Содержание и значение концепции разграничения компетенции государственных органов и должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства

А.В. СЕЛЮТИН,

кандидат юридических наук

Цель настоящей концепции — определение основных задач, функций и методов совершенствования работы государственных органов и должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства.

Статья 1 Конституции РФ провозглашает Российскую Федерацию правовым государством, и согласно статье 2 человек, его права и свободы являются высшей ценностью. 

Определяющим моментом явилось отражение в новом Уголовном кодексе РФ приоритета общечеловеческих ценностей, провозглашенного Конституцией РФ.

Так, Уголовный кодекс РФ при определении задач, требующих разрешения указывает, во-первых, охранительную а, во-вторых, предупредительную роль уголовного закона. В перечне объектов уголовно-правовой охраны отражена иерархия ценностей (человек — общество — государство), являющаяся логическим следствием положения, содержащегося в ст. 2 Конституции РФ о признании приоритета общечеловеческих ценностей[1]. Данное положение заложено в основу самой структуры построения Особенной части Уголовного Кодекса, и определяет значение объектов охраны, как права и свободы каждого человека и гражданина, являющиеся высшей ценностью, неотчуждаемыми и принадлежащими каждому от рождения (ст. ст. 17 — 56 Конституции РФ) и осуществление которых не должно нарушать права и свободы других лиц; собственность (согласно ст. 8 Конституции РФ признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности).

Нельзя не согласиться с мнением Е.И. Козловой и О.Е. Кутафина, о том, что наиболее обстоятельно и конкретно в Конституции закреплены гарантии прав человека в тех случаях, если речь идет о привлечении его к уголовной ответственности, о применении к нему мер принудительного воздействия, о лишении его свободы (ст. 46 — 54)[2] . Данные гарантии определяют соответствующую направленность уголовно-процессуального, уголовного законодательства.

В соответствии со статьей 45 Конституции РФ государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется. Роль государства как главного гаранта прав и свобод вытекает и из следующих положений:

—человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства (ст. 2);

—в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией (ст. 17);

—все равны перед законом и судом (ст. 19).

Прямое отношение к уголовному законодательству имеют и другие конституционные нормы, закрепляющие права и свободы граждан и обеспечивающиеся правосудием (ст. 18), ограничение применения смертной казни (ст. 20); заключение под стражу только по решению суда (ст. 22); недопустимость повторного осуждения за одно и то же преступление (ст. 50); правило об обратной силе закона (ст. 54) и др.[3]

Однако влияние определенных обстоятельств на граждан, в рамках которых они приобретают определенный процессуальный статус возможно исключительно в рамках деятельности государственных органов, между которыми распределены полномочия и обозначены рамки (пределы) деятельности. Указанные государственные органы обеспечивают охрану и безопасность жизни и здоровья граждан, предупреждают преступность, осуществляют следствие и дознание при расследовании совершенных преступлений, а также избирают соответствующую санкцию в рамках уголовного судопроизводства. Степень слаженности их взаимодействия, отсутствие дублируемых функций, управленческих стандартов — являются условием реализации правоохранительной функции государства в ее наиболее совершенном виде.

Итак, определяя основные начала концепции разграничения компетенции государственных органов и должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства в положениях о правах граждан, закрепленных в Основном законе, мы можем определить для себя возможность интеграции и анализа выражения концептуальных положений в рамках образующих систему факторов наделения полномочиями и их дальнейшего разграничения между участниками уголовного судопроизводства.

Очень важным, по нашему мнению, остается определение значения судопроизводства в соотношении с понятием «правосудие». Насколько правомерно и логично было бы отождествлять два таких схожих по звучанию, но юридически различающихся термина.

Еще в бытность Советского Союза Закон РФСФР от 8 июля 1981 г. «О судоустройстве РСФСР»  определял, что правосудие осуществляется только при рассмотрении и разрешении гражданских, уголовных дел и арбитражных дел[4].  Конституционное и административное судопроизводство, в свою очередь, не охватываются понятием правосудия[5]. Поэтому следует говорить, что понятие «судопроизводство» является родовым, а «правосудие» — видовым понятием[6].

Определяя центральное место в системе правоохранительных органов за судом, как органом отправляющим правосудие и являющимся обязательным элементом в системе сдержек и противовесов трехветвевой системы государственной власти мы делаем вывод, что центральное положение в концепции разграничения компетенции государственных органов и должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства занимает суд.

Особенность концептуальной оценки данного органа является его двойственный характер, не только как органа государственной власти осуществляющего правосудие, но и как уравновешивающего механизма в системе государственных властей, которому отведена роль эффективно направлять действия законодательной и исполнительной власти в правовые рамки. Тем не менее, наиболее тесно идет функционирование именно в рамках правоотношений судебной и исполнительной ветвей государственной власти, поскольку здесь они носят более процедурный и подотчетный характер, нежели в системе взаимодействия «судебная власть — власть законодательная».

Именно судебная власть отличается спецификой реализации своих полномочий в рамках уголовного судопроизводства. Она является его стержнем и основой. Судебная власть представляет собой сложное и многоэлементное явление, сердцевину которого и главное предназначение составляет деятельность судов по отправлению правосудия.

При этом, правосудие представляет собой один из видов государственной деятельности, осуществляемой только судами по поводу рассмотрения и разрешения конфликтных ситуаций, связанных с действительным или предполагаемым нарушением нормативных правовых актов[7] .

В соответствии с Конституцией РФ и Федеральным Конституционным законом о «Судебной системе Российской Федерации»  судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами в лице судей и привлекаемых в установленном законом порядке к осуществлению правосудия присяжных заседателей и никакие другие органы и лица не вправе принимать на себя осуществление правосудия.

Право суда осуществлять правосудие проистекает из действия принципа разделения властей, закрепленного в ст. 10 Конституции РФ и предусматривающего, что государственная власть в РФ осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Каждая из ветвей власти действует самостоятельно и независимо от других, имеет исключительную компетенцию и не вправе вторгаться в компетенцию другой ветви власти[8].

Возвращаясь к терминологии, мы определяем уголовное судопроизводство, как упорядоченную форму реализации судебной власти. В свою очередь правосудие, представляет собой правоприменительную деятельность судов, осуществляемую путем рассмотрения в судебных заседаниях в установленном процессуальном порядке уголовных дел с вынесением обязательных для исполнения решений (приговоров, постановлений) с применением принуждения. 

Следовательно, и судопроизводство и правосудие, в рамках излагаемой нами концепции, представляют собой два взаимосвязанных понятия, причем не тождественных между собой, в содержании которых раскрывается значение и сущность судебной деятельности и результативного выполнения судебной властью поставленных перед нею задач, в том числе:

а) по правильному и своевременному рассмотрению и разрешению гражданских дел в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, организаций, прав и интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, других лиц, являющихся субъектами гражданских, трудовых и иных правоотношений;

б) по защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; по защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Следует отметить, что применительно к термину «уголовное судопроизводство» речь идет не только о рассмотрении и разрешении дела судом, а о производстве по уголовному делу во всех стадиях процесса, включая возбуждение уголовного дела и предварительное расследование. А сам же термин «правосудие» подразумевает деятельность исключительно судебную — это основная функция суда, охватывающая рассмотрение и разрешение всех дел, относящихся к компетенции судов общей юрисдикции, арбитражных и военных судов[9].

Итак, занимая центральное место в системе органов уголовного судопроизводства, суд реализует указанное в Конституции РФ уголовное судопроизводство для защиты прав и свобод граждан в ходе отправления правосудия. Поэтому от содержания установленного процессуальным законом статуса суда, его обязанностей, пределов полномочий и предоставленных ему правовых средств в значительной мере зависит эффективность решения поставленных перед уголовным судопроизводством задач[10].

С принятием нового Уголовно-процессуального кодекса РФ значительно изменились роль, значение и компетенция суда. Теперь, в рамках осуществления полномочий суда по уголовным делам, суд осуществляет правосудие на основе принципов равноправия сторон и их состязательности.

Необходимо отметить, что концептуально позиция суда изменилась в рамках ограничения активности в инициировании обвинительных функций расследования уголовных дел, возложения обязанностей по сбору доказательственной базы.

При этом, новый УПК РФ, возвел в приоритет именно контрольную функцию суда за соблюдением прав и обязанностей участников уголовного судопроизводства, в осуществлении разрешительных процессуальных действий по санкционированию оперативных и следственных действий, а также контроль поступившего уголовного дела в рамках предварительного слушания.

Определенной новеллой стало закрепление в рамках содержания статьи 29 УПК РФ полномочий (компетенции),  относимых только к суду:

—об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога;

—о продлении срока содержания под стражей;

—о помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы;

—о производстве осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц;

—о производстве обыска и (или) выемки в жилище;

—о производстве выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи;

—о производстве личного обыска;

—о производстве выемки предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях;

—о наложении ареста на корреспонденцию, разрешении на ее осмотр и выемку в учреждениях связи;

—о наложении ареста на имущество, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях;

—о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности;

—о контроле и записи телефонных и иных переговоров.

При этом следует согласиться с мнением Кашепова В.П., утверждающего, что возложение на суд указанных обязанностей не означает, что суд осуществляет их по собственной инициативе и тем самым принимает участие в собирании доказательств. Эти действия суд производит на основании ходатайства дознавателя, следователя, прокурора, о чем выносятся соответствующие постановления. Их разрешение является формой первоначального судебного контроля за законностью и обоснованностью действий указанных должностных лиц. Представляется, что процессуальные формы контроля суда и прокурорского надзора не должны противопоставляться, так как имеющее место в данном случае удвоение контрольных функций призвано, по мнению законодателя, усилить гарантии законности и соблюдения прав и свобод граждан. Речь идет о соблюдении в уголовном судопроизводстве конституционных прав и свобод. Истребования разрешения на производство этих действий составляет должностную обязанность лиц, осуществляющих уголовное преследование[11].

Однако, на этом контрольные функции не ограничиваются. Так, в случае, если постановление дознавателя и следователя об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, а равно иные решения и действия (бездействие) дознавателя, следователя и прокурора, могут причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства, либо затруднить доступ граждан к правосудию, они могут быть обжалованы в районный суд по месту производства предварительного расследования в порядке статьи 125 УПК РФ.

Положение данной нормы определяет стержень судебного контроля как специфической уголовно-процессуальная деятельности суда, направленной на обеспечение соблюдения в уголовном процессе конституционных прав и свобод участников процесса, недопущения их нарушения, восстановления незаконно и (или) необоснованно нарушенных конституционных прав, позволяющей своевременно выявить и устранить следственные ошибки.

Так, В.М. Лебедев и Н.Н. Ковтун полагают, что судебный контроль представляет собой особую форму осуществления правосудия[12].

В.П. Кашепов считает, что судебный контроль в уголовном судопроизводстве — это своеобразная, предусмотренная законом процессуальная деятельность, примыкающая к правосудию[13]. В.А. Лазарева относит судебный контроль за действиями органов уголовного преследования к составной части правосудия[14].

Концептуально законодатель обеспечил наличие равновесия (баланса), а именно любой опасности ограничения свободы и личной неприкосновенности, в том числе при наличии законных оснований, должно противостоять право на судебное обжалование. Оно дает основания начинать процедуру обжалования уже в период задержания лица, не дожидаясь его ареста.

Действующее законодательство, регулирующее правоотношения в досудебном производстве, не перечисляет процессуальных действий и решений дознавателя, следователя и прокурора, жалоба на которые может быть рассмотрена судом в порядке статьи 125 УПК РФ. Вместо этого законодатель помимо постановлений, пресекающих уголовное судопроизводство, ставящих преграду на пути к судебному рассмотрению уголовного дела, указывает на решения и действия, способные причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства или затруднить доступ граждан к правосудию. Точки зрения, высказанные в литературе и в решениях Конституционного Суда РФ, сводятся к тому, что судебному контролю должны подвергаться действия и решения органов дознания и предварительного следствия, существенно ограничивающие конституционные права и свободы граждан[15] . К таковым относятся: постановления о приостановлении производства по уголовному делу, о производстве обыска, выемки, об отказе прокурора в даче согласия на возбуждение уголовного дела, о возбуждении уголовного дела, о приводе, производстве осмотра в жилище без разрешения суда и т.д.

Однако проблема единого мнения о пределах компетенции суда при рассмотрении жалоб на действия и решения должностных лиц, правомочных осуществлять досудебное производство, остается. Данный вывод основывается и на допустимости обжалования процессуальных действий и решений, помимо ст. 125 УПК, в нормах, регулирующих порядок и основания выполнения следственных действий и принятия решений. Такая возможность предусмотрена только ст. ст. 148 (отказ в возбуждении уголовного дела), 159 (обязательность рассмотрения ходатайства) и 214 (отмена постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования).

Сформулированные таким образом в УПК РФ пределы, возможности обжалования вряд ли могут способствовать четкому применению закона. Получается, что созданы условия, при которых суд может подменять прокурора, осуществляющего процессуальное руководство предварительным расследованием[16].

Однако, возникает проблема устранения дублирования компетенции проверочной деятельности в работе суда и прокуратуры и установления пределов полномочий суда в этой сфере. Необходимо установить перечень решений и действий следователя, не подлежащих обжалованию в суд в ходе производства по делу в досудебных стадиях процесса. Иначе от провозглашенной законом самостоятельности следователя ничего не останется, полномочия прокурора по руководству следствием будут сокращены до минимума, а судебный контроль сведется к мелочной опеке суда над следствием.

Оценивая статус суда, необходимо отметить, что он не может заключаться в оказании односторонней помощи определенным участникам уголовного процесса. Осуществляя правосудие, он должен быть максимально объективным и в равной мере удаленным от сторон обвинения и защиты[17]. Нельзя не согласиться с В. Бозровым, утверждающим, что предназначение суда в уголовном процессе состоит не в доказывании, а в разрешении уголовного дела по существу, поэтому «функция суда (судьи) в уголовно-процессуальном доказывании по отношению к сторонам должна носить субсидиарный характер — создавать необходимые условия для выполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав»[18].

Именно в ходе судебного разбирательства суд разрешает целый ряд вопросов, а именно: доказано ли, что имело место деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый; доказано ли, что деяние совершил подсудимый; является ли это деяние преступлением и каким пунктом, частью, статьей УК РФ оно определено; виновен ли подсудимый в совершении этого преступления; подлежит ли подсудимый наказанию (п. п. 1 — 5 ст. 299 УПК РФ). Решая эти вопросы, при постановлении приговора суд осуществляет уголовно-процессуальную функцию — разрешение уголовного дела по существу, в этом и заключается его основное предназначение[19].

В свою очередь, в противовес роли суда по рассмотрению уголовного дела по существу, в качестве органа осуществляющего судебный контроль на стадии предварительного расследования за законностью и обоснованностью решений и действий органов уголовного преследования, ограничивающих конституционные права и свободы граждан, суд контролирует и осуществляет предупреждение возможных ошибок органов предварительного расследования и исправляет уже допущенные нарушения.

Отсюда следует, что деятельность суда в уголовном судопроизводстве не ограничивается рассмотрением уголовных дел по существу. В досудебном производстве суд не решает вопрос о виновности и наказании, а рассматривает вопросы, связанные с законностью и обоснованностью принимаемых решений органами предварительного расследования, а также совершаемых ими процессуальных действий. Это позволяет нам утверждать, что судебный контроль не охватывается понятием правосудия. Данный вывод согласуется и с позиции Пленума Верховного Суда РФ, который в Постановлении от 5 марта 2004 г. №1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» указал на то, что «суд, действуя на досудебном производстве, не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом ему преступлении»[20].

Здесь мы можем сделать первый вывод в рамках разрабатываемой концепции разграничения компетенции государственных органов и должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства. Правосудие и осуществляемый судом контроль представляют собой систему взаимодополняемых уголовно-процессуальных функций. При этом судебный контроль в досудебном производстве выражается в деятельности суда по проверке законности произведенного следственного действия, по рассмотрению жалоб на незаконные и необоснованные действия (бездействие) и решения, принимаемые правоохранительными органами, а также для недопущения незаконного и необоснованного производства следственных действий, ограничивающих конституционные права граждан, и в рамках подконтрольности суду, правоохранительная деятельность указанных государственных органов и должностных лиц находит свое окончательное воплощение в осуществлении судом функции правосудия — разрешения уголовного дела по существу, посредством вынесения приговора.

Развитие концепции, и успех ее функционирования во многом обеспечивается не только главенствующей ролью суда, как центрального органа обеспечивающего воплощение правоохранительной функции государства, но и взаимосвязь суда с другими участниками уголовного судопроизводства.

В рамках исследования и разработки концепции было выявлено, что  проблема взаимодействия правоохранительных органов и должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства многогранна, и связанные с ней правовые, организационные, тактические и психологические вопросы в равной мере актуальны как для органов предварительного расследования, так и для других служб правоохранительных органов.

Необходимо отметить, что совместная деятельность правоохранительных органов в рамках уголовного судопроизводства предполагает определенную координацию усилий, направленных на раскрытие и расследование преступлений. По мнению В.И. Брылева, координация и взаимодействие — взаимосвязанные и взаимообусловленные процессы, но в отличие от взаимодействия, в котором «отношения между субъектами строятся по горизонтали»[21], координация основана на отношениях, возникающих между субъектами по вертикали[22]  (например, между оперативным аппаратом РОВД и руководством УВД, МВД). Эффективность взаимодействия в процессе раскрытия и расследования преступлений зависит, в конечном счете, от того, каким образом, насколько их специфическая деятельность (оперативно-розыскная и следственная) должным образом скоординирована[23].

Недостатки, связанные с ненадлежащим взаимодействием, могут быть устранены в том случае, если будет создан следственный комитет, лишенный каких-либо ведомственных влияний. К примеру, в 2003 г. впервые в РФ было зарегистрировано более 3 млн. преступлений, из них более 1 млн. остались нераскрытыми. Снижение раскрываемости, падение профессионализма следственного и оперативного аппаратов вызывают обоснованную тревогу ученых[24], но даже эти показатели не отражают действительной картины преступности из-за высокой ее латентности[25].

Как показывает судебно-следственная практика, успех в любом виде работы следователя, дознавателя, сотрудника органов прокуратуры, специалиста-эксперта не может быть достигнут без его взаимодействия с другими участниками уголовного судопроизводства. Например, при расследовании уголовных дел об убийствах, когда личность потерпевшего неизвестна, взаимодействие следователя, органа дознания, судебного медика направлены на реализацию тактической операции «установление личности потерпевшего»[26]. Только четкое, хорошо налаженное взаимодействие следователя и органа дознания, сотрудников ГИБДД, ППС, других служб и общественности позволяет результативно и быстро решать задачу поиска преступника по признакам внешности[27].

Это подтверждает зависимость взаимодействия правоохранительных органов и должностных лиц от эффективности их деятельности в рамках уголовного судопроизводства. В этом аспекте нам следует рассматривать понятие «взаимодействие» как  обязательный составной элемент концепции разграничения компетенции государственных органов и должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства.

В рамках взаимодействия отдельно стоит вопрос о том, входит ли в компетенцию органов дознания оперативно-розыскная деятельность, влияет и на пределы их компетенции, и на законность результатов ОРД с точки зрения их получения надлежащим (полномочным) субъектом.

В соответствии с частью 3 ст. 11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» обращает внимание на то, что предоставление результатов ОРД органу дознания, следователю или в суд осуществляется на основании постановления органа, осуществляющего ОРД, в порядке, предусмотренном ведомственными нормативными актами. Из данных предписаний следует, что законодатель в указанной норме, с одной стороны, разграничивает понятия «орган дознания» и «орган, осуществляющий ОРД», но при этом смешивает полномочия органов (например, внутренних дел) с полномочиями их же структурных подразделений (в частности, специализированных подразделений дознания)[28].

Все это позволяет нам констатировать значение и специфику суда, как органа обеспечивающего контроль во всей системе правоохранительных органов, обусловленный деятельность суда в рамках контрольно-проверочной деятельности участников уголовного судопроизводства.

Полагаем, что наиболее важным значением разработки концепции разграничения компетенции государственных органов и должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства является достижение эффективного взаимодействия участников уголовного судопроизводства в рамках которого правоохранительная функция государства реализуется неся скорое и справедливое правосудие со строгим соблюдением прав и свобод человека, гражданина и личности в демократическом государстве.

Взаимодействие представляет собой строго систематизированный процесс передачи информации с целью последующей реакции других участников взаимодействия, иными словами — оказание соответствующего, обусловленного нормами закона и вверенными полномочиями воздействия, как правило, создающего обратное воздействие в зависимости от преследуемых целей.

Данной формулировкой мы фактически обрисовали систему взаимодействия участников уголовного судопроизводства, где, по нашему мнению, контрольную функцию обеспечивает  суд.

Здесь необходимо остановиться на определенных особенностях процессуального взаимодействия участников уголовного судопроизводства. В основе деятельности участников уголовного судопроизводства Концепция закладывает процессуальные отношения, создающие взаимную зависимость между правом одного лица и обязанностью другого. В силу этого указанные отношения носят устойчивый и повторяющийся характер и могут проявляться на различных уровнях.

Так, следует согласиться с мнением Кисленко С.Л., полагающего, что взаимодействие в рамках процессуальных отношений может иметь место при необходимости решения конкретным субъектом целого ряда задач:

—процедурных, несоблюдение которых может привести к признанию доказательств недопустимыми. Подобные отношения связаны либо с разрешительным порядком (например, получение разрешения суда на производство следственного действия), либо с обеспечением присутствия при производстве отдельных следственных действий необходимых его участников (защитника, переводчика, педагога и т.п.);

—организационных. Например, в целях обеспечения явки свидетелей, потерпевшего в соответствующий орган их привод обеспечивается посредством взаимодействия с органами дознания (п. 14 ст. 10 Закона «О милиции») и судебными приставами (п. 9 ч. 1 ст. 11 Федерального закона «О судебных приставах»);

—связанных с процессом доказывания. Здесь взаимодействие имеет место в случаях: необходимости получения ориентирующей и доказательственной информации, ее проверки, а также использования специальных познаний[29].

Особое значение в системе уголовного судопроизводства придается также тактическому взаимодействию его участников, требующему от них оптимизировать свою деятельность посредством объединения своих усилий с отдельными субъектами, преследующими единую цель, либо путем координации своей деятельности в условиях противодействия других участников.

Здесь имеет место двусторонний аспект развития концепции. С одной стороны имеет место ситуация, когда участники уголовного судопроизводства в организации своей деятельности осуществляют сочетание полномочий, методов и средств, имеющих общие цели, для достижения эффективности взаимосвязанной деятельности на отдельном этапе уголовного судопроизводства. Тактическая целесообразность подобного сотрудничества возникает тогда, когда коэффициент полезного действия организованной для выполнения определенной цели группы качественно выше ее отдельных частей. Период существования подобных отношений определяется временем, необходимым для выполнения совместных задач. С тактической точки зрения резерв возможностей группы больше суммы резервов входящих в нее членов.

При групповой деятельности возникает возможность взаимного контроля и коррекции действий, что способствует их точности[30].

Определяя тактические основы взаимодействия участников судопроизводства, необходимо исходить из общих условий эффективности взаимодействия, которыми являются: «наличие единого субъекта управления (организатора взаимодействия); общность цели; согласованность действий; дифференциация функций участников; автономность в пределах компетенции каждого; оперативный контроль выполнения функций каждым участником; обмен информацией»[31].

Таким образом, влияние и значение концепции разграничения компетенции государственных органов и должностных лиц в сфере уголовного судопроизводства на степень реализации правоохранительной функции государством огромно. Назначение данной концепции представляется нам универсальным и в свете реализации задач уголовного законодательства.

Библиография

1 См.: Научно - практическое пособие по применению УК РФ. / Под ред. В.М. Лебедева. — М.: Норма, 2005. С. 2.

2  См.: Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право Российской Федерации: Учебник. Изд. 3-е, перераб. и доп.—  Юристъ, 2004. С. 74.

3  См.: Научно - практическое пособие по применению УК РФ.  С. 2.

4 См.: Ведомости ВС РСФСР. 1981. № 28. Ст .976.

5  См.: Правоохранительные органы Российской Федерации: Учебник. 4-е изд., испр. и доп. / Под ред. В.П. Божьева. — М.: Спарк, 2002.  С. 61-62.

6 См.: Правоохранительные органы: Учебник для вузов / под ред. Проф. О.А. Галустьяна . 2-е изд., перераб. и доп. — М.:, Юнити-Дата, Закон и право, 2004. С. 35.

7  См.: Мелехин А.В. Теория государства и права: Учебник. — М.,  2007. С. 66.

8 См.: Маранц Ю.В. Комментарий к Федеральному конституционному закону «О судебной системе Российской Федерации» (постатейный ) — М.: Юстицинформ, 2006. С. 1.

9 См.: Сатуев А.А. Теоретико-правовые аспекты федеративных отношений и роль судов в их системе. // Арбитражный и гражданский процесс.  2005, № 6. С. 15.

10  См.: Уголовный процесс: Учебник для вузов. Изд. 2-е, перераб. и доп. / Под ред. В.И. Радченко. — М.: Юстицинформ, 2006. С. 34.

11 См.: Кашепов В.П. О преобразовании статуса суда в уголовном судопроизводстве.//  Журнал российского права.  2002. № 12. С.11.

12 Лебедев В.М. Судебная защита свободы и личной неприкосновенности граждан на предварительном следствии. — М., 2001. С. 8; Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России. — Н. Новгород, 2002. С. 27.

13  Кашепов В.П. Институт судебной защиты прав и свобод граждан и средства ее реализации // Государство и право. 1998. № 2. С. 70.

14 Лазарева В.А. Укрепление законности и борьба с преступностью // Государство и право. 2001. № 5. С. 54.

15  См.: Халиулин А., Назаренко В. От прокурорского надзора к судебному контролю. // Законность. 2004. № 1. С. 21.

16 См.: Халиулин А., Назаренко В. Указ. раб. С. 22.

17  См.: Будников В.Л. Участие суда в уголовно-процессуальном доказывании. // Российский судья. 2006. № 11. С .10.

18  См.: Бозров В. «Тактика судьи» в прошлом и настоящем уголовном процессе // Российская юстиция. 2003. № 10. С. 32. См. также: Зажицкий В.И. О направлениях совершенствования Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Государство и право. 2004. № 4. С. 31.

19 См.: Васильева А.С. Соотношение судебного контроля и правосудия. // Российский судья. 2006.  № 7. С. 22.

20  См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004.  № 5.

21 См.: Брылев В.И. Проблемы раскрытия и расследования организованной преступной деятельности в сфере наркобизнеса: Дис. ... д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 1999.

22 См.: Драпкин Л.Я. Организационно-управленческие аспекты взаимодействия участников процесса раскрытия преступлений // Вопросы взаимодействия следователя и других участников расследования преступлений. — Свердловск, 1984.

23 См.: О понятии координации подробно см.: Шванков В.М. Теоретические основы координации и взаимодействия в органах внутренних дел. — М., 1978; Маркелов Л.Г., Шинд В.И. Формы координации деятельности по борьбе с преступностью. — М., 1968; и др.

24  См.: Гавло В.К. Криминалистическая методика: некоторые дискуссионные вопросы о предмете и сфере применения ее научного потенциала // Проблемы познания в уголовном судопроизводстве. Материалы научно-практической конференции. — Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2000; Карагодин В.Н. Методы и средства борьбы с коррупцией // Уголовная юстиция: состояние и пути развития. — Тюмень: Изд. центр «Экспресс», 2003.

25  См.: Клименко И.И. О некоторых проблемах взаимодействия следователей и органов дознания. // Адвокатская практика. 2007. № 1. С. 13.

26   См.: Курс криминалистики. В  3 т. Т. II / Под ред. О.Н. Коршуновой и А.А. Степанова. —  СПб.: Изд-во «Юридический центр "Пресс"», 2004.

27  См.: Клименко И.И. Указ. ст.  С. 13.

28 См.: Бажанов С.В. Правовое положение подразделений следствия и дознания в уголовном процессе Российской Федерации. // Российский следователь. 2007. № 1.С. 16.

29 См.: Кисленко С.Л. Криминалистическая теория и практика взаимодействия участников уголовного судопроизводства.// Уголовное судопроизводство. 2007. № 3. С. 11.

30  См.: Кисленко С.Л. Там же. С. 12.

31  См.: Шурухнов Н.Г. Криминалистика: Учебник.—  М.: Юристъ, 2003. С. 438.