Современный взгляд на проблему теории разделения властей Ш.Л. Монтескье

УДК 340.15:342.5 

Страницы в журнале: 11-14

И.М. БАЙКИН,

аспирант Санкт-Петербургского юридического института (филиал) Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации

Автор с учетом политико-правовых взглядов С.А. Котляревского и Ф. Кистяковского на проблему теории разделения властей предлагает решение спора между учеными и практиками по поводу количества ветвей власти и в обоснование своей позиции приводит теоретические и практические соображения.

Ключевые слова: разделение властей, теория разделения властей, государственная власть, функции государственной власти, ветви власти, законодательная власть, исполнительная власть, судебная власть.

The Modern sight at a problem of the theory of division of authorities S.L. Montesquieu

The government functions — legislations, executions (management) and justice departure — are investigated. The author of work taking into account S.A. Kotlyarevsky and F. Kistjakovsky politic legal sights at a problem of the theory of division of the authorities offers the dispute decision between scientists and experts concerning quantity of power branches and in a substantiation of the position results theoretical and practical reasons.

Keywords: division of the authorities, the theory of division of the authorities, government functions, the government, power branches, legislature, an executive power, the judicial power.

В  Конституции РФ, как и в конституциях некоторых стран Западной Европы, закреплен принцип разделения властей, основоположником которого является Шарль Луи Монтескье. Монтескье выделил следующие положения своей теории. Существует три рода власти: законодательная, исполнительная и судебная, функции которых должны быть распределены между разными государственными органами. Если же в руках одного органа сконцентрируется власть, различная по своему содержанию, то появится возможность для злоупотребления этой властью, а следовательно, свободы граждан будут нарушаться[1].

По мнению Н.М. Коркунова, устранить возможность таких злоупотреблений нельзя. Осуществление функций государственной власти невозможно иначе, как через посредство органов, составленных из людей, никогда не чуждых своих личных страстей, интересов, стремлений. Поэтому в деятельности органов власти всегда возможно столкновение личных интересов с общими интересами государственного порядка, и всегда имеется опасность, что личные интересы, как более близкие, более живые, более непосредственно влияющие на людей, возобладают над государственными, как более отдаленными и отвлеченными. Изменить человеческую природу, искоренить из человеческой души личные страсти и интересы невозможно, поэтому обозначения общих государственных интересов приходится искать в такой организации государственного управления, чтобы разнообразные и противоречивые личные стремления людей сами парализовали друг друга. Эта цель может быть достигнута, если осуществление функций власти будет вверено не одному лицу, а многим — так, чтобы ни один значительный акт властвования не зависел исключительно от чьей-нибудь индивидуальной воли. У разных лиц личные интересы различны, и потому, стремясь каждый к осуществлению своего особого личного интереса, они будут противодействовать друг другу и тем самым ослаблять эти интересы[2].

Стоит отметить, что теория Монтескье выдержала проверку временем и нашла отражение во многих конституциях разных стран, в том числе и в ст. 10 Конституции РФ 1993 года, согласно которой государственная власть в России разделена на законодательную, исполнительную и судебную.

С тех пор как принцип разделения властей был сформулирован и получил признание, прошло более 200 лет. За это время произошли существенные изменения как в теоретическом понимании принципа разделения властей, так и в конституционной практике его реализации. Например, в литературе высказаны такие мнения: «Там, где есть разделение властей, там не бывает власти президентской, не совпадающей с исполнительной и контрольной властью, выходящей за пределы контрольных полномочий законодательных, исполнительных или судебных органов»[3]. Некоторые ученые говорят о том, что выделение иных ветвей власти — это искусственная градация, несущая в себе некоторые элементы публицистики и представляющая смешение разнопорядковых понятий[4].

Существуют и противоположные точки зрения относительно традиционных ветвей власти. Так, В.Е. Чиркин отмечает, что «концепция разделения властей имеет прежде всего ориентирующий характер», что «в угоду догматическому его пониманию не следует закрывать глаза на реальную ситуацию»[5].

По мнению Г. Еллинека, история литературы о государственном праве являет собой чрезвычайное обилие попыток классифицировать функции государства. Но прочное значение получило только различие трех главных функций государственной власти — законодательства, исполнения (управления) и отправления правосудия — при всем разнообразии в новейшей литературе воззрений на сущность этих функций и характер их взаимной связи. Тщательное исследование приводит к выводу о том, что здесь, как и во всех других важных политических и государственно-правовых теориях, различные классификации научного характера всегда строились на почве данной исторической действительности. Все классификации государственных функций, принадлежащие заслуживающим внимания авторам, всегда исходили из конкретного государства соответствующей эпохи с его своеобразными учреждениями, чтобы из наблюдаемых, действительно отправляемых им функций абстрагировать общее учение. Все они шли при этом следующим путем: каждый автор исходил из той системы государственных органов или каким-либо иным образом формально разграниченных полномочий высшего государственного органа, которые он наблюдал в современном ему государстве, и стремился свести эти различные органы или внешние формы проявления воли государства к положенным в их основу различным функциям. При этом автор исходил из того (нередко бессознательно), что базисом этого различия органов и форм должно служить различие по существу. Таким образом, и здесь в исторических явлениях искали рациональное начало, на основе конкретного исторического факта строили общую теорию. Но строго логической завершенности не сможет представить никакая классификация, так как речь идет о познании явлений жизни, а не мертвой материи, и все живое, направленное на практические цели, нередко чуждо логике. Только мертвая схоластика будет повсюду требовать — и тщетно искать этой логики[6].

А.Д. Керимов, ставя вопрос о том, достаточно ли выделения лишь трех ветвей власти, пишет: «Теория разделения властей нуждается в переосмыслении, совершенствовании, дальнейшем творческом развитии. Дело в том, что усложнение и ускорение общественных процессов, их буквально с каждым днем все более угрожающая бесконтрольность, объективно происходящее “втягивание” в орбиту государственного регулирования доселе неизвестных феноменов общественного бытия и многие другие факторы обусловливают необходимость создания новых властных институтов и структур, способных существенно повысить эффективность и вместе с тем обеспечить законность и справедливость управления социумом. Естественно, что эти институты и структуры далеко не всегда вписываются в традиционную триаду, как зачастую не вписываются многообразные проявления жизни в заранее разработанные схемы»[7].

Таким образом, формирование новых ветвей власти, как, впрочем, и модификация традиционных, — процесс неизбежный и исторически закономерный. Он уже начался во многих странах и находит отражение в трудах юристов. При этом следует иметь в виду, что далеко не все приводимые правоведами аргументы в пользу существования той или иной новой ветви власти можно признать в полной мере научно обоснованными или даже истинными. Представляется, в частности, что некоторые, в том числе и основополагающие, постулаты классической, восходящей еще к Дж. Локку и Ш. Монтескье теории разделения властей практически устарели, не вполне соответствуют сегодняшней действительности и поэтому нуждаются в корректировке и обновлении[8].

Н.М. Коркунов, исследуя данную проблему, пишет: «Эта теория Монтескье сделалась очень скоро весьма популярной. Не оставаясь только теорией, она была перенесена и в практическую жизнь и послужила главным руководящим началом для составления американских и европейских конституций конца прошлого и начала настоящего столетий. Но весьма скоро именно эти практические попытки последовательного проведения начала разделения властей, оказывающиеся на деле неосуществимыми, привели к сомнениям в безусловной правильности теории Монтескье. К тому же и более внимательное изучение самой английской конституции показало, что и там нет того строгого обособления трех властей, какое думал найти автор “Духа законов”. Парламент… не ограничивается одной законодательной функцией, а распространяет свое непосредственное влияние на все государственное управление… Монтескье представляет дело так, будто взаимное сдерживание органов власти возможно только при распределении между ними различных функций власти и притом именно только трех определенных функций: законодательства, исполнения, суда. Между тем ни с тем, ни с другим нельзя согласиться»[9].

Логический анализ суждений авторов, придерживающихся позиции о существовании только трех ветвей власти, приводит к следующим выводам. Законодательная, исполнительная и судебная власти представляют собой основополагающие ветви государственной власти, и именно эти три власти (и только они) существуют как в теории, так и в практике любого современного государства. Возражения о существовании иных ветвей государственной власти, о которых не упоминал в своих трудах Монтескье, этими авторами не принимаются, потому что не соответствуют теории разделения властей и идут вразрез с теорией французского ученого.

Другие специалисты полагают, что подобного обоснования явно недостаточно без учета стремительных изменений общественных отношений в информационном веке. К тому же следует принимать во внимание условия и среду жизнедеятельности Монтескье, поскольку не вызывает сомнений, что ограниченность временными рамками безусловно влияла на ход его мыслей.

Однако для более полного понимания общих положений о теории разделения властей, а также самой сути вопроса существования той или иной ветви власти важно рассмотреть политико-правовые взгляды С.А. Котляревского.

Переосмысление теории разделения властей ученый считает необходимым начать с пересмотра самого понятия власти, деятельность которой, как он полагает, имеет две стороны — формальную и материальную. Формальный аспект предполагает, что государственная власть осуществляется посредством каких-либо органов и соответствующих им процедур; материальный аспект означает содержательную деятельность государства. Например, «законодательная деятельность государства с формальной стороны включает в себя процедуру принятия закона парламентом, в материальном же плане речь идет об установлении нормы, направленной на регулирование общественных отношений. С точки зрения формальной закон может быть принят только парламентом, с точки зрения материальной норма может быть установлена любым органом власти. Иначе говоря, при формальном подходе под властью понимаются органы, при материальном — функции. Весь вопрос состоит в том, чтобы при рассмотрении деятельности государства различать власть как совокупность органов и власть как систему функций (здесь и далее выделено нами. — И.Б.), тонко и точно чувствовать диалектику взаимоотношений функциональной и организационной ее сторон»[10].

«С точки зрения современной социологии, — разъясняет свою позицию Котляревский, — функция отражает потребности общества, удовлетворить которые и призван создаваемый орган. Логически и исторически орган создается под функцию. Вместе с тем историческая практика показывает, что реализация одной функции может быть возложена на несколько органов или, напротив, один орган может осуществлять несколько функций. Здесь все зависит от специфики условий. Сами функции в разные эпохи, у разных государств различны, что создает большие трудности для их классификации»[11].

Итак, С.А. Котляревский констатирует, что «сложилась стойкая традиция понимания классической триады в формальном смысле как органов законодательной, исполнительной и судебной власти. Данная схема при всех ее достоинствах очень неточна и натянута. Реальная компетенция законодательных, исполнительных и судебных органов, представленная в конституциях, значительно шире той номинальной, которую предполагает схема. В функциональном отношении государственные органы не столько разделены, сколько, напротив, соединены множеством связей, что не дает возможности провести четкую границу между ними. Власть в своем источнике едина, хотя и может быть по-разному распределена»[12].

Думается, что разброс мнений о количестве ветвей государственной власти будет понятен при осмыслении следующих слов Ф. Кистяковского: «Государственная власть осуществляется не только в разных юридических формах, но и через посредство различных органов. В силу первоначально инстинктивного, а затем сознательного стремления к порядку и системе в государственной деятельности, различие функций государственной власти, по общему правилу, в большей или меньшей мере связывается с наличием органов государства, так что та или иная определенная функция осуществляется, если не исключительно, то по преимуществу, известным органом или особой группой связанных между собой органов. Нужно заметить, однако, что совпадение обоих различий, наблюдаемое в разных государствах в различной степени, никогда не является полным, т. е. никогда не бывает так, чтобы определенная функция власти осуществлялась всецело одним простым или сложным органом»[13]. Далее ученый пишет: «При определении общего понятия власти слово “власть” в прямом смысле обозначает известного рода субъективное право, в переносном смысле употребляется для обозначения лица или учреждения, осуществляющего это право. Например, “государственной властью” называются и принадлежащее государству право властвования, и само государство как субъект этого права. Такое видоизменение первоначального понятия играет весьма важную роль в учении о разделении функций государственной власти. Термин, обозначающий известную функцию власти, переносится и на тот орган, который по преимуществу осуществляет эту функцию. Например, в современном конституционном государстве под “законодательной властью” разумеется прежде всего право или функция законодательства, но тот же термин прилагается и к учреждению, главным образом предназначенному для законодательства, а именно к парламенту. Точно так же словами “судебная власть” обозначается как принадлежащее государству право суда, так и осуществляющие это право органы. Подобный же двоякий смысл имеет и выражение “правительственная власть”»[14].

Развивая мысли, высказанные Ф. Кистяковским и С.А. Котляревским, можно прийти к следующим выводам.

Во-первых, в каждом конкретном государстве можно выделить столько ветвей власти, сколько можно отыскать органов государственной власти. Основанием для выделения новых ветвей власти, о которых не упоминал Монтескье, служит формальный подход к определению «ветви государственной власти», а именно: осуществление государственной власти посредством каких-либо органов и соответствующих им процедур. А значит, конкретному органу государства будет принадлежать полномочие на осуществление определенного типа власти (контрольной, контрольно-надзорной, надзорной, прокурорской, уполномоченной, банковской (денежной) и т. д.). Подтверждением тому является суждение О. Пферсманна о том, что «если категории органов четко дифференцированы, то властей существует столько, сколько между этими категориями имеется различий»[15].

Во-вторых, у каждого органа государства имеется преимущественная функция власти, которую он осуществляет.

В-третьих, спор между учеными и практиками по поводу выделения нетрадиционных ветвей власти можно прекратить, если рассматривать теорию Монтескье только с точки зрения материального подхода к разделению не самого понятия «государственная власть», а функций единой государственной власти.

Библиография

1 См.: Сумбатян Ю.Г. Концепция разделения властей: история и современность // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. 2000. № 2. С. 4.

2 См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. 2-е изд. — СПб., 2004. С. 328—329.

3 Проблемы общей теории права и государства: Учеб. / Под общ. ред. В.С. Нерсесянца. — М., 1999. С. 580.

4 См.: Горобец В.Д. Доктрина разделения властей и права человека // Журнал российского права. 1998. № 4—5. С. 166—179.

5 Цит. по: Колпаков Н. Разделение властей в современном российском государстве // Конституционное и муниципальное право. 2001. № 2. С. 23.

6 См.: Теория государства и права: Хрестоматия: В 2 т. Т. 1: Государство / Авт.-сост. М.Н. Марченко. — М., 2004. С. 748—751.

7 Керимов А.Д. Современное государство: вопросы теории. — М., 2007. С. 96—117.

8 Там же.

9 Коркунов Н.М. Указ. раб. С. 323—327.

10 Цит. по.: Кроткова Н.В. Проблема разделения властей в государственно-правовом учении С.А. Котляревского // Право и политика. 2006. № 12. С. 127—133.

11 Там же.

12 Цит. по: Кроткова Н.В. Указ. раб.

13 Теория государства и права: Хрестоматия. Т. 1. С. 370—371.

14 Там же.

15 Цит. по: Станских С.Н. К какой ветви власти принадлежит прокуратура: опыт Конституционного суда Приднестровской Молдавской Республики // Конституционное и муниципальное право. 2005. № 8. С. 39.