственной деятельности вправе оценивать лишь сам хозяйствующий субъект. Предпринимательская деятельность в силу своего рискового характера не позволяет объективно определить наличие в ней деловых просчетов. Исходя из принципа свободы экономической деятельности (ч. 1 ст. 8 Конституции РФ), налогоплательщик осуществляет ее самостоятельно, на свой риск, и вправе также самостоятельно и единолично оценивать ее эффективность и целесообразность. Таким образом, названный конституционный принцип не только декларирован, но и закреплен правоприменительной практикой.

Определенный интерес в области зарубежного опыта судебной защиты экономических прав и свобод частных лиц представляет практика Верховного суда США (далее — ВС США). Например, в Конституции США содержится оговорка об обратной силе; сформулирована она следующим образом: ни один акт об опале (наложении взысканий или наказаний) или закон, имеющий обратную силу, не должны приниматься (раздел 9 ст. 1). Кроме того, раздел 10 ст. 1 Конституции США запрещает штатам принимать законы, имеющие обратную силу [2].

Из буквального толкования приведенных конституционных норм следует, что, во-первых, оговорка об обратной силе, будучи закрепленной непосредственно в конституционном тексте, может и должна применяться к любым без исключения отраслям законодательства США; во-вторых, в связи с отсутствием ее детальной регламентации на конституционном уровне она может восприниматься как императивный запрет на придание обратной силы как правовым актам, ухудшающим положение отдельных лиц, так и улучшающим его [3].

Однако на сегодняшний день рассматриваемый принцип применяется исключительно в том толковании, которое было ему дано ВС США [1; 10, с. 25—38]. Так, в 1798 году, рассматривая дело Calder v. Bull, суд пришел к выводу о том, что данный принцип не является универсальным, он представляет собой лишь специальный юридико-технический термин, который подлежит применению исключительно к законам, устанавливающим ответственность за преступления. Таким образом, оговорка об обратной силе применяется только в уголовном законодательстве.

Запрета на придание обратной силы в налоговом праве, в том числе нормам, ухудшающим положение налогоплательщиков, в США, в отличие от России, не существует.

ВС США последовательно придерживается такого правового подхода. Так, разрешая дело United States v. Darusmont, суд счел соответствующим Конституции США решение Конгресса об обложении минимальным альтернативным подоходным налогом дохода от продажи акций, образовавшегося у налогоплательщиков за несколько месяцев до принятия данного закона. При этом суд исходил из того, что придание обратной силы налоговому закону хотя и ухудшало положение налогоплательщиков, но не было столь суровым, жестким и гнетущим, чтобы признать его противоречащим Конституции США. Кроме того, судом фактически была сформулирована презумпция, в соответствии с которой добросовестный налогоплательщик должен знать не только об уже действующих законах, но и проявлять должную степень заботливости и осмотрительности, отслеживая публичные обсуждения налоговых законов в Конгрессе и предполагаемые изменения налогового законодательства.

В деле United States v. Carlton ВС США дополнительно аргументировал недопустимость применения данного принципа в налоговом праве, прибегнув к конституционно-правовому истолкованию полномочий Конгресса в сфере издания налоговых законов. Он указал, что Конгресс должен иметь право на корректировку налоговых законов, в том числе путем придания им обратной силы, в случаях, когда это обусловлено стремлением уравновесить поступающие доходы и планируемые расходы бюджета.

Таким образом, можно сказать, что, осуществляя конституционно-правовое истолкование оговорки об обратной силе закона, высшие суды России и США хотя и применяют в качестве основного средства толкования один и тот же метод балансирования, но приходят к прямо противоположным выводам [1].

В настоящее время актуальна проблема судебной практики и ее роли в регулировании предпринимательских и иных экономических отношений. Судебные органы не занимаются правотворческой деятельностью и официально не принимают нормативные правовые акты. Это принципиальное положение отличает, например, ВС РФ от Государственного арбитража СССР, который в соответствии с п. 1 Положения о  Государственном арбитраже при Совете Министров СССР (утв. постановлением Совета Министров СССР от 17.08.1960) был вправе утверждать особые условия поставки продукции и товаров, а также инструкции о приемке продукции и товаров по количеству и качеству (в настоящее время инструкции не применяются; они выполняют роль рекомендательных документов).

Чаще всего сторонники рассмотрения судебной практики в качестве источника права указывают на возрастающую роль судебных органов в новых экономических условиях. Наблюдается тенденция к сближению источников правового регулирования в странах англосаксонской и континентальной правовых систем. При этом нужно особо подчеркнуть, что речь идет не о слиянии двух систем, а лишь об их сближении.

В государствах общего права в связи с изданием законов и актов делегированного законодательства сужается сфера применения судебного прецедента. В странах с континентальной правовой системой, напротив, заметно повышается значение судебной практики в регулировании общественных отношений.

Так, решения Федерального суда Германии, принимаемые в сфере частного права, а также в некоторых иных областях, фактически признаются источниками права. Иногда судебные решения кодифицируются (например, в трудовом праве). Вместе с тем в ряде западноевропейских стран (например, в Италии, Швейцарии) судебная практика в качестве источника права нашла законодательное закрепление. В Швейцарском гражданском уложении (§ 1) предусмотрено, что, если в законе не может быть найдено соответствующее положение,  судья должен решить дело на основании обычного права, а при отсутствии такого — по правилу, которое он установил бы в качестве законодателя. При этом он использует доктрину и практику.

В процессе судебной практики судьи фактически вносят многочисленные изменения в действующее право. Особенно это касается случаев, когда содержащиеся в законодательстве формулировки страдают неопределенностью (таковы, например, словосочетания «разумный человек», «разумная заботливость», «разумные цели»). При неопределенной формулировке нормы у судьи всегда имеются достаточные основания для мотивации любого принятого решения с учетом разумной заботливости честного человека. Гражданский кодекс РФ содержит многочисленные нормы, в которых говорится о разумности, разумном ведении дела, разумном сроке, разумной цене.

В этих и других случаях заметно повышается роль судебного толкования, в ходе которого происходит конкретизация и интерпретация норм права. Судебная практика играет роль фактора, оказывающего существенное влияние на совершенствование и развитие предпринимательского законодательства. Она служит своеобразным основанием для принятия изменений и дополнений, которые нужно внести в действующее законодательство.

Тем не менее судебный прецедент имеет вспомогательное значение по отношению к закону, его роль заключается в упорядочении отношений, которые либо не урегулированы, либо не могут быть непосредственно урегулированы законом в силу неясности или неточности законодательных формулировок.

Таким образом, в тех странах романо-германской правовой системы, в которых судебная практика в качестве источника не получила закрепления в законодательстве, в реальной действительности она играет важную роль. Не случайно западные юристы указывают на несоответствие формальной оценки судебной практики и ее действительного авторитета.

В свою очередь развитие современной экономической системы Российской Федерации предполагает создание и укрепление демократических механизмов защиты прав граждан и их объединений от посягательств других лиц, в том числе органов власти или должностных лиц, просматривается взаимосвязь прав и обязанностей личности и государства. Среди актуальных проблем экономического развития России в настоящее время наиболее важными можно признать определение места и роли судебной защиты прав предпринимателей в государственно-правовом механизме, утверждение сбалансированных взаимоотношений между государственными институтами и человеком (объединениями граждан). Правовое регулирование экономических отношений, являясь в большей части публичным институтом, затрагивает многочисленные сферы экономической деятельности и представляет интересы как государства, так и частных лиц.

Список литературы

1. Васькова Е.П., Храмова Т.М. Соотношение публичных и частных интересов при разрешении споров экономического характера: сравнительно-правовое исследование опыта судебного правотворчества РФ и США // Арбитражные споры. 2013. № 2. С. 115—154.

2. Конституции зарубежных государств: Великобритания, Франция, Германия, Италия, Европейский Союз, Соединенные Штаты Америки, Япония: учеб. пособие. 8-е изд., исп. и доп. М.: Инфотропик Медиа, 2012.

3. Мишин А.А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран: учеб. для вузов. 17-е изд., исп. и доп. М.: Статут, 2013.

4. Об акционерных обществах:  федер. закон от 26.12.1995  № 208-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1996. № 1. Ст. 1.

5. Перфилов Э.К. Роль конституционного суда Российской Федерации в защите права на свободу экономической деятельности // Евразийский юридический журнал. 2012.  № 7 (50). С. 65—70.

6. Перфилов Э.К. Защита права на свободу экономической деятельности арбитражными судами Российской Федерации // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2013. № 4. С. 32—43.  URL: http://www.journal-nio.com/index.php?option=com_content&view=article&id=1984&Itemid=119

7. По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 74 и 77 Федерального закона «Об акционерных обществах», регулирующих порядок консолидации размещенных акций акционерного общества и выкупа дробных акций, в связи с жалобами граждан, компании «Кадет Истеблишмент» и запросом Октябрьского районного суда города Пензы: постановление КС РФ от 24.02.2004 № 3 // Вестник КС РФ. 2004.  № 2.

8. Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 07.11.2012 № 09АП-30754/ 2012-АК по делу № А40-66280/12-115-448 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

9. Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 20.08.2013 № 06АП-3834/2013 по делу № А16-164/2013 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

10. Сырунина Т. Конституционные гарантии права собственности при изъятии имущества для публичных нужд: экономический анализ (на примере судебной практики США) // Сравнительное конституционное обозрение. 2009. № 5 (72). С. 25—38.