Соглашения о зонах свободной торговли как правовой инструмент интеграционных и внешнеэкономических стратегий государств Восточно-Азиатского региона

УДК 341.241.8:346(5) 

Страницы в журнале: 116-120

В.И. КОРОЛЬ,

кандидат юридических наук, зав. отделом международного частного права и сравнительного правоведения Научно-исследовательского института частного права и предпринимательства Национальной академии правовых наук Украины walterking@inbox.ru

Рассматриваются двусторонние и многосторонние соглашения о зонах свободной торговли в качестве регулируемого нормами ВТО правового инструмента внешнеэкономических стратегий ключевых субъектов Восточной и Юго-Восточной Азии — Китая, Японии, стран-участниц АСЕАН, а также важных внерегиональных стран в рамках сосуществующих и конкурирующих проектов региональной экономической интеграции.

Ключевые слова: международные соглашения, зоны свободной торговли, ВТО, внешнеэкономические стратегии, региональная интеграция, Китай, АСЕАН.

Free Trade Areas Agreements as a Legal Instrument of the Integration and Foreign Economic Strategies of East Asia Region States

Korol V.

The article is dedicated to bilateral and multilateral Free Trade Areas Agreements as a legal instrument governed by WTO rules of the foreign economic strategies of East and South-East Asia key actors — China, Japan, ASEAN as well as high-powered non-region states within the framework of co-existing and competing regional economic integration projects.

Keywords: international agreements, free trade areas, WTO, foreign economic strategies, regional integration, China, ASEAN. 

В  условиях развертывания одной из основных глобальных тенденций — перемещения центра развития с Запада на Восток, имеющей все предпосылки для сохранения своего вектора в долгосрочной перспективе, актуальным является выявление сфер как сближения, так и конфликта стратегических интересов ключевых субъектов, представляющих такой гетерогенный в экономическом, цивилизационном и иных измерениях регион, как Большая Восточная Азия. При этом внешнеэкономическая политика внерегиональных субъектов должна формироваться с учетом специфики как региона в целом, так и отдельных субрегионов — Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии.

Такой общий подход объединяет субъектные константы и правовые переменные, в системе которых внимание стоит сфокусировать на использовании такого правового инструмента реализации внешнеэкономических стратегий, как региональные торговые соглашения (RTA), особенно соглашения о свободной торговле (FTA). Данные соглашения являются полифункциональными: они содействуют осуществлению региональной экономической интеграции на макроуровне, а также обеспечению интересов субъектов предпринимательства на микроуровне. При этом, с одной стороны, они должны отвечать требованиям системы норм, закрепленных, в частности, в ст. XXIV Генерального соглашения по тарифам и торговле (GAТТ), ст. V Генерального соглашения по торговле услугами (GATS) Всемирной торговой организации (ВТО), с другой — предусматривают возможность согласовать интересы путем урегулирования внешнеторговых отношений в углубленном и расширенном форматах, переходя к соглашениям соответственно типа ВТО+ и ВТО-Х.

Настоящая статья посвящена рассмотрению правоотношений, участниками которых выступают указанные выше субрегионы — страны «восточноазиатской тройки», прежде всего Китай и Япония, страны-участницы Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и лидер Южной Азии — Индия. С учетом такого широкого территориального охвата оптимальной является постановка следующей цели статьи — структурировать совокупность двусторонних и многосторонних соглашений о зонах свободной торговли, определяющих общие контуры и конкретные направления процессов региональной экономической интеграции в Большой Восточной Азии. Фокусирование внимания на данном виде соглашений обусловлено тем, что регулируемая нормами ВТО вторая форма экономического интеграционного объединения — таможенный союз — на данном историческом этапе для данного региона не актуальна даже теоретически.

Для достижения поставленной цели обратимся к официальным документам ВТО, текстам действующих и проектам региональных торговых соглашений, результатам исследований Г.М Локшина, Д.С. Раджана (D.S. Rajan), Д. Дзяньминя (Jianmin Jin), Д. Накагави (Junji Nakagawa) и У. Лианг (Wei Liang).

В современных условиях пока рано говорить о реальности осуществления проектов паназиатской экономической интеграции. Одной из идей, прогенерированных в рамках Азиатскоихоокеанского экономического  сотрудничества   (АТЭС) — форума, в деятельности  которого принимают участие, в частности, Китай, Россия, США, большая часть государств-членов АСЕАН, было создание зоны свободной торговли Азиатского-Тихоокеанского региона (FTAAP). Однако, как отмечают российские исследователи, в целом можно констатировать, что инициатива АТЭС, на которую в свете глобализации либерализации торговли и внимания к концепции открытого регионализма многие возлагали особые надежды, «захлебнулась». Интеграционные процессы в гигантском АТР после непродолжительного зигзага в сторону экстенсивного расширения снова вернулись в региональное русло[1]. Вследствие этого имеет место разработка и реализация относительно обособленных интеграционных проектов, что делает методологически обоснованной дифференциацию соглашений о свободной торговле по различным критериям, например, выделение соглашений действующих и потенциальных.

Своеобразным «ядром» процессов регионального сотрудничества и интеграции считается Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), созданная 8 августа 1967 года при подписании Бангкокской декларации Индонезией, Малайзией, Филиппинами, Сингапуром и Таиландом. Позднее к АСЕАН присоединились и получили статус ее членов Бруней (в 1984 году), Вьетнам (в 1995 году), Лаос и Мьянма (в 1997 году) и Камбоджа (в 1999 году).

Основные принципы их взаимодействия были зафиксированы в Договоре о дружбе и сотрудничестве в Юго-Восточной Азии, и лишь через сорок лет был принят Устав АСЕАН, вступивший в силу 15 декабря 2008 года, в соответствии со ст. 3 которого АСЕАН как межправительственная организация имеет статус юридического лица. Устав АСЕАН стал одной из базовых правовых составляющих, направленных на достижение стратегической цели — формирование к 2015 году Сообщества АСЕАН путем определения и подтверждения общих ценностей и целей, создания необходимой институциональной системы, кодификации правовых норм. Неотъемлемым элементом Сообщества АСЕАН является Экономическое сообщество АСЕАН, в рамках которого планируется создание единого рынка и промышленной базы со свободным движением товаров, услуг, капиталов, а также упрощенным режимом передвижения для предпринимателей, квалифицированной рабочей силы. Данный подход имеет очевидную параллель с базовыми элементами интеграционной модели Европейского союза, экономическая составляющая которой выступала на определенном этапе для АСЕАН позитивным ориентиром.

Ключевая особенность правового регулирования внешнеэкономических отношений в рамках АСЕАН обусловлена существенным разрывом в уровнях экономического развития между государствами-членами. Вследствие этого, в частности, в рамках созданной в 1992 году зоны свободной торговли АСЕАН (AFTA) был предусмотрен асимметричный подход к либерализации внешнеторгового режима шестью более развитыми и четырьмя менее развитыми государствами — Вьетнамом, Лаосом, Камбоджой и Мьянмой. Таким образом, если государства первой группы уже осуществили до 2010 года снижение уровня пошлин на определенную группу товаров до уровня не более 5%, то государства второй группы должны предпринять аналогичные действия позднее — до 2015 года.

Для формирования Экономического сообщества АСЕАН необходимо достижение промежуточных целей в ключевых сферах, предусмотренных, в частности, в новом Соглашении о торговле товарами (ATIGA) (подписанном в 2009 году и являющимся кодифицированным, что позволило усовершенствовать и объединить в рамках одного документа все правовые аспекты, касающиеся торговли товарами), Рамочном соглашении об услугах (AFAS), Соглашении об инвестиционной зоне АСЕАН (AIA). Создание благоприятных с точки зрения государств публично-правовых предпосылок является необходимым, но не единственным условием для успешной реализации данной идеи, вследствие чего не меньшее значение имеет и своеобразный «коэффициент их использования» субъектами внешнеэкономической деятельности государств АСЕАН, чему опосредованно должен содействовать и подобный действующему в рамках ВТО механизм разрешения споров.

Несмотря на выдвижение именно АСЕАН на роль «ядра» региональной экономической интеграции, целесообразно подчеркнуть, что степень свободы такого ядра является весьма относительной, поскольку достижение всего комплекса стратегических целей АСЕАН в научно-технологической, инвестиционно-инновационной, промышленной и внешнеторговой сферах находится в прямой зависимости от внешней среды, прежде всего от уровня взаимодействия со странами «восточноазиатской тройки» — Китаем, Японией и Южной Кореей. При этом стоит отметить, что ведущие страны азиатского региона — Китай и Япония — относительно поздно по сравнению с Европейским союзом и США стали использовать такой правовой инструмент внешнеэкономической политики, как соглашения о зонах свободной торговли (Free Trade Area Agreements) и соглашения об экономическом партнерстве (Economic Parnership Agreements).

Развитие экономических отношений АСЕАН с другими ключевыми субъектами региона осуществляется в различных форматах. Одним из основных является формат АСЕАН+1, в рамках которого АСЕАН взаимодействует с КНР, Японией, Южной Кореей, а также с Индией на основе действующих двусторонних соглашений.

Основы и приоритетные направления взаимодействия АСЕАН и КНР закреплены, в частности, в Рамочном соглашении о всеохватывающем экономическом сотрудничестве 2002 года. При этом интенсификации торговых отношений между их субъектами внешнеэкономической деятельности способствовало Соглашение о зоне свободной торговли Китай-АСЕАН (CАFTA), ставшей по масштабу третьей в мире.

Стоит отметить, что стратегия Японии в отношении АСЕАН обусловлена в значительной степени именно активностью Китая в этом направлении. Осуществляя сравнительно-правовое исследование стратегий двух стран в отношении региональных соглашений, японские исследователи Д. Накагава и У. Лианг отмечают, что переход Японии к заключению соглашений об экономическом партнерстве (ЕРА) и двусторонних инвестиционных соглашений (ВІТ) обусловлен экономическими интересами японских корпораций, деятельность которых стала осуществляться в менее благоприятном правовом режиме на внешних рынках по сравнению с конкурентами из тех стран, которые заключили соглашения о зонах свободной торговли[2]. В результате Японией было также заключено Соглашение о зоне свободной торговли с АСЕАН как составляющее двустороннего Соглашения о всеохватывающем экономическом партнерстве между ними.

Соглашениям Китая и Японии с АСЕАН присущи как общие черты, так и особенности, проявляющиеся, в частности, в следующем. Оба соглашения, вступившие в силу с 1 января 2010 года, предоставляют более мягкий правовой режим для четырех менее развитых государств АСЕАН до 2015 года, в то же время соглашение Японии, в отличие от соглашения Китая, можно отнести к расширенным (ВТО-Х).

В рамках реализации стратегии Индии Look Asia в 2009 году подписано двустороннее соглашение c АСЕАН о зоне свободной торговли, которое не включает сферы торговли услугами, технологического сотрудничества, инвестиционных отношений и охватывает только торговлю товарами и предусматривает снижение уровня таможенных пошлин для целого ряда товаров до 2015 года. Вместе с тем такой суженный формат сотрудничества, скорее всего, будет расширен за счет отмеченных сфер, для чего создана юридическая основа в виде Рамочного соглашения между АСЕАН и Индией о всеохватывающем экономическом сотрудничестве, которым предусмотрено формирование Региональной торговой и инвестиционной зоны АСЕАН—Индия. В связи с этим проводятся переговоры о заключении специальных двусторонних соглашений, при этом на достижение компромисса стороны подвигают внешние факторы, один из наиболее существенных среди которых можно охарактеризовать лаконично — все тот же «фактор Китая».

В целом повышение роли Индии воспринимается неоднозначно Китаем, императивом которого, с точки зрения индийского исследователя Д.С. Раджана (D.S. Rajan), является установление регионального экономического порядка с доминированием КНР, поскольку исключительно в таком случае могут быть обеспечены его стратегические интересы[3].

Следующая интеграционная модель выражена формулой АСЕАН+3. Стратегической целью в рамках данной модели является создание Восточноазиатского сообщества, в котором экономико-правовая составляющая носит, в отличие от предыдущей модели, не реальный, а потенциальный характер. В данном случае речь идет о создании, возможно к 2017 году, Восточноазиатской зоны свободной торговли (ЕAFTA), а также Восточноазиатской зоны инвестиционного сотрудничества путем расширения территориальной сферы действия инвестиционной зоны АСЕАН (АIA).

Если Китай заинтересован в реализации именно такой интеграционной модели, то в данном случае имеет место несовпадение его интересов с интересами Японии, которая является сторонником более широкого формата сотрудничества, выраженного изначально другой формулой — АСЕАН+6, которая предполагала расширение состава участников АСЕАН за счет Индии, Австралии, Новой Зеландии. В рамках данного проекта речь идет о функционировании Восточноазиатского саммита и подписании в более отдаленном будущем углубленного соглашения об экономическом сотрудничестве (СЕРЕА).

В правовой плоскости Китай не может сдержать неблагоприятный с точки зрения его интересов процесс расширения круга странучастниц Восточноазиатского саммита, в работе которого с 2011 года принимают участие Россия и США. Это обусловлено тем, что данные страны выполнили все условия, необходимые для получения полноправного статуса, а именно присоединились к Договору АСЕАН о дружбе и сотрудничестве и получили статус партнеров по диалогу с АСЕАН, которых в настоящее время насчитывается десять, в их числе Европейский союз. Вместе с тем Китай придерживается той неизменной позиции, согласно которой процесс региональной интеграции должен осуществляться исключительно региональными государствами в приоритетном формате АСЕАН+3 с формированием соответствующей зоны свободной торговли EAFTA, что предполагает учет интересов внерегиональных субъектов субсидиарно.

Из изложенного выше вполне мог следовать заключительный вывод о китаецентричности процессов формирования нового регионального экономического правопорядка и «АСЕАНоцентричности» региональных интеграционных процессов с необходимой оговоркой, что АСЕАН все-таки стоит рассматривать в качестве номинального ядра таких процессов, которому Китай дипломатично уступает такую роль. Однако мы приходим к другому выводу, поскольку изложенное выше хотя и отражает достоверное положение дел в регионе, но, с другой стороны, показывает ситуацию лишь частично в силу акцентирования внимания на внутрирегиональных процессах, что при определенных условиях может стать методологически довольно уязвимым подходом.

В данном контексте нецелесообразно было бы оставить за рамками рассмотрения еще один интеграционный проект, участия в котором ни в качестве инициаторов, ни в качестве приглашенной для проведения переговоров стороны не принимают ни Китай, ни АСЕАН. Речь идет о продвигаемом США проекте развития торгово-экономических отношений путем разработки нового соглашения о создании зоны свободной торговли в рамках трансатлантического партнерства (ТРР). Данное соглашение неразрывно связано со вступившим в силу с 1 января 2006 года Соглашением о трансатлантическом стратегическом партнерстве (TPSEPA) между четырьмя странами — Сингапуром, Новой Зеландией, Брунеем и Чили и содержит существенно развернутые положения по сравнению с содержанием последнего.

Особенностью проекта нового соглашения ТРР, которое имеет все шансы стать в этой редакции юридически обязывающим для стран-участниц в качестве соглашения типа ВТО-Х, является наличие системы норм, направленных на регулирование как традиционных, так и нехарактерных для соглашений о зонах свободной торговли отношений, например трудовых, экологических, которые не являются ключевыми для интеграционных процессов, однако вполне способны выступить барьером на пути вступления других стран, прежде всего Китая.

В данном контексте обращает на себя внимание несколько важных аспектов, прежде всего субъектный состав действительных и потенциальных сторон ТРР, из которых четыре (Сингапур, Малайзия, Бруней и Вьетнам) являются членами АСЕАН, еще два государства — Канада и Мексика — в сентябре 2012 года получили приглашение начать переговоры о присоединении. Значительный интерес к данному соглашению проявляют Япония и Корея. Таким образом, в числе участников отсутствует не только Китай, но и Россия, Индия, также участвующие в работе АТЭС.

Вступление в силу существующей или близкой к ней редакции ТРР, согласовываемой, как ни странно, без участия Китая, несмотря на изменение его статуса как на региональном, так и глобальном уровне, делает если не невозможным его присоединение, то, по крайней мере, создаст крайне неблагоприятные для этого условия в силу целого комплекса как субъективных, так и объективных факторов.

Если обобщить совокупность основных негативных эффектов, вызванных форсированным продвижением переговоров по ТРР без участия Китая, их суть заключается в ущемлении его экономических интересов, угрозе потенциальной региональной маргинализации, торпедировании многолетних интеграционных усилий КНР в регионе.

Осознавая потенциальные угрозы, Китай, несомненно, предпримет ряд контрмер тактического и стратегического характера, которые, как отмечают китайские исследователи, могут включать в себя ускорение переговоров по EAFTА, активизацию на других направлениях, на которых уже созданы определенные институционально-правовые условия, в частности в рамках ШОС, БРИК, изменения модели экономического развития с переориентацией с внешних рынков на внутренний[4].

Для Японии возникает двойная диллема. Одна из них — внутренняя, заключающаяся в необходимости нахождения баланса интересов субъектов предпринимательства, представляющих высококонкурентный промышленный комплекс, с одной стороны, и неконкурентноспособный агропромышленный — с другой: первые, в отличие от вторых, заинтересованы в ТТР. В свою очередь внешняя диллема имеет характер не столько юридический, поскольку принципы и нормы ВТО не создают препятствий для одновременного участия в нескольких соглашениях о зонах свободной торговли (то есть между EAFTA & TPP), сколько стратегический. Пытаясь решить ее, Япония, с одной стороны, выражает заинтересованность в присоединении США к ориентированной ТРР, с другой — продолжает вести переговоры касательно поддерживаемой Китаем EAFTA.

Исходя из изложенного, можно сделать следующие выводы. Поскольку идея создания Азиатско-Тихоокеанской зоны свободной торговли, обсуждаемая в рамках Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества, не получила реального воплощения, на современном этапе не просматриваются альтернативные проекты осуществления паназиатской экономической интеграции, вследствие чего актуальной является перспектива реализации отдельных интеграционных проектов.

В Азиатском регионе как минимум в среднесрочной перспективе не будет создан ни один таможенный союз, вследствие чего актуальность будет сохранять такой правовой инструмент реализации внешнеэкономических стратегий, как соглашения о зонах свободной торговли, общие положения о создании и функционировании которых закреплены в Генеральном соглашении по тарифам и торговле и Генеральном соглашении по торговле услугами ВТО.

Интересы Китая охватывают несколько интеграционных проектов, которые можно разделить на реализованные и потенциальные, где в практическую плоскость переведены двусторонние отношения с АСЕАН, с которой создана одна из крупнейших в мире зон свободной торговли, в то время как другие проекты (создание Восточноазиатской зоны свободной торговли в формате АСЕАН+3, а также зоны свободной торговли между КНР, Японией, Кореей) по-прежнему относятся к будущему.

Повышение экономической мощи Китая обуславливает необходимость поиска другими ключевыми региональными субъектами — АСЕАН и Японией — экономико-правовых механизмов балансирующего характера. Вследствие этого возрастает их интерес к расширенному составу стран-участниц экономического сотрудничества за счет Индии, Австралии, Новой Зеландии, России, США в рамках Восточноазиатского саммита, экономико-правовой составляющей которого является создание соответствующей зоны свободной торговли.

Возможность реализации в ближайшем будущем американоцентричного проекта трансатлантической интеграции путем создания одной из крупнейших зон свободной торговли, в отношении которой ведутся переговоры без участия Китая, порождает широкий спектр проблем, поскольку ставит под угрозу его экономические интересы, что непременно обусловит принятие со стороны КНР ряда контрмер, которые будут иметь существенное влияние на региональные и глобальные процессы.

Существование объективных предпосылок для реализации различных проектов региональной интеграции в Восточно-Азиатском регионе, которые могут как сосуществовать, так и конкурировать, актуализирует целесообразность применения междисциплинарного инструментария прогностики для построения моделей возможных сценариев развития процессов региональной интеграции и определения наиболее вероятных тенденций. Это является одной из необходимых  предпосылок  для  формирования  и  реализации  государствами и их интеграционными объединениями внешнеэкономических стратегий на азиатском направлении.

Библиография

1 См.: АСЕАН в начале XXI века. Актуальные проблемы и перспективы / Л.Е. Васильев и др. — М., 2010. С. 266.

2 См.: Nakagawa J., Liang W. A Comparison of the FTA Strategies of Japan and China and Their Implications for Multilateralism // RCCPB Working Paper. 2011. № 11. URL: http://www.indiana.edu/~rccpb/Working_Paper/Liang%20Nakagawa%20RCCPB% 2011%20FTAs%20PUB.pdf (дата обращения: 25.12.2012).

3 См.: Rajan D.S. East Asia integration — China’s Reservations on India Playing a Leading Role // C3S Paper. 2011. №757. URL: http://www.c3sindia.org/eastasia/2201 (дата обращения: 31.12.2012).

4 См.: Jianmin J. China’s Concerns Regarding TPP No More than Empty Worries? Fujitsu Research Institute. URL: http://jp.fujitsu.com/group/fri/en/column/message/2012/2012-01-11.html (дата обращения: 31.12.2012).