Системно-структурная модель специальных познаний, используемых в уголовном судопроизводстве

УДК 343.1 

Страницы в журнале: 91-93

Е.П. ГРИШИНА,

кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Российской таможенной академии

Статья посвящена проблемам определения дефиниции, разработки и обоснования модели специальных познаний, используемых в доказывании по уголовным делам. Рассматриваются информационная, прикладная (функциональная) и юридическая составляющие этих познаний.

Ключевые слова: сведущие лица, специальные знания, эксперт, специалист, уголовно-процессуальное доказывание, профессия, опыт, сведения.

Эволюция научных идей, взглядов, концепций — от разработки основ до нового, последовательного исследования теоретических и прикладных аспектов деятельности сведущих лиц — предполагает в качестве необходимой составляющей определение ряда дефиниций, прежде всего таких, как «специальные знания» и «специальные познания».

Понимание сущности, природы и содержания специальных познаний имеет неоценимое значение для их эффективного использования в доказывании: «…оно будет способствовать правильному определению областей знаний, которые могут быть использованы; привлечению к участию в следственном действии соответствующего специалиста; определению оснований и назначения экспертного исследования, его предмета, а также решению других вопросов»[1].

Прежде всего следует отметить, что «правовой аспект использования достижений научно-технического прогресса в уголовном судопроизводстве длительное время не привлекал к себе должного внимания ученых-процессуалистов и поэтому при всей актуальности оставался недостаточно разработанным»[2]. В результате целостного учения об использовании специальных познаний в производстве по уголовным делам нет.

Определенную сложность содержит в себе семантическое определение специальных знаний и специальных познаний (в науке уголовно-процессуального права и действующем законодательстве встречаются обе формулировки), ибо философские и авторские лингвистические трактовки этих понятий не всегда являются полными и тем более не отражают правовой сущности этих терминов.

Философия определяет знание как «проверенный общественно-исторической практикой и удостоверенный логикой результат процесса познания действительности, адекватное ее отражение в сознании человека в виде представлений, понятий, суждений, теорий»[3]. Схожее определение предлагается И.И. Трапезниковой, по мнению которой «знание» означает продукты общественной и духовной деятельности людей; идеальное выражение в знаковой форме объективных свойств и связей мира, природного и человеческого[4], а В. Копнин предлагает трактовку понятия «знания» как совокупности идей человека, в которых выражено теоретическое определение им предметов[5].

На основе анализа приведенных высказываний можно сделать вывод о том, что знание может быть представлено в виде определенной информации, не вызывающей сомнения, приемлемой для описания (характеристики) предметов и явлений действительности, непротиворечивой и предполагающей в качестве обязательного условия формирование в ходе творческого, активного процесса, именуемого общественной практикой. Значение практической деятельности людей в формировании подобного знания не усматривается. Но в уголовно-процессуальной деятельности нет места абстрактным идеям и сомнительным положениям, не проверенным и не апробированным в практической деятельности людей, — слишком важные задачи решаются в ходе применения этих знаний. Следовательно, для определения теоретико-правовой парадигмы специальных знаний, используемых в уголовном судопроизводстве, требуются дополнительные критерии.

Существует мнение, что термин «специальные знания»[6] является производным от понятия «специальность» (профессия)[7].

Уголовно-процессуальный кодекс РФ демонстрирует двойственный подход к характеризуемым понятиям: как следует из содержания ч. 1 ст. 58, «специалист — лицо, обладающее специальными знаниями…», в то же время ч. 4 ст. 80 гласит, что показания специалиста — сведения, сообщенные им на допросе об обстоятельствах, требующих специальных познаний. Законодатель проявил очевидную непоследовательность при изложении упомянутых статей: получается, что для того, чтобы быть привлеченным к участию в деле в качестве специалиста, нужно обладать специальными знаниями, а для дачи показаний в качестве специалиста этих знаний уже недостаточно — нужны специальные познания.

Схоластической может быть названа позиция ученых-процессуалистов, не усматривающих принципиальной разницы между понятиями «специальные знания» и «специальные познания»[8], отрицающими наличие между ними ощутимой корреляционной связи (корреляция — от лат. correlation — взаимозависимость, соотношение, взаимосвязь)[9].

Представляется целесообразным тезис о разграничении понятий «специальные знания» и «специальные познания», поскольку приставка «по-» несет в себе определенную усиливающую смысловую нагрузку, усложняя содержание термина.

По мнению В.Д. Арсеньева и В.Г. Заболоцкого, специальные знания в уголовном процессе следует рассматривать как систему сведений, полученных в результате научной и практической деятельности в определенных областях (медицина, бухгалтерия, автотехника) и зарегистрированных в научной литературе, методических пособиях, инструкциях и т. д., а специальные познания — как знания, полученные соответствующими лицами в результате теоретического и практического обучения определенному виду деятельности, при котором они приобрели необходимые навыки для ее осуществления[10].

Разумно предположить, что основной источник приобретения специальных знаний — образовательная сфера; знания не предлагают в качестве необходимого компонента прикладной характеристики, более просты по содержанию и не имеют структурного разграничения на информационную и прикладную составляющие.

Кроме того, отличие в содержании двух этих понятий состоит еще в том, что специальные познания являются неотъемлемым качеством личности, а специальные знания — результат изучения (постижения) каких-либо явлений, их систематизации, анализа, обобщения. Специальные знания могут содержаться в монографиях, научных и методических пособиях, учебниках, справочниках, руководствах и т. п.

Для обоснования теоретико-прикладной концепции специальных познаний как понятия, производного от понятия «специальные знания», и как признака основной принадлежности сведущих лиц в уголовном судопроизводстве немаловажное значение имеет и лингвистическое разграничение понятий «познание» и «познания».

В уголовно-процессуальной и криминалистической науке специальные знания иногда рассматриваются с позиции информационного подхода, а познания — исключительно функционального, т. е. специальные знания трактуются как знания, необходимые для собирания криминалистически значимой информации и приобретаемые в результате обучения или  практической деятельности, а специальные познания — как проводимые на основании специальных исследований[11]. Подобный подход с очевидностью демонстрирует подмену существительного «познания», отражающего результаты познавательной деятельности, существительным «познание», не употребляемым в русском языке в силу собирательного характера во множественном числе, отражающим активную деятельность по постижению закономерностей окружающей действительности. Получается, что в производстве по уголовным делам используются знания в форме познания.

Ю.Г. Торбин определяет познание как процесс приобретения новых знаний, а знания — как результат процесса познания[12]. Данное определение ближе к философскому, нежели к юридическому, поскольку информация, знания «в чистом виде», без прикладного аспекта, т. е. пригодности и реальной возможности использования в целях раскрытия и расследования преступлений, для науки уголовно-процессуального права весомой значимостью не обладают.

Д.А. Сорокотягина и И.Н. Сорокотягин рассматривают познание как «процесс отражения и воспроизведения в человеческом мышлении приобретенных знаний, накопленного жизненного и профессионального опыта, навыков, умений. Познание — это не только существующие знания, умения, навыки, опыт и т. д., но и прогнозирование способов их получения и цели их использования»[13].

Е.В. Селина в своем исследовании дает достаточно широкое определение специальных познаний, включая в их структуру знания, умения и навыки[14]. На прикладной характер специальных познаний указывает и Е.А. Зайцева, утверждающая, что познания — это совокупность знаний, усвоенных каким-либо субъектом, опосредованных им через свое сознание, вовлеченных им в орбиту своей практической деятельности[15].

Специальные познания в уголовном судопроизводстве выступают, таким образом, в виде результата познания действительности, обучения профессии, занятия наукой, ремеслом, промыслом, творчеством; помимо этого они должны обладать не только особым информационным, но и прикладным характером, а также возможностью быть использованными в правовых формах. Последний аспект весьма важен, так как применение специальных познаний в «свободной» форме, не связанной процессуальными и иными законодательными требованиями и ограничениями, делает невозможным придание в дальнейшем полученным сведениям силы доказательств, а в ряде случаев — и использование их в оперативно-розыскной деятельности.

Таким образом, специальные познания можно представить в виде сложного системноструктурного образования, включающего в себя:

а) специальные знания — сведения, которыми обладают сведущие лица (информационный блок);

б) навыки, умения (мастерство), профессиональный опыт применения (функциональный блок);

в) технологии, методики, процедуры применения (нормативно-технический блок).

Специальные знания — комплекс научно разработанной, достоверной, разнообразной по содержанию, непрерывно обогащающейся информации, представляющей собой содержание и результат теоретической и практической деятельности человека в различных областях, за исключением юридических знаний лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, необходимых им для оценки доказательств и принятия решений.

Навыки — действия, алгоритмы поведения, доведенные до совершенства, выполняемые точно, с минимальными затратами времени, грамотно, правильно, конструктивно.

Умения (мастерство) — способности лица творчески, оригинально, в оптимальном временном, пространственном и ином ресурсном режиме, независимо от фактических жизненных условий, обстоятельств и факторов, выполнять определенные действия по использованию специальных знаний.

Профессиональный опыт — сформировавшиеся в результате длительной профессиональной деятельности в определенной области психофизические свойства личности, обеспечивающие оптимальный режим и результативность применения лицом его специальных знаний.

Технологии, методики, процедуры применения — основанные на технических нормах правила, а иногда и требования, предъявляемые к деятельности по использованию специальных знаний.

Зачастую технологии применения специальных познаний предполагают использование специальных технических средств (приборов, оборудования). Так, по одному из уголовных дел, находящихся в производстве прокуратуры Московской области, специалист в сфере ювелирного дела пояснил, что дать подробную характеристику прозрачного камня без специального исследования с применением прибора Diamondsure американского производства (определяющего принадлежность бриллианта к природной или синтетической группе) не представляется возможным.

Системно-структурная модель специальных познаний в виде совокупности предложенных составляющих олицетворяет собой истинное содержание этих познаний в их многоаспектном проявлении, информационной и юридической значимости.

Библиография

1 Степанов В.В., Шапиро Л.Г. Концептуальные проблемы понятия специальных знаний в уголовном судопроизводстве // Электронный юридический журнал «Юрист-онлайн». Дата посещения: 04.11.2009.

2 Понюшкин В.А. Научно-технический прогресс в уголовном судопроизводстве: правовые аспекты. — Воронеж, 1985. С. 3—4.

3 Философский энциклопедический словарь. — М., 1983. С. 192.

4 См.: Трапезникова И.И. Знание как элемент структуры специальных знаний в уголовном судопроизводстве // Фундаментальные и прикладные проблемы управления расследованием преступлений: Материалы межвуз. науч.-практ. конф. (к 50-летнему юбилею кафедры управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России). Ч. 1. — М., 2005. С. 132.

5 См.: Копнин В.П. Диалектика, логика, наука. — М., 1973. С. 198.

6 Здесь и далее указывается термин, употребленный автором цитаты, поскольку в теории уголовного процесса и криминалистики допускается смешение и отождествление понятий «специальные знания» и «специальные познания». — Примеч. авт.

7 Такой точки зрения придерживаются, в частности, В. Зезянов и В. Циркаль (см.: Зезянов В.П. Роль, место и значение специальных знаний в криминалистической методике: Дис. … канд. юрид. наук. — Ижевск, 1994. С. 17; Циркаль В.В. Тактика производства следственных действий с участием специалиста: Дис. … канд. юрид. наук. — К., 1984. С. 22—23).

8 См., например: Эйсман А.А. Заключение эксперта (структура и научное обоснование). — М., 1967. С. 91.

9 См.: Косарев С.Ю. История и теория криминалистических методик расследования преступлений. — СПб., 2008. С. 275.

10 См.: Арсеньев В.Д., Заболоцкий В.Г. Использование специальных знаний при установлении фактических обстоятельств дела. — Красноярск, 1986. С. 4.

11 См.: Новиков А.А. Институт специалиста в уголовном судопроизводстве России: Дис. … канд. юрид. наук. — Калининград, 2007. С. 71—72.

12 См.: Торбин Ю.Г. Теоретические и прикладные проблемы обнаружения и использования в уголовном судопроизводстве следов и особых примет на живых лицах: Дис. … д-ра юрид. наук. — М., 2004. С. 42.

13 Сорокотягина Д.А., Сорокотягин И.Н. Судебная экспертиза. — Ростов н/Д, 2008. С. 53.

14 См.: Селина Е.В. Применение специальных познаний в российском уголовном процессе: Дис. … д-ра юрид. наук. — Краснодар, 2003. С. 29.

15 См.: Зайцева Е.А. Концепция развития института судебной экспертизы в условиях состязательного уголовного судопроизводства: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — М., 2009. С. 30.