Современные криминологические аспекты противодействия религиозному терроризму

УДК 343.9:323.28

Страницы в журнале: 125-131

О.В. Дамаскин,

 доктор юридических наук, профессор,  заслуженный юрист Российской Федерации Россия, Москва dov39@mail.ru

Рассматриваются понятие, источники терроризма, особенности современного религиозного терроризма, потребности и возможности противодействия ему как угрозе национальной и международной безопасности.

Ключевые слова: терроризм, религия, религиозный терроризм, идентификация религиозных террористов, противодействие терроризму.

Стратегия национальной безопасности Российской Федерации [2] соответствует Концепции глобальной безопасности человека и окружающей среды, принятой в рамках ООН, в которой говорится: «Безопасность человека:

— это не просто безопасность страны, это безопасность народа;

— это не просто безопасность, достигнутая в результате обладания оружием, это безопасность, достигнутая в результате развития;

— это не просто безопасность государства, это безопасность каждого человека в своем доме и на своем рабочем месте;

— это не просто защита от конфликтов между государствами, это защита от конфликтов между народами.

Безопасность человека — это когда ребенок не умирает, болезнь не распространяется, этнические распри не выходят из-под контроля, женщину не насилуют, бедняк не голодает, диссидента не заставляют молчать, человеческий дух не подавляют» [3, с. 16].

В нашей стране интересы личности состоят в реальном обеспечении конституционных прав и свобод, личной безопасности, повышении качества и уровня жизни, в физическом, духовном и интеллектуальном развитии. Интересы общества включают в себя упрочение демократии, достижение и поддержание общественного согласия, повышение созидательной активности населения и духовное возрождение России. Интересы государства состоят в защите конституционного строя, суверенитета и территориальной целостности России, в установлении политической, экономической и социальной стабильности, в безусловном исполнении законов и поддержании правопорядка, в развитии международного сотрудничества на основе партнерства [1].

С началом ХХI века актуализируется проблема связи совершаемых актов терроризма с религиозными группами и индивидами, провозглашающими террор. Спектр террористических актов, сопряженных с религиозной мотивацией — христианской, еврейской, мусульманской и др., образует специфическую категорию религиозного терроризма.

Современный религиозный терроризм характеризуется доминированием религиозной мотивации, фактической или демонстративной, планируемых или совершаемых терактов индивида или религиозной группы. Относительное сокращение масштабов внутреннего и международного терроризма, этнических и националистических мотиваций в связи с окончанием в конце ХХ века Холодной войны сопровождалось ростом религиозных террористических групп из приверженцев основных религий и отдельных культов [6, р. 90].

Современный мир потрясают многие негативные явления, несовместимые с принципами гуманизма и прогрессивными идеалами нынешней цивилизации. В 2015 году количество террористических актов во всем мире превысило три десятка. Погибли и покалечены тысячи людей.

Широко известны нападения боевиков 7 января на офис редакции «Charlie Hebdo» в Париже; в феврале и апреле произошла серия взрывов в Багдаде (Ирак); в июне — теракты во Франции, Сомали, Тунисе; в июле — в Ираке, Турции; в августе — в Кабуле (Афганистан);

31 октября в Египте разбился самолет российской компании «Когалымавиа», на борту которого находились 224 человека; 13 ноября серия терактов в Париже унесла жизни свыше 120 человек, 112 человек погибло в концертном зале «Bataclan», где террористы захватили заложников. Наблюдается тенденция роста смертности вследствие терактов. В 2014 году террористическая деятельность возросла на 80% и унесла жизни более 32 тыс. человек. В 2015 году число погибших значительно возросло в связи с активизацией деятельности так называемого Исламского государства (далее — ИГИЛ*).

Двадцатого ноября 2015 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию по борьбе с террористическими организациями ИГИЛ и «Аль-Каида*», призывающую государства принять все необходимые меры в соответствии с международным правом, чтобы координировать свои усилия для предупреждения и пресечения террористических актов. Предполагается расширение списка запрещенных группировок, пресечение потока иностранных террористов в Ирак и Сирию и финансирования экстремистских группировок, извлекающих выгоду от продажи нефти и предметов древности, искоренение убежищ террористов в Ираке и Сирии [10].

В заявлении, принятом 20.11.2015 на совместном собрании членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы по вопросам борьбы с терроризмом, предлагается ужесточить уголовную ответственность за терроризм и пособничество ему, за вербовку и агитацию, финансирование и иную поддержку террористических группировок [9].

За последние десятилетия в мире, включая Россию, совершено множество террористических актов, поражающих своей жестокостью, направленных на запугивание населения и шантаж органов государственной власти и управления. Силовые структуры России ежегодно предотвращают десятки террористических акций и подавляют выявляемые организации вооруженных террористов. Однако необходимо конкретное представление о тех социально-мировоззренческих истоках, которые питают современные формы экстремизма и терроризма, особое место среди которых занимают экстремизм и терроризм, выступающие в облачениях ислама. Их незнание или игнорирование ведет к существенным просчетам в теории и практике противодействия религиозному терроризму.

К основным факторам социально-мировоззренческой ориентации относятся следующие утверждения:

— экстремистские и террористические акты не имеют ничего общего с вероучением ислама и его высокоморальными принципами;

— отдельные антигуманные акции есть эпизодические проявления отдельных элементов, фактически использующих ислам как ширму для своих амбициозных целей;

— классический ислам не содержит столь аморальных принципов, какими руководствуются современные асоциально-мусульманские элементы;

— ислам не источает никаких антипрогрессивных идей и находится в полной гармонии с интересами мира, прогресса и гуманизма;

— ислам в целом не может нести ответственности за деяния отдельных лиц, фактически действующих вне русла «религии ислама».

Однако за этими утверждениями в ряде случаев скрываются цели укрепления позиций ислама в мире, отведения от него критики со стороны общественности. Следует признать, что любая религиозная система как результат антагонистических социальных условий в своем содержании имеет конкурентное отношение к другим религиям. Это отношение, получая гипертрофированные формы, может экстраполироваться на целые сообщества, находящиеся вне данного религиозного культа.

Справедливости ради необходимо признать, что и другие религии, лежащие в основе обеспечения влияния на людей в целях идейного властвования над ними, прибегали к насилию, принуждению, выражавшимся в массовом уничтожении «иноверцев». Походы европейских христианских «крестоносцев», уничтожение «язычников» при колонизации Африки, Америки дают этому тезису достаточное подтверждение. Поэтому ислам в этом объективно закономерном процессе не является исключением.

Характерные особенности и цели религиозного терроризма вытекают из смешения с национальным конфликтом, являются результатом смеси национализма и религии, идеологии и религии. Эта смесь религиозных и политических элементов характерна для религиозного терроризма и выражается в различных формах.

В одних случаях мы наблюдаем применение «политической» теории и методов к религиозным проблемам (в форме терроризма). В других происходит противоположное (в форме терроризма): религиозная теория и методы вместе с религиозной риторикой применяются к политическим проблемам (в форме терроризма). В любом случае политика и религия используются для того, чтобы оправдать насилие. Эти случаи могут претерпевать трансформации, когда религиозный характер группы усиливается, а политический, следовательно, идет на убыль, и наоборот.

Группа может усиливать или ослаблять религиозный характер применяемых мер в связи с изменением обстановки или своей численности. Например, в отношении исламского движения Узбекистана утверждалось, что оно изменило свою миссию с борьбы с несправедливостью внутри страны на подстрекательство исламского экстремизма в глобальных масштабах, призывая к джихаду и получая финансовую поддержку из Ирана, Пакистана, Саудовской Аравии и Турции [8, р. 267]. Такие изменения не всегда приветствуются, имеются свидетельства разочарования среди кашмирских боевиков в связи с трансформацией религиозной борьбы в борьбу, которая ведется в интересах государства Пакистан [8, р. 134—137].

Трансформация является характерной особенностью религиозных террористических групп, качеством, за которым трудно, но необходимо следить. Процесс, с помощью которого группа пересекает границу между секулярной (светской) и религиозной деятельностью, многими аналитиками воспринимающуюся как важнейший шаг также при определении размеров группы, целей и масштабов деятельности, является противоречивой проблемой, подлежащей решению. Непосредственное и точное наблюдение может привести к выявлению меняющихся тенденций в некоторых группах, позволит обнаружить тенденцию к превращению в опасные и применяющие насилие объединения, выявить перегруппировку задач или средств деятельности, влияющих на наступление опасных последствий. В природе религиозного терроризма имеются различия в зависимости от районов, в которых он развивает свою деятельность. Ряд аналитиков подходят к изучению этого феномена, применяя различные методы в зависимости от географической местности, в которой группа развивает свою деятельность, специфики социальной общности, ее направленности.

Настоящие террористы-фанатики не дорожат ни своей, ни тем более чужой жизнью. Этот феномен, ранее существовавший в основном на Востоке, все более проявляется на Западе. Необходимо отрешиться от представления о том, что фанатизм является особенностью представителей отсталых обществ или низших слоев населения. Тоталитарные режимы в различных регионах мира, включая Европу, формировали многочисленные армии фанатиков.

Новые изощренные возможности влияния на сознание людей образует глобальная информационная сеть. Широкомасштабность пропаганды культа богатства как цели жизни и насилия как средства его достижения, легализации наркомании ведут к антагонистическим социальным противоречиям, добровольному отказу от социального статуса, к крушению незыблемости инстинкта самосохранения как регулятора действий человека. Потенциал агрессии массового терроризма реализуется в добровольцах, взрывающих себя, чтобы унести жизни действительных или мнимых врагов. Опасность такой агрессии многократно возрастает в условиях возможного технологического терроризма и обусловливает необходимость адекватного противодействия, включая исследование типологии и психологии исполнителей террористических актов как предпосылку активной профилактики.

Целесообразно сделать разграничение, отделив «религиозные» характерные особенности религиозных террористических групп от их «секулярных» особенностей. Религиозный терроризм и секулярный терроризм имеют различные системы ценностей, механизмы оправдания своих действий и концепции морали. Для религиозных террористов насилие — «божественный долг». Такое насилие, с их точки зрения, является оправданным и необходимым. Это дает возможность проводить широкую дискуссию относительно того, допустимо описывать акты некоторых групп как террористические или нет. Например, Эспозито полагает, что можно провести различие между исламским терроризмом и исламской деятельностью, когда мы говорим, например, о «ХАМАС*» или «Хезболла*» [4].

Характерными особенностями религиозного терроризма являются: повышенная религиозная мотивация; искренняя преданность своей религии; идентификация себя с исполнителем религиозной миссии, а не теракта; отнесение себя к избранным, ожидающим награду непосредственно от своего бога; четкое определение врага; использование простого, метафорического языка, с использованием библейских образов; преемственность традиций и соответствующих связей.

Важную теоретическую и практическую значимость имеет проблема превращения молодых людей в религиозных террористов. Почему молодые люди становятся террористами, просто будучи приверженцами своей собственной религии или атеистами? Фукуяма считал, что возрождение религии связано с безличностью и духовным вакуумом либеральных потребительских обществ [5, р. 14]. В значительной мере практика подтверждает подверженность таким реакциям отдельной части молодежи с несформированными убеждениями, ограниченным жизненным опытом, неокрепшей психикой.

Целенаправленная психологическая обработка таких молодых людей, как правило, сопряжена с применением простого, метафорического, образного языка, успокаивающего с помощью формирования доступных и находящих отклик представлений об обществе, их судьбе, о мире, друзьях и врагах. Язык террористов полон повторяющихся формул и самогипнотических медитаций, которые направлены на понижение способности к самостоятельному индивидуальному суждению. Такие характерные черты, как личный выбор и искренняя преданность, трансформируются в фанатизм, экзальтацию, стремление стать центром внимания, усиливаемые ощущением таинственности, конспирации, своей значительности, укрепляющие их экзотерическое измерение.

Главное состоит в том, что терроризм становится смыслом существования, теракт воспринимается как долг перед богом. Психологический механизм становления потенциального террориста — это путь от заниженной самооценки, неуверенности к эмоциональной религиозной фанатичной вере в бога и необходимости исполнения его воли на основе имевшейся и гипертрофически усиленной склонности к риску. Террористов набирают среди тех, кто чувствует себя отчужденным в культурном, социальном или политическом отношении, кто ощущает себя бессильными повлиять на дела своего общества с помощью переговоров и разговоров, в конкретных жизненных ситуациях. Религиозные террористы не считают себя террористами: они применяют насилие, чтобы выполнить то, что они рассматривают как «обязанность, которой пренебрегли» в рамках основной религии. Представляется, что в основе стратегии религиозного терроризма лежит внешне рациональная логика, с количественной и качественной точки зрения вызывающая ассоциацию с целью демонстрации уязвимости и слабых позиций врага. Качественная направленность религиозного терроризма состоит в нападении на символы культуры, представляющие ценности «врага», чтобы вызвать кризис на уровне системы ценностей. Количественная направленность религиозного терроризма состоит в активной демонстрации своей силы нападениями, чтобы психологически вызвать массовый ужас и дисбаланс на всех уровнях отношений и деятельности.

Склонность к более высокому уровню насилия и тщательный выбор целей, которые оказывают значительное влияние на население, становятся причинами роста религиозного терроризма. Однако гипотетический риск апокалипсических разрушений пока не предполагает ввиду ограниченности доступа к оружию массового поражения. Внутренний баланс в мусульманском мире на политическом и социальном уровне свидетельствует о том, что большинство мусульманских стран и их население не будут оказывать полной поддержки террористам.

Отрезвляющее воздействие произвело решение России о нанесении превентивных ударов по объектам террористов в Сирии. Вместе с тем деятельность ИГИЛ*, массовое перемещение мусульман в Европу, а европейских наемников — в Сирию остаются факторами, дестабилизирующими международную безопасность и обусловливающими потребность в активном противодействии. Религиозный терроризм демонстрирует активное стремление к быстрому обновлению и способность адаптироваться к новым сценариям деятельности, которую обеспечивает его значительная гибкость и выживаемость. Религиозный терроризм характеризуется в настоящее время широкой глобальной активностью, основывающейся на сетевых организациях, не обязательно организуемых в иерархическую структуру, однако способных осуществлять много контактов и широко распространять свое влияние; возможностях доступа к большим ресурсам, технологиям, коммуникациям, финансам, к оружию, от обычного до массового поражения.

 Рассматривая проблему идентификации религиозных террористов на основе обзора суждений экспертов по терроризму, представляется возможным выделить ряд характерных признаков опасной религиозной группы: апокалипсическое мышление и представление о том, что мир приближается к своему концу и что истинно верующие смогут насладиться желаемыми наградами в момент конца; харизматическое руководство, где лидер осуществляет власть над последователями в духовной, эмоциональной и сексуальной сферах; демонизация и остракизм аутсайдеров, сопровождающиеся намеренной изоляцией в рамках замкнутого сообщества; организация вооружения, о чем обычно свидетельствует складирование оружия, ядов или оружия массового поражения. При этом, по мнению большинства экспертов, доминирующим признаком опасности является апокалипсическое мышление [7].

Обзор практики позволяет констатировать, что противодействие религиозному терроризму имеет свои особенности, как правило, в ситуациях, исключающих действенность силовых или дипломатических усилий. Единой теории противодействия, как и практики взаимодействия в противодействии религиозному терроризму, до настоящего времени не выработано. Так, контртеррористическая стратегия США опирается на устрашение и истощение, основываясь на концепции, согласно которой, чтобы бороться с религиозным терроризмом, необходимо принять тот же язык, что и террористы. Постоянная ссылка на моральные концепции, такие как справедливость и свобода, являющиеся также фундаментальными ценностями, заходит так далеко, что определяет борьбу с терроризмом как «крестовый поход». Подходы Европейского союза отличаются от подходов США и опираются на переговоры, финансовые меры, судебные меры. Эти меры также оказываются недостаточными, поскольку до настоящего времени в них не учитывается этический компонент религиозного терроризма.

Проблема состоит в уточнении и конкретизации потребностей и поиске адекватных возможностей противодействия религиозному терроризму, обосновании действенного правового механизма контртеррористической деятельности. Изменения в подходах уже очевидны в некоторых странах. Так, в Италии обновленное судебное определение терроризма позволяет интерпретировать это явление таким образом, что оно становится шире и включает в себя привитие моральных ценностей и принципов. Если концепции, которым учат, подпадают под категорию, которую можно описать как «теорию террора», то в этом случае могут быть приняты адекватные правовые меры.

Разумеется, на практике это весьма деликатная ситуация, поскольку арестовывать проповедника за его наставления недопустимо в современных демократических обществах, если не доказать, что учение проповедника имело структурированное подрывное содержание. Часть гражданского общества европейских стран осуждает такой подход как вторжение в частную жизнь, слежку за гражданами. Отсутствие консолидированной позиции гражданских обществ в странах Европейского союза создало предпосылки для известных террористических актов с религиозной мотивацией во Франции, Швеции и других странах. В связи с этим заслуживает внимания опыт Израиля, практика неотвратимости адекватного возмездия за совершенное преступление.

Представляется, что в рамках международного сотрудничества правительства, силы полиции и службы безопасности должны ускорить процесс криминологического обоснования эффективных правовых мер противодействия религиозному терроризму, обмена опытом, сотрудничества и взаимодействия. Значительная роль в этом процессе принадлежит легальным религиозным организациям, их международным связям и сотрудничеству в противодействии деятельности ИГИЛ и других экстремистских и террористических организаций, дискредитирующих статус легальных религиозных организаций.

Представляется необходимой и неотложной организация системы целенаправленного, комплексного позитивного воздействия на умы молодежи, формирование ее конструктивной социальной ориентации, способной противостоять стратегии вербовки потенциальных смертников в ряды религиозных экстремистов и террористов. Следует, очевидно, интенсифицировать научную разработку криминологических причин предрасположенности к терроризму со стороны части молодежи в психологической, социальной, экономической сферах. Нужно признать как гипотезу, что эта предрасположенность является результатом ощущения отчуждения, бесперспективности, чувства одиночества, социальной изоляции, незнания путей выхода из критической ситуации и может быть преодолена путем оперативного выявления, конструктивного позитивного сотрудничества, социальной адаптации.

Необходимо найти новые возможности для социальной интеграции, преодоления отчужденности, адекватные потребностям и ожиданиям нашего времени. Это позволит применить наиболее эффективную стратегию противодействия вербовке потенциальных террористов. Вероятно, если мы действительно желаем сохранить нашу молодежь и улучшить ее жизнь, этот путь может потребовать масштабных правительственных решений, подтверждающих их реальность и адекватность жизненно важным интересам нашего общества и национальной безопасности России. Эта совокупность основных интересов личности, общества и государства определяет национальные интересы России в области экономики, во внутриполитической, международной, оборонной и информационной сферах, в социальной области, духовной жизни, образовании и культуре.

Актуализируется проблема централизации руководства и ответственности в сфере противодействия терроризму. Содержание этого процесса нуждается в адекватной юридической форме, а также в специальных правовых средствах защиты, обеспечиваемых государством в интересах личности и общества. Анализ законодательной базы борьбы с терроризмом позволяет констатировать, что Федеральный закон от 25.07.1998 № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» несовершенен. В нем отсутствует сформулированная целостная система мер предупреждения и непосредственной борьбы, а также ликвидации последствий терроризма, адекватных современным условиям. Это ведет к росту количества подзаконных актов, в том числе ведомственных, не соотносящихся между собой. Необходим учет требований п. «м» ст. 71 Конституции РФ, согласно которым безопасность государства находится в исключительном ведении Российской Федерации, а ст. 72 Конституции РФ относит обеспечение общественной безопасности к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов.

В связи с этим представляется целесообразным упорядочить процедуры законотворческой деятельности; соотнести концепции законов с потребностями практики и стратегии национальной безопасности; обеспечить квалифицированную информационно-правовую поддержку правотворческих решений; унифицировать в действующем законодательстве понятия «терроризм», «международная террористическая деятельность», «террористическая акция», «террористическая деятельность»; уточнить перечень статей Уголовного кодекса РФ, относящихся к преступлениям террористического характера; осуществлять конфискацию имущества лиц, совершающих террористические акты и способствующих им.

Противодействие подготовке и проведению террористических актов является задачей правоохранительных органов и спецслужб. Попытка некомпетентного участия в этом аморфной общественности, как показывает опыт Беслана, усугубляет растерянность и неорганизованность действий власти. Заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК РФ), усложняющее работу правоохранительных органов, стало весьма распространенным, хотя квалифицируется как преступление. Это обусловливает потребность адекватного научного криминологического обеспечения антитеррористической деятельности.

Разработка эффективных мер противодействия терроризму и основным направлениям его подрывной деятельности предполагает квалифицированное использование возможностей законопослушной части общества посредством правовых, политических, социальных, экономических, идеологических, административных и воспитательных методов, учитывающих специфику региона, в частности включающих следующие мероприятия:

— комплексный контроль миграционных потоков, их количественную и качественную характеристику, системный контроль криминогенных факторов и криминальной обстановки;

— разработку комплекса мер по предупреждению и пресечению террористических проявлений на объектах транспорта, энергетики и связи, в местах массового пребывания людей, в образовательных и медицинских учреждениях;

— создание условий, способствующих участию граждан и их объединений в обеспечении безопасности, предупреждении террористических проявлений;

— внесение предложений, направленных на выработку новых подходов к организации деятельности правоохранительных органов с учетом проведения мероприятий в рамках административной реформы;

— принятие мер по усилению контроля за миграцией населения, включая миграцию иностранных граждан и лиц без гражданства и нелегальную миграцию;

— формирование комплекса мер по обеспечению охраны объектов жизнеобеспечения, здравоохранения, образования, с выделением денежных средств на содержание охранной службы этих объектов как функции полиции;

— организацию контроля за деятельностью духовных образовательных учреждений, установление солидарной ответственности религиозных и иных общественных организаций за противоправное поведение членов этих организаций;

— разработку и контролируемое осуществление программ социально-экономического развития Южного федерального округа, с привлечением инвестиций в целях повышения уровня жизни граждан, предупреждения безработицы и снижения конфликтности в зоне Северного Кавказа.

Следует отметить, что основными объектами террористических актов в настоящее время выступают не персонифицированные представители высших органов государственной власти, а незащищенный неограниченно широкий круг населения, подвергаемого устрашению в целях дестабилизации обстановки, что накладывает  специфический отпечаток на содержание решений и мер, принимаемых руководством всех уровней, в сфере противодействия терроризму.

Список литературы

1. Национальная безопасность: концептуальные и практические аспекты. Материалы семинара «Стратегия развития» от 22.04.2002. М., 2002.

2. О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года: указ Президента РФ от 12.05.2009 № 537 // Российская газета. 2009. 19 мая.

3. Хроника ООН. 1994. Июль. С. 16.

4. Esposito J. The Islamic Threat: Myth or Reality? N.Y.: Oxford University Press, 1999.

5. Fukuyama F. The End of History? // The National Interest (Summer 1989). P. 14.

6. Hoffman B. Inside Terrorism. N.Y.: Columbia University Press, 1999. P. 90.

7. Lewy G. Religion and Revolution. N.Y.: Oxford University Press, 1974.

8. Stern J. Terror in The Name of God: Why Religious Militants Kill. N.Y.: Ecco, 2003. P. 134—137, 267.

9. URL: http://www.russia.nrt.com (дата обращения: 20.11.2015).

10. URL: http://www.tass.ru (дата обращения: 20.11.2015).

11. White J. Terrorism: An Introduction. Belmont, CA: Wadsworth Publishing, 2002.

-----------------------------

*- ИГИЛ – запрещенная в РФ террористическая группировка.

*- Аль Каида - запрещенная в РФ террористическая группировка.

*- ХАМАС - запрещенная в РФ террористическая группировка.

*- Хезболла - запрещенная в РФ террористическая группировка.