Российская теория разделения властей

УДК 342.4

Страницы в журнале: 41-44 

А.Ф. НАСИРОВ,

аспирант  Мурманского гуманитарного института

Научный руководитель:

Н.П. ФОФАНОВА,

кандидат юридических наук, доцент, зав. кафедрой гражданско-правовых дисциплин Мурманского гуманитарного института

Теория разделения властей обосновывалась и утверждалась на протяжении более двух столетий. Она выдержала проверку временем и остается стержнем всякой демократической политической системы. Понимание принципа разделения властей у отечественных правоведов схоже с точкой зрения западных коллег, но при этом имеет свои особенности.

Наиболее общим подходом в современных условиях является соединение идей единства и разделения властей, их взаимодействия и системы сдержек и противовесов.

Ключевые слова: теория разделения властей, стержень демократической политической системы, система сдержек и противовесов, индикатор демократизации, верховенство права.

The Russian theory of authorities division

Nasirov A.

The theory of powers division had been proving and declaring during more than two centuries. The theory of powers separation has been tested by time and it remains a core of any democratic political system. The understanding of the powers division principle by Russian jurists is similar with western one, but it has some peculiarities.

Under modern conditions, the general approach to the problem is to connect ideas of unity and powers division, their interaction and the policy of checks and balances.

Keywords: the theory of powers separation (division), a core of any democratic political system, policy of checks and balances, indicator of the democratization, the law supremacy.

На протяжении ХХ—начала ХХI века Россия пережила ряд социально-экономических, политических и правовых реформ. Перестройка, проходившая в период 1985—1990-х годов, придала ускорение эволюции фундаментальных правовых институтов России.

Процесс построения новой государственности выявил массу крупных теоретических проблем. Идеи и постулаты, которые было необходимо юридически закрепить в Конституции РФ 1993 года, нуждались в разработке с новых теоретических позиций.

Исторические особенности развития России — существование ее на протяжении почти всего XX века в условиях тоталитарного режима — явились определяющим базисом происходящих перемен. Было очевидно, что обеспечение прав и свобод человека, формирование гражданского общества и его институтов, создание рыночной экономики возможны только через становление демократического правового государства.

В этот период появился исторически значимый документ (ныне незаслуженно забытый многими) — Декларация СНД РСФСР от 12.06.1990 № 22-1 «О государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики». В нем провозглашались начала государственности новой России как демократического правового государства, основанного на положениях теории разделения властей.

Однако не стоит забывать о том, что режим диктатуры советского права обусловил отсутствие фундаментальных трудов по проблеме практической реализации принципа разделения властей. Все внимание правоведов было сконцентрировано на теории Советов как полновластных и «работающих корпораций». При данном подходе редким был не только вопрос исследования содержания принципа разделения властей, но и даже упоминание о нем.

Несмотря на то что ряд известных специалистов в области права (А.А. Мишин, Б.А. Страшун, Б.С. Крылов, М.А. Крутоголов, В.А. Туманов, В.Е. Чиркин и др.) затрагивали этот вопрос в своих научных трудах, в целом интересующая нас проблема остается недостаточно исследованной[1].

Понимание принципа у отечественных правоведов схоже с точкой зрения их западных коллег, но при этом имеет свои особенности. В связи с этим целесообразно проанализировать специфические черты российского понимания доктрины разделения властей в ходе адаптации нормы разделения властей к правовым реалиям российской государственности.

В научной литературе нет единого толкования принципа разделения властей, поэтому уместно обратиться напрямую к трактовке основателя доктрины — Ш.Л. Монтескье. «...Все погибло бы, — писал он, — если бы в одном и том же лице или учреждении, составленном из сановников, из дворян или простых людей, были соединены эти три власти: власть создавать законы, власть претворять в исполнение постановления общегосударственного характера и власть судить преступления или тяжбы частных лиц»[2].

Необходимо отметить, что идеи Монтескье не новы. Схожие мысли о разграничении государственных органов и их функций высказывались еще античными мыслителями. По мнению Платона, основным принципом идеального общества, представляющего собой «единый и неделимый организм», является разделение труда между различными сословиями: философами-правителями, воинами и работниками производительного труда, каждое из которых должно действовать в строго отведенной ему сфере, не вмешиваясь в чужие дела, и обеспечивать тем самым общие потребности полиса как совместного поселения.

Аристотель, так же как и Платон, различал три элемента всякого политического устройства: законодательство, управление и правосудие. Он полагал, что от их организации зависит благосостояние общества, да и само различие отдельных форм государственного строя.

По мнению Аристотеля, политическое устройство есть тот порядок, который лежит в основании разделения государственных властей[3].

Большое значение имела трактовка Платоном разделения труда как «основного принципа построения государства», которая явилась несомненно важным теоретическим положением, воспринятым в процессе формирования концепции разделения властей.

Однако саму концепцию разделения властей историки и политики создать не могли в силу чисто объективных причин: общественные потребности и практика того времени не создавали необходимых для этого условий. «У Платона не было, конечно, — писал В.С. Нерсесянц, — идеи разделения властей. Но платоновское представление о преимуществах смешанного правления присутствует в учении Монтескье о разделении властей, в частности при обосновании требования равноправия различных властей»[4].

Более того, нужно сказать, что Платон не признавал, а отрицал разделение властей. Однако В.С. Нерсесянц считал, что «данное обстоятельство нисколько не меняется от того, что правители поочередно то законодательствуют, то управляют, то судят. Это разнообразие их функционального проявления — лишь показатель широты тех властных полномочий, единство (а не разделение!) которых они олицетворяют и осуществляют»[5].

Идеи античных авторов породили среди российских правоведов точку зрения о том, что «учение о разделении государственной власти так же спорно, как и само государство и право»[6].

Данная позиция была подвергнута справедливой критике. В.С. Нерсесянц, сопоставив концепции разделения властей, выдвинутые античными авторами, и идеи, разработанные Дж. Локком и Ш.Л. Монтескье, пришел к выводу, что «дифференциация целостной государственной жизни имела место уже в древнем мире и античная мысль отразила этот факт. Однако ввиду отсутствия в древности абстракции политического государства отсутствовала также и абстракция власти политического государства, о разделении которой, по существу, и идет речь в Новое время»[7].

Как справедливо отмечает А.М. Барнашов, «существенное отличие политических взглядов древнегреческих мыслителей от буржуазной теории разделения властей состояло в том, что Джон Локк и особенно Шарль Луи Монтескье провозглашали разделение властей не просто как техническое распределение функций между государственными органами, а как разделение властвования в целях достижения классового компромисса между различными социально-политическими силами, боровшимися в период буржуазных революций за господство»[8].

Некоторые отечественные юристы полагают, что принцип разделения властей может формироваться двояко: «разделение властей» и «разделение власти». «Первое словосочетание, — по словам М.Д. Сомова, — употребляется в общетеоретическом плане и по отношению к государственному механизму других стран. Второе выражение используется при характеристике российского разделения государственных полномочий, которое на федеральном уровне закреплено в действующей Конституции России»[9].

Правда, по мнению М.Д. Сомова, в первом словосочетании чувствуется механический подход, предполагающий бесконечное дробление государственных функций на все более мелкие части, тогда как второе понятие больше отвечает государственно-правовой практике, учитывает насыщенность государственной власти нормативными установлениями, характеризующими ее суть. Принцип разделения властей — это юридическая категория с чертами политического явления, которая выражает функции государства[10].

Специалисты, исследующие проблему разделения властей, отмечают разные стороны этого сложного политико-правового явления.

В частности, различные специфические моменты принципа разделения властей выделяют А.А. Мишин, Б.С. Крылов, Б.Н. Топорнин, В.Е. Чиркин, Б.А. Страшун, Л.М. Энтин, Ю.А. Дмитриев.

Например, Б.Н. Топорнин полагает, что «принцип разделения властей — это в первую очередь учение о распределении функций и полномочий между тремя властями — законодательной, исполнительной и судебной». Он подчеркивает, что с помощью этого принципа можно предотвратить установление авторитаризма и диктаторского режима в обществе, создать систему сдержек и противовесов и т. д.[11]

Все это правильно, однако далеко не исчерпывает подлинного содержания и значения данного принципа. Б.С. Крылов, ссылаясь на труд Ш. Монтескье «О духе законов», отмечал: «...законодательный орган, во-первых, должен состоять не только из выборных представителей, народа, но и включать также “знатных”, которые занимают свое место в законодательном органе по праву наследования; во-вторых, законодательная власть не должна иметь права останавливать действие исполнительной власти»[12].

Заслуживающим внимания является мнение В.С. Шевцова, который считает, что «принцип разделения властей — продукт Нового времени, когда достигли высокого уровня созревания и развития демократическое гражданское общество и правовое государство. Следовательно, разделение властей имеет свои объективные социально-экономические и политико-духовные предпосылки, появление которых, а соответственно этому возникновение учений и теорий разделения властей приходится на рубеж XVII—XVIII веков западноевропейской истории по мере формирования там демократического гражданского общества и правового государства»[13].

А.А. Мишин проанализировал действие принципа разделения властей на примере США. Он подчеркивает длительный, сложный и довольно противоречивый путь развития связанной с ним теории. В частности, заслуживает внимания замечание о том, что учредители американской конституции никогда не помышляли о создании трех абсолютно независимых друг от друга властей. т. е. о модели некоего троевластия, возможного только в теории, но практически неосуществимого, и что на различных этапах развития американского общества система сдержек и противовесов имела конкретные специфические черты. Видоизменялись фактические и законные компетенции конгресса, президента и Верховного суда, появлялись новые виды отношений между этими органами. Однако сам принцип разделения властей никогда не переставал действовать. В общем и целом разделение властей есть органическое выражение самой демократии. Они друг от друга неотделимы[14].

Свой подход к принципу разделения властей сформулировал Б.А. Страшун. По его мнению, данный принцип в своем практическом воплощении означает структурно-функциональную определенность каждого из государственных органов, компетенция которого зависит от его правового статуса и фактического соотношения и размежевания полномочий с другими органами[15].

Очевидно, что в указанной характеристике доминирует формально-юридический аспект принципа разделения властей, что само по себе актуально и существенно, однако в ней отсутствуют элементы политической, правовой, исторической оценки, не в полной мере отражены реальное место, роль и значение принципа разделения властей в демократическом, правовом государстве.

Представляют интерес суждения относительно принципа разделения властей, высказанные В.Е. Чиркиным[16]. Он вполне обоснованно подчеркивает характерное для большинства конституций мира присутствие двух подходов к проблеме структуры государственной власти: социологического (власть народа) и организационно-правового (разделение властей). По нашему мнению, при всей условности такой градации и с учетом последующих эволюций, модификаций и дополнений данная классификация позволяет представить реальную структурно-правовую картину организации современной государственной власти, отвлекаясь от искусственных конструкций (в частности, включающих так называемую четвертую власть — средства массовой информации).

Интересным, хотя и небесспорным, является мнение В.Е. Чиркина о горизонтальном и вертикальном разделении властей: между федерацией и ее субъектами. При анализе проблемы единства государственной власти делается вывод о том, что наиболее общим подходом конституционного права в современных условиях является соединение идей единства и разделения властей, их взаимодействия и системы сдержек и противовесов[17].

Теория разделения властей, начиная с Дж. Локка и Ш.Л. Монтескье, обосновывалась и утверждалась на протяжении более двух столетий. Она породила огромное количество литературных произведений, в числе авторов которых были как сторонники данной теории, так и противники, как апологеты, так и критики. Тем не менее теория выдержала проверку временем и остается стержнем всякой демократической политической системы. «Безотносительно к форме государственного устройства (президентская или парламентская республика), — пишет А.Н. Медушевский, — принцип разделения властей является формальной гарантией политической свободы общества»[18].

В России многие государствоведы (В.М. Гессен, Н.М. Коркунов, С.А. Корф, Н.И. Лазаревский и др.) считали, что Ш.Л. Монтескье предлагал такого рода разделение властей, какое в действительности в его время не существовало вообще[19].

Г.Ф. Шершеневич находил расчеты Монтескье теоретически ошибочными и практически нереализуемыми. Не может существовать трех равных по силе властей, а законодательство, исполнение и суд — это только три формы проявления единой и неделимой государственной власти, а не три власти[20].

А.А. Жилин отмечал ущербность теории с точки зрения ответа на вопрос: как обеспечить единство властей, их сочетаемость, взаимодействие[21].

Н.Н. Ворошилов, анализируя учение о разделении властей, пришел к выводу, что в Англии в XVII веке имела место рестрикция королевского абсолютизма, а не разделение властей. Разделение властей следует понимать только как разграничение отдельных функций государственной власти, всегда единой и неделимой[22].

Н.М. Коркунов также говорил не о разделении властей, а о распределении функций между самостоятельными органами единой государственной власти[23].

Большинство советских ученых, опираясь на одно из высказываний К. Маркса о том, что разделение властей «на самом деле есть не что иное, как прозаическое деловое разделение труда, примененное к государственному механизму в целях упрощения и контроля»[24], а также на критические оценки В.И. Ленина о разрыве законодательной деятельности и исполнения законов в буржуазных странах[25], считали теорию разделения властей ненаучной, не имеющей какого-либо практического значения для организации государственной власти в СССР[26].

Тем не менее теория Ш.Л. Монтескье стала мировой политической силой, определившей ход государственного развития Европы и Америки, хотя ее практическая реализация имеет в каждой стране общие и частные закономерности.

Специалисты в разных областях права так или иначе касаются в своих трудах проблемы разделения властей в современном государстве и обществе.

Россия юридически закрепила принцип разделения властей в Конституции РФ. Данный принцип — это ценнейшее завоевание демократии, он может быть направлен против авторитаризма, может служить развитию правового государства. И важным индикатором демократизации современного российского общества является то, что в понимании подавляющего числа отечественных правоведов принцип разделения властей — один из основополагающих принципов демократической организации государства, предпосылка верховенства права и обеспечения свободного развития человека.

Библиография

1 См.: Топорнин Б.Н. Очерки парламентского права. — М., 1993. С. I—XII; Страшун Б.А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Т. 2. — М., 1995. С. 4—5, 8, 13, 95, 96, 120; Чиркин В.Е. Конституционное право зарубежных стран. — М., 1997. С. 128; Энтин Л.М. Разделение властей: опыт современных государств. — М., 1995.

2 Монтескье Ш.Л. Избранные произведения. — М., 1995. С. 290—291.

3 См.: Барнашов А.М. Теория разделения властей: становление, развитие, применение. — Томск, 1988. С. 11—14.

4 Нерсесянц В.С. Политические учения Древней Греции. — М., 1979. С. 166.

5 Там же. С. 184.

6 Абашмадзе В.В. Учение о разделении государственной власти и его критика. — Тбилиси, 1972. С. 4.

7 Нерсесянц В.С. Указ. соч. С. 184—185.

8 Барнашов А.М. Указ. соч. С. 17.

9 Сомов М.Д. Разделение власти: российский федеральный аспект. — М., 1998. С. 6.

10 См.: Сомов М.Д. Указ. соч. С. 7—8.

11 См.: Топорнин Б.Н. Указ. соч. С. 11.

12 Крылов Б.С. Парламент буржуазного государства. — М., 1963. С. 38.

13 Шевцов В.С. Разделение властей в Российской Федерации. Ч. 1. — М., 2004. С. 4.

14 См.: Мишин А.А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. — М., 1996. С. 266—267.

15 См.: Страшун Б.А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Т. 1. — М., 1993. С. 183.

16 См.: Чиркин В.Е. Указ. соч. С. 129, 132, 135.

17 См.: Чиркин В.Е. Указ. соч. С. 325, 327.

18 Медушевский А.Н. Идея разделения властей // Вестник Российской академии наук. 1994. Т. 64. № 1. С. 30; Марченко М.Н. Теория разделения властей и различные ее модификации на Западе // Журнал российского права. 1997. № 4. С. 81—91.

19 См.: Лазаревский Н.И. Русское государственное право. — Пг., 1917. Т. 1. Вып. 1. С. 79.

20 См.: Шершеневич Г.Ф. Общее учение о праве и государстве. — М., 1908. С. 334.

21 См.: Жилин А.А. Учебник государственного права: Пособие к лекциям. — Пг., 1916. С. 7

22 См.: Ворошилов Н. Критический обзор учения о разделении властей. — Ярославль, 1871. С. 44, 64, 130—171, 383, 407, 435.

23 См.: Коркунов Н.М. Русское государственное право. — СПб., 1913. Т. II. С. 9.

24 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. — М., 1955. Т. 5. С. 203.

25 См.: Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 37. — М., 1967. С. 500.

26 См.: Скуратов Ю.И. Разделение властей или распределение функций // Разделение властей и парламентаризм. — М., 1992. С. 60—73.