Системное толкование и проблемы горизонтальной иерархии норм права

УДК 340.13 

Страницы в журнале: 15-21

М.Н. ИЛЮШИНА,

кандидат юридических наук, доцент, зав. кафедрой предпринимательского права, гражданского и арбитражного процесса Российской правовой академии Минюста России e-mail: alexi59@mail.ru

Рассматривается проблема системного толкования вновь созданных норм права в условиях действия горизонтальной иерархии норм и необходимости достигать цели регулирования корпоративных отношений в современных условиях.

Ключевые слова: правоприменение, толкование, горизонтальная иерархия норм, определение места новой нормы в системе норм, значение цели регулирования.

Systematic explanation and issues in horizontal hierarchy of standards of law

Ilushina M.

The problem of interpretation of the newly established system of law in terms of the horizontal hierarchy of norms and the need to achieve regulatory objectives of corporate relations in the modern world.

Keywords: law enforcement, interpretation, horizontal hierarchy of norms, the definition of new rules in place a system of norms, the importance of regulatory objectives.

Всвоем выступлении на Третьих сенатских чтениях в КС РФ 19 марта 2010 г. Председатель Высшего арбитражного суда РФ А.А. Иванов отметил: «С того момента, как наши высшие суды получили право принимать постановления пленумов о толковании законов, они перешли от классического континентального подхода, согласно которому судебный акт влияет только на то правоотношение, которое подвергалось анализу суда, к более широкому влиянию на социальные отношения»[1]. Деятельность по толкованию нормативных актов пронизывает весь юридический процесс, осуществляется в ходе правотворчества и правореализации. Стадии этих процессов урегулированы нормами права, однако изменения, вызванные реформами, также нередко требуют уяснения различных процедурных аспектов[2].

Ряд ученых рассматривают толкование как одну из стадий процесса правоприменения[3], но далеко не все представители юридической науки разделяют данную точку зрения. Так, А.Ф. Черданцев отмечает, что истолкование (интерпретация) норм права сопровождает весь правотворческий процесс[4]. И.И. Лукашук подчеркивает необходимость толкования в процессе создания норм, в ходе которого участники должны выяснить содержание будущей нормы[5]. А.А. Павлушина говорит о толковании как о пограничном состоянии и считает, что если акт толкования является обязательным, наделенным юридической силой для иных правоприменителей, то это часть правообразовательного процесса, а если такой акт имеет индивидуальный характер — это акт правоприменения[6]. Толкование самым тесным образом связано с проблемой влияния судебной практики на правотворчество, поэтому имеет право на существование позиция авторов, которые указывают на наличие двух видов судебных прецедентов: прецедента, создающего новую норму, и прецедента, дающего толкование действующей нормы. В частности, П.А. Гук пишет: «Под прецедентом толкования следует понимать судебное решение высшего судебного органа, создавшее наиболее точную формулировку смысла, содержащегося в законе (норме права), и имеющее обязательную силу»[7].

Однако в этой части рассматриваемого вопроса о месте толкования в правореализационном процессе следует согласиться и с мнением Д.А Пашенцева о том, что авторы, пытающиеся доказать существование судебного прецедента в качестве полноценного источника права в современной правовой системе России, фактически либо отождествляют понятия судебного прецедента и судебной практики, либо выдают толкование права за правотворческую деятельность[8].

Как известно, в частном праве признается как вертикальная, так и горизонтальная иерархия норм. Горизонтальная иерархия позволяет определить приоритет в применении норм, относящихся к одному уровню юридической силы, и, соответственно, ответить на вопрос, какой из источников подлежит применению в каждом конкретном случае. То есть в процессе построения горизонтальной иерархии норм необходимо определить место соответствующей нормы, источника в системе аналогичных элементов. Многие исследователи придают понятию «система» значение поворотного пункта в развитии современной науки. В.Н. Садовский и Э.Г. Юдин представляли системный подход как «новое направление в исследовательской деятельности», как новую систему принципов научного мышления[9]. М.Н. Марченко полагает: «Основное внимание исследователя сосредоточивается на уяснении сущности и содержания норм права путем сопоставления ее с другими, ранее принятыми нормами, установления ее места и роли в системе этих норм, определения характера ее многосторонних связей с данными нормами»[10]. Невозможно достичь цели толкования без уяснения значения для указанного процесса горизонтальной иерархии норм.

Определяются три принципа построения горизонтальной иерархии норм: принципы, устанавливающие приоритет нового закона перед ранее принятым и специального закона перед общим; и принцип, получивший особую актуальность в связи с активным нормотворчеством в области оборота прав, определенный в п. 2 ст. 3 ГК РФ и закрепляющий возможность применения правил, установленных не только ГК РФ, но и принятыми в соответствии с ним иными федеральными законами (только если возможность установления иных норм прямо допускается в ГК РФ)[11].

Наиболее актуальны эти процессы толкования становятся при внесении существенных новелл в действующее законодательство, изменяющих устоявшийся понятийный аппарат, объявляющих в ряде случаев отход от принципа диспозитивного регулирования и, соответственно, создающих новый механизм правового регулирования или новый правовой режим того или иного явления правовой действительности. Создается ситуация, когда тексты различных источников права не согласуются друг с другом. В результате применения их на практике получаются противоположные желаемым результаты. Толкование права предшествует его применению. Именно на толкование возлагается цель обеспечения перехода от нормы права, имеющей общий характер, к конкретной жизненной ситуации. Особое значение данный процесс приобрел в связи со следующими тенденциями в развитии гражданского и предпринимательского законодательства:

— прогрессирующим отставанием законодательства от реального состояния общественных отношений;

— низкой юридико-технической характеристикой новых законодательных актов;

— отсутствием объединяющей, генеральной идеи развития законодательства, регулирующего экономический оборот;

— снижением действия основополагающего принципа диспозитивности в регулировании предпринимательских отношений и, соответственно, нарастанием значения юридических процедур, не имеющих полноценного механизма реализации;

— увеличением применения оценочных категорий при разрешении споров.

Например, Федеральным законом от 30.12.2008 № 312-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» были введены новеллы, установившие новые требования к порядку, процедуре и форме отчуждения долей в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью (далее — общество). Одной из целей изменений являлось создание механизма, позволяющего прежде всего сохранять и восстанавливать публичный и корпоративный контроль за отчуждением долей в обществах. Однако в результате практики применения новых правил обнаружилось, что изменилась оценка доли в обществах как объекта гражданских прав. Ранее доля в обществах в доктринальной литературе понималась как право участия (право членства) и характеризовалась как совокупность корпоративных (членских) прав и обязанностей участников в отношении созданного ими юридического лица, состоящая из единого и неделимого комплекса прав и обязанностей члена общества[12]. Этой же позиции в целом придерживалась судебная практика: доля — это не имеющий материального воплощения объект гражданского оборота, представляющий собой единую и неделимую совокупность имущественных и неимущественных прав и имеющий определенную стоимостную оценку, выражающуюся в номинальной стоимости.

Основанием для такого вывода послужило принятие постановления Президиума ВАС РФ от 09.02.2010 № 13944/09 по заявлению ЗАО «Невский Гранит» о пересмотре в порядке надзора постановления ФАС Северо-Западного округа от 30.07.2009 по делу № А56-31225/2008 Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области (далее — Постановление). ЗАО «Невский гранит» обратилось с иском к ОАО «Петродворцовая электросеть» об истребовании из его незаконного владения 2/3 доли трансформаторной подстанции. Президиум ВАС РФ опроверг позицию кассационной инстанции, которая посчитала, что доля в праве, в отношении которой заявлены требования по иску, не является вещью, она не может находиться в фактическом владении какого-нибудь лица, поэтому не может быть истребована.

При этом надзорная инстанция установила ряд исходных позиций для всех способов защиты прав на «бестелесные вещи», к которым относится, по мнению суда, и доля в праве общества.

Во-первых, Президиум ВАС РФ указал, что под защитой нарушенного права имеется в виду возможность не только обращения в суд, но и достижения в суде правового результата, и таким образом ориентировал суды на поиск неформальных подходов к оценке заявленных требований для достижения целей защиты. При этом высшая судебная инстанция руководствовалась общим пониманием субъективного права любого обладателя имущества, пояснив, что, поскольку законодательство допускает такой вид имущества, как доля в праве собственности на неделимую вещь, при нарушении права на данный вид имущества его обладателю должна быть обеспечена защита.

Во-вторых, надзорная инстанция показала для нижестоящих судов ориентиры для квалификации заявленных требований — это та материальная цель, которая устанавливается из заявленных истцами требований. В данном случае правомерно рассмотрение заявленного обществом требования как иска о восстановлении права на долю.

В-третьих, Президиум ВАС РФ пояснил, что судам необходимо гарантировать всем участникам спора в отношении имущества равные со всеми остальными собственниками и приобретателями права на защиту и обеспечить стабильность гражданского оборота. Разрешая аналогичные дела, необходимо, исходя из характера и последствий нарушения, рассматривать такие требования с применением по аналогии правил статей 301—302 ГК РФ, т. е. правил о вещных исках[13].

Из Постановления вытекает ряд чисто материально-правовых выводов, в силу своего прецедентного характера ставших общеобязательными для нижестоящих судов, а также касающихся оценки долей в обществах с ограниченной ответственностью как любых «бестелесных вещей». В первую очередь это установка на признание доли в праве как вида имущества, и кроме того, на возможность применения общих правил о защите права собственности к имущественным правам, а именно правил об истребовании имущественных прав как любого другого имущества.

Но, обобщая значение Постановления для определения способов защиты прав на долю в обществах, надо отметить, что применение виндикационного иска по аналогии к корпоративным отношениям вызвано прежде всего отсутствием самостоятельного пригодного правового инструментария, способного обеспечить полноценную и адекватную защиту прав участников данных отношений, и, конечно, в таком виде удовлетворяет только потребности сегодняшнего дня и не отвечает на все вопросы, которые возникают при спорах о правах на долю в обществах.

Законодательство, определяющее публичный порядок внесения изменений в Единый государственный реестр юридических лиц (далее — ЕГРЮЛ), неожиданно стало пониматься и применяться самым противоречивым образом. Как известно, противоречивая практика создает довольно серьезные затруднения в правоприменении. Речь идет прежде всего о решении вопроса о наличии у нотариуса самостоятельных полномочий на подписание заявления о внесении изменений в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество. В соответствии с п. 14 ст. 21 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон об ООО) после нотариального удостоверения сделки, направленной на отчуждение доли или части доли в уставном капитале общества, нотариус, совершивший ее нотариальное удостоверение, в срок не позднее чем в течение 3 дней со дня такого удостоверения совершает нотариальное действие по передаче в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц, заявления о внесении соответствующих изменений в ЕГРЮЛ, подписанного участником общества, отчуждающим долю или часть доли.

 При этом в соответствии с п. 1.4 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 08.08.2001 № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» (далее — Закон № 129-ФЗ) при внесении в ЕГРЮЛ изменений, касающихся перехода доли или части доли в уставном капитале общества, заявителями могут быть следующие лица: участник общества, учредитель (участник) ликвидированного юридического лица — участника общества, имеющего вещные права на имущество или обязательственные права в отношении этого ликвидированного юридического лица, правопреемник реорганизованного юридического лица — участника общества, исполнитель завещания и нотариус. Возник вопрос: кто уполномочен подписывать такое заявление при продаже доли: только продавец, как это указано в п. 14 ст. 21 Закона об ООО, или еще и нотариус. Причем в ряде случаев участие нотариуса как лица, самостоятельно подписывающего заявление о внесении изменений в ЕГРЮЛ, очень актуально для предпринимательской деятельности, поскольку продавец не всегда может присутствовать при совершении сделки. Появилась и практика судов общей юрисдикции в виде кассационного определения Судебной коллегии по гражданским делам суда Ханты-Мансийского автономного округа — Югры от 8 декабря 2009 г., которая привлекла пристальное внимание юридической общественности. В основе данного дела лежит оспаривание нотариусом отказа ИФНС по Сургутскому району во внесении изменений в ЕГРЮЛ в связи с отчуждением доли. В данном случае заявление о внесении изменений подписала сама нотариус. Причем если первая инстанция посчитала, что нотариус не имела права самостоятельно подписывать заявление о внесении изменений в ЕГРЮЛ, то кассационная инстанция не согласилась с решением и отменила состоявшееся судебное постановление, заняв противоположную точку зрения. Надо отметить, что решение данного вопроса имеет большое значение как для правоприменительной нотариальной деятельности, так и для практики налоговой службы, поскольку для внесения таковых изменений установлен только 3-дневный срок с момента совершения нотариально заверенной сделки по отчуждению доли. И в большинстве случаев стороны сделки заинтересованы в том, чтобы такое заявление подписал и подал нотариус. Однако, как представляется, кассационная инстанция довольно примитивно рассмотрела проблему иерархии норм, регулирующих спорные правоотношения. Суд почему-то посчитал, что в данном случае вполне можно обеспечить регулирование  (в том числе специальное) оформления сделки отчуждения доли, а также процедуру подачи заявления в ЕГРЮЛ о внесении изменений правилами ст. 1 Закона № 129-ФЗ. Как известно, Закон № 129-ФЗ регулирует отношения, возникающие в связи  с ведением государственных реестров — ЕГРЮЛ и Единого государственного реестра индивидуальных предпринимателей. При этом, как сказано в той же статье, законодательство Российской Федерации о государственной регистрации состоит из ГК РФ, Закона № 129-ФЗ и издаваемых в соответствии с ними иных нормативных правовых актов Российской Федерации. Соответственно, по заключению суда, в данном случае должно действовать правило именно Закона № 129-ФЗ, по которому нотариус имеет право при переходе доли самостоятельно подать заявление о внесении соответствующих изменений в ЕГРЮЛ. Однако суд не учел, что в данном случае речь идет не вообще о переходе доли (а именно об этом общем правиле и говорится в Законе № 129-ФЗ), а о его частном случае — совершении сделки. Вопрос подачи заявления о внесении изменений в ЕГРЮЛ в случае совершения сделки регулируется положением, предусмотренным п. 14 ст. 21 Закона об ООО. И именно эта норма должна применяться в данном случае. Никакого противоречия с Законом № 129-ФЗ здесь нет, поскольку правовое регулирование перехода доли — это общее правило, а отчуждение доли на основании сделки — специальное правило, предусмотренное в другом законе, который не противоречит Закону № 129-ФЗ.

Косвенно такое же понимание правомочий нотариуса при нотариальном оформлении сделок с долями в обществах можно обнаружить и в информационном письме ВАС РФ от 30.03.2010 № 135 «О некоторых вопросах, связанных с применением статьи 5 Федерального закона от 30.12.2008 № 312-ФЗ “О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации”» (далее — Письмо ВАС РФ). В пункте 18 Письма ВАС РФ указывается на предоставление возможности нотариусу самому подать заявление о внесении соответствующих изменений в ЕГРЮЛ, но только в случае, если доля отчуждена участником до 1 июля 2009 г. и до этой даты не были зарегистрированы изменения учредительных документов общества в части такого перехода (до 1 июля 2009 г. изменения в составе участников общества влекли за собой изменение и учредительных документов). Тогда как отчуждение доли после 1 июля 2009 г. осуществляется в общем порядке, предусмотренном п. 13 ст. 21 Закона об ООО (п. 13 Письма ВАС РФ).

Эту же позицию заняла и Федеральная нотариальная палата Российской Федерации[14], которая также использовала для аргументации прием системного толкования норм, регулирующих переход доли в обществах по различным основаниям. Кроме того, Федеральная нотариальная палата указала, что самостоятельное заявление нотариуса для внесения соответствующих изменений в ЕГРЮЛ подается только в одном случае — для выполнения функций доверительного управляющего при управлении долями в обществе, имеющимися в составе наследственного имущества.

Толкование необходимо в тех случаях, когда наследуется доля в обществах и открывается она по действительной стоимости, а наследники не согласны с этой оценкой, считая ее заниженной по сравнению с рыночной оценкой имущества. Это тем более актуально в связи с отсутствием заинтересованности юридических лиц переоценивать имущество, стоящее на балансе юридического лица, и установленной в законодательстве ответственности за невыполнение этих обязанностей. В случаях, когда участниками общества не дано согласие на наследование доли в уставном капитале умершего участника общества, тогда как такое согласие в соответствии с уставом общества необходимо, объектом наследования может являться только действительная стоимость доли в уставном капитале умершего участника общества.

В соответствии с п. 5 ст. 23 Закона об ООО при отказе участников общества дать согласие на переход доли эта доля переходит к обществу в день, следующий за датой истечения срока, установленного Законом об ООО или уставом общества для получения такого согласия участников общества.

При этом общество обязано выплатить наследникам умершего участника общества действительную стоимость доли, определенную на основании данных бухгалтерской отчетности общества за последний отчетный период, предшествующий дню смерти участника общества, либо с их согласия выдать им в натуре имущество такой же стоимости (п. 5 ст. 23 Закона об ООО).

Действительная стоимость доли участника общества должна быть определена как часть стоимости чистых активов общества, пропорциональная размеру его доли в уставном капитале (п. 2 ст. 14 Закона об ООО). Однако в настоящее время нет специального нормативного акта, регулирующего определение стоимости чистых активов общества, поэтому следует руководствоваться письмом Минфина России от 24.08.2004 № 03-03-01-04/1/10, согласно которому «чистые активы — это балансовая стоимость имущества общества, уменьшенная на сумму его обязательств. Стоимость чистых активов определяется по последнему утвержденному в установленном порядке бухгалтерскому балансу общества»[15]. Если, например, участник общества умер в январе 2009 года, то действительную стоимость доли необходимо определять на основании данных годового баланса за 2008 год. Если он умер, скажем, в сентябре 2008 года, то для определения действительной стоимости доли необходимо составить баланс по состоянию на 1 сентября 2008 г.

Справка о действительной стоимости доли умершего участника общества составляется по запросу нотариуса и оформляется в произвольной форме с учетом обычных правил делопроизводства для официальных писем организации. Однако именно на этом этапе и возникает самое большое количество споров, поскольку наследники довольно часто не согласны с представленной обществом оценкой наследуемой доли и оспаривают ее. В данном случае важно пояснить, что нормы ГК РФ в части оценки наследственного имущества выступают в качестве специального правила по всем случаям наследования, в том числе и при наследовании долей в обществах.

В связи с вышеизложенным вполне показательно дело, рассмотренное ВАС РФ (определение от 16.07.2008 № 8753/08 по делу № А40-58428/06-19-204)[16], по которому было установлено, что решением собрания ООО «ИЦ Спектр» от 20 октября 2005 г. наследнице было отказано в удовлетворении заявления о вступлении в ООО «ИЦ Спектр» в качестве участника общества. Вместе с тем общество обязалось выплатить А.И. Горбуновой стоимость доли в размере 19 975 руб. Не согласившись с предложенной ей обществом стоимостью доли, А.И. Горбунова обратилась в арбитражный суд с требованием о выплате ей стоимости доли исходя из рыночной стоимости имущества. Суд указал, что, хотя в соответствии с требованиями статей 21, 23 Закона об ООО общество обязано выплатить наследникам умершего участника общества действительную стоимость доли, определенную на основании данных бухгалтерской отчетности общества за последний отчетный период, предшествующий дню смерти участника общества, либо с их согласия выдать им в натуре имущество такой же стоимости, ст. 1115 ГК РФ установлено, что ценность наследуемого имущества определяется исходя из его рыночной стоимости.

Согласно заключению ООО «Независимый институт оценки и управления» от 27 июня 2007 г. действительная стоимость 42,5% доли ООО «ИЦ Спектр», исходя из рыночной стоимости недвижимого имущества по состоянию на 5 февраля 2004 г., составила 986 тыс. руб. Судом кассационной инстанции на основании указанных выше норм права требования удовлетворены в размере 986 тыс. руб.[17]

На сегодняшний день вопросы соотношения действительной стоимости доли и рыночной стоимости доли требуют осмысления и толкования также и в связи с реализацией права выхода участника из общества и обязанностью выплаты ему действительной стоимости доли (ст. 23 Закона об ООО).

Таким образом, сверхзадачей системного толкования смысла норм права и воли законодателя является наиболее точное применение закона, направленное на достижение цели адекватного регулирования общественных отношений.

Библиография

1 http://www.arbitr.ru/press-сentr/news/speeches/27369.html

2 См.: Толстик В.А., Дворников Н.Л., Каргин К.В. Системное толкование норм права // КонсультантПлюс.

3 См., например: Михайлова О.Р. Толкование норм налогового законодательства: Учеб. пособие / Под ред. С.Г. Пепеляева. — М., 2004. С. 39; Марченко М.Н. Теория государства и права. — М., 2002. С. 615.

4 См.: Черданцев А.Ф. Толкование права и договора: Учеб. пособие для вузов. — М., 2003. С. 3.

5 См.: Лукашук И.И. Современное право международных договоров: В 2 т. Т. 1: Заключение международных договоров. — М., 2004. С. 605.

6 См.: Павлушина А.А. Теория юридического процесса: проблемы и перспективы развития: Дис. ... д-ра юрид. наук. — Самара, 2005. С. 228—229.

7 Гук П.А. Судебный прецедент: теория и практика. — М., 2009. С. 55.

8 См.: Пашенцев Д.А. Судебный прецедент как источник права в правовой системе России // Современное право. 2011. № 4.

9 См.: Исследования по общей теории систем: Сб. переводов / Общ. ред. и вступ. ст. В.Н. Садовского и Э.Г. Юдина. — М., 1969. С. 4.

10 Проблемы теории государства и права / Под ред. проф. М.Н. Марченко.  — М., 2002. С. 616.

11 См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 1: Общие положения. — М., 2001. С. 52—53.

12 См.: Илюшина М.Н. Сделки с долями в обществах с ограниченной ответственностью: вопросы теории и практики: Моногр. — М., 2010. С. 17.

13 Документ опубликован не был. Доступ из КонсультантПлюс.

14 См.: Рекомендации по применению отдельных положений Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» // КонсультантПлюс.

15 Документ опубликован не был. Доступ из КонсультантПлюс.

16 Документ опубликован не был. Доступ из КонсультантПлюс.

17 Документ опубликован не был. Доступ из КонсультантПлюс.