Содержание и соотношение понятий «суверенитет государства» и «иммунитет государства»

Э.В. ТУМАНОВ, 

соискатель Московской государственной юридической академии им. О.Е. Кутафина

Анализируя содержание правоотношений, складывающихся при взаимодействии государства и иностранного хозяйствующего субъекта, автор раскрывает суть понятий «суверенитет государства» и «иммунитет государства», их отличия и соотношение.

Ключевые слова: международное частное право, суверенитет государства, иммунитет государства.

Analyzing the content of legal relations emerging in the interaction of state and foreign business entity, the author reveals the essence of the concepts of "sovereignty" and "State immunity", their differences and correlation.

Keywords: private international law, sovereignty, immunity of the state.

Многие ученые в разное время отмечали, что государство — явление чрезвычайно многогранное, представление о котором возможно составить только в том случае, если его «изучать и описывать с разных сторон»[1]. В силу объективных исторических фактов[2], а также уникальности своей природы и обусловленных ею свойств, таких как суверенитет и иммунитет, государство занимает особое место в системе современных, в широком смысле международных отношений.

Известно, что государство может участвовать в международных правоотношениях, по крайней мере, в двух различных качествах:

1) как суверен и носитель публичной власти; в этом случае правоотношения складываются в процессе взаимодействия субъектов международного права (государств; народов и наций в стадии борьбы с колониализмом; международных организаций, квазигосударственных образований) и регулируются исключительно нормами международного (публичного) права;

2) как хозяйствующий субъект и носитель частного интереса; в этом случае правоотношения возникают как результат взаимодействия государства, с одной стороны, и хозяйствующего иностранного юридического лица, либо иностранного гражданина, с другой стороны (так называемые диагональные отношения), и регулируются нормами международного частного права[3].

В рамках настоящей статьи будет рассматриваться не весь спектр проблем, обусловленных участием государства в международных отношениях, а только та его часть, которая связана со вступлением государства в трансграничные цивилистические (или международные частноправовые) отношения.

Большинство ученых справедливо считают, что правоотношения, складывающиеся при взаимодействии государства и иностранного хозяйствующего субъекта, опосредованы нормами именно международного частного (а не публичного) права. Так, Н.А.Ушаков соглашался с тем, что «международное право указанные отношения не регулирует и не может регулировать, поскольку юридические и физические лица подчинены юрисдикции того или иного государства»[4]. Соответственно, спор, вытекающий из правоотношений между такими субъектами, должен разрешаться компетентным для конкретной ситуации национальным правом и судом какого-либо государства, или, по соглашению сторон, международным коммерческим арбитражем.

Очевидно, что государство в процессах взаимодействия субъектов международного частного права по поводу имущественных отношений (то есть в диагональных отношениях: с одной стороны — государство, с другой стороны — иностранные частные предприятия или граждане) занимает особое место, которое существенно отличается от правового положения других участников правоотношения — юридических и физических лиц. Это обусловлено, прежде всего, тем, что «государство в одно и то же время является носителем права собственности и высшей государственной власти в стране»[5], а также еще целым рядом объективных и субъективных причин: взаимосвязи в сущности государства трех характеризующих элементов (территории, населения, власти)[6], частого наличия политической подоплеки у контрактов между государством и иностранным хозяйствующим субъектом[7], наличием у государства качества иммунитета.

В юридической литературе в ряде случаев справедливо утверждается, что даже тогда, когда государство вступает во внешнеэкономические цивилистические (то есть, частные, а не публичные) правоотношения, оно нисколько не утрачивает, но в полной мере сохраняет качество суверена и властные функции. Так, по мнению П.П. Виткявичуса, «государство, участвуя в гражданских обязательствах, никогда не превращается в обычного субъекта гражданского права, поскольку оно в то же время сохраняет и качества политической власти»[8]. Аналогичной позиции придерживается Л.П. Ануфриева, полагая, что «...и в первом, и во втором варианте (в первом — когда партнерами государства являются другие государства или международные организации, во втором — когда государство вступает в имущественные и неимущественные отношения с иностранными юридическими и физическими лицами) государство действует не в качестве двух лиц — казны (фиска, субъекта власти) и купца (субъекта гражданско-правовых отношений), а едино в этих своих ипостасях, не утрачивая присущих ему суверенных качеств»[9]. Еще более категоричной представляется позиция Н.А. Ушакова: «В своих внешних отношениях государство всегда выступает как империум,

т. е. как носитель государственной, или публичной, власти. Государство едино, его нельзя расщепить, как едина и государственная власть»[10]. С.Н. Лебедев вообще полагал абсурдной даже саму постановку вопроса разделения государства на две правовые личности: с одной стороны, — независимая суверенная верховная власть, с другой — обычное частное лицо (купец или предприниматель)[11].

Представляется, что особенности правового положения государства в международном гражданском обороте непосредственно обусловлены именно этим — неотъемлемым свойством суверенитета государства; и ввиду этого напрямую связаны с основным принципом международного (публичного) права — принципом суверенного равенства государств — совершенно особенной и даже «нетипичной» (как и другие основные принципы) нормой для системы международного права в связи с такими ее чертами, как общеобязательность, наличие обратной силы, поддержка самыми серьезными в международном праве способами принуждения (вплоть до ограничения суверенитета государства-нарушителя, как это было с Германией после Второй Мировой войны) и др.[12]

Поскольку государства суверенны и независимы как субъекты международного права, они участвуют друг с другом в международных отношениях на равных началах, независимо от различий между ними в любых объективных характеристиках (величина территории, уровень экономического развития, численность населения, обеспеченность полезными ископаемыми и др.).

Принцип суверенного равенства государств —  не единственная международно-правовая норма, которая на юридическом (межгосударственном) уровне отражает свойство государственной власти, именуемое «суверенитетом государства», в этом процессе, безусловно, задействована вся система основных принципов международного права. Поэтому суверенитет государства целесообразно рассматривать в контексте всей системы основных принципов международного права, с которыми он неразрывно связан.

Нарушение любого из принципов ведет к нарушению и остальных принципов, поэтому принципы уважения государственного суверенитета, невмешательства в чужие внутренние дела, недопустимости угрозы силой или применения силы для разрешения международных разногласий и др. служат гарантией того, что международное сотрудничество будет осуществляться на основе суверенного равенства государств, независимо от различия их социально-экономических систем, военной мощи, размера территории, финансового состояния и т.д.[13]

В науке международного права понятие «суверенитет» обрело устойчивое значение — это верховенство государственной власти внутри страны и ее независимость от какой бы то ни было другой власти в международных отношениях[14]. Это особое свойство государственной власти, которое является основой важнейших прав и обязанностей государств в международном общении и предопределяет равенство прав и обязанностей государств в рамках международного права.

Советский ученый В.М. Корецкий справедливо назвал суверенитет «остовом всех основных прав»[15]. С.В. Черниченко использует интереснейшее понятие «личность государства» и подчеркивает правовую природу этого свойства государственной власти: «Суверенитет государства — понятие исключительно правовое, какое бы толкование не придавали термину «суверенитет» вообще. Суверенитет государства — юридический символ его личности, его самостоятельности, его существования как единого социального образования в качестве политической организации данного общества, организации властвования. Его можно сравнить с государственным флагом»[16].

Суверенитет государства (от франц. souverainet — верховная власть) чаще всего в теории права определяют как свойство государственной власти, состоящее из двух аспектов: внешнего аспекта, предопределяющего независимость государства на международной арене по отношению к другим участникам международных отношений (прежде всего, другим государствам, а также международным организациям), выражающуюся в неподчинении данного государства какой-либо внешней власти других стран; внутреннего аспекта, выражающегося в установлении государственного правопорядка и верховенстве государственной власти по отношению ко всем другим властям, находящимся в сфере его юрисдикции (всех физических лиц и организаций, как национального происхождения, так и иностранного, в пределах государственной территории).

Понимание объема суверенитета государства в доктрине международного права сегодня также представляется философским и дискуссионным вопросом. В соответствии с особенностями мнений ученых в доктрине сформировалось две основных концепции: 1) суверенитет — некая абсолютная характеристика, всегда присущая государству и не подверженная ограничениям[17], 2) суверенитет государства в международно-правовом смысле является ограниченным[18].

Так, представители концепции абсолютности (неделимости) суверенитета, исходят из того, что «суверенитет — категория недробная: либо он есть в полном объеме, либо его нет совсем. Дозировка суверенитета исключена. Всякое дозирование суверенитета есть свидетельство его отсутствия у дозируемой стороны»[19]. И именно «международное право закрепило, что государства юридически равны и пользуются правами, присущими полному суверенитету»[20].

Представители концепции ограниченности суверенитета государства полагают, что он ограничен в силу объективных закономерностей развития мирового сообщества, сосуществования совершенно разных стран; а также международным правом, создаваемым суверенными государствами в процессе их международного общения, в интересах граждан, общества, всего мира и настолько, насколько государство не может на своей территории допускать вседозволенность, всевластие, поступаясь общепризнанными нормами[21].

Мы постарались продемонстрировать, насколько сложной является юридическая категория «суверенитет государства», однако ее понимание имеет большое значение для уяснения природы и сущности иммунитета государства и, соответственно, особенностей участия государства в трансграничных цивилистических отношениях в целом.

Именно с наличием суверенитета многие ученые справедливо связывают возможность государства обладать юрисдикционным иммунитетом, то есть неподсудностью судам других стран и защитой от обеспечительных мер принудительного характера, а также от принудительного исполнения вынесенного против государства решения. Так, Л.А. Лунц справедливо указывал на то, что государственный «иммунитет вытекает из суверенитета»[22], а Л.П. Ануфриева считает, что «поскольку государство является носителем власти и ему имманентно присуще такое свойство, как суверенитет, постольку категория «государство» в международном частном праве характеризуется наличием у него иммунитета»[23].

Вместе с тем, в научной литературе практически отсутствуют работы, специально разграничивающие и определяющие соотношение понятий «суверенитет» и «иммунитет» государства, а в некоторых случаях можно встретить даже смешение этих понятий[24].

Общеизвестно, что понятие «иммунитет государства» происходит от нормы обычного права, отраженной в латинской формуле: par in parem non habet imperium seu jurisdictionen ("равный над равным не имеет власти или юрисдикции"). Однако единого определения этого явления современная наука не выработала. Как правило, в научных, правовых и иных источниках при формулировании понятия «иммунитет» основной акцент направлен на факт неподсудности одного государства органам власти другого государства[25].

И в то же время большинство ученых подчеркивают обусловленность иммунитета государства наличием у него именно суверенитета и опорой на основные принципы международного права, главным образом, на принцип суверенного равенства государств. Мы согласны  с утверждением, что «понятие “иммунитет государства”, являясь элементом правовой категории “государство — субъект права”, представляет собой линию пересечения международного и международного частного права, так как и в том и в другом случаях оно покоится на общем юридическом фундаменте — принципе суверенного равенства государств»[26].

Если согласиться с тем, что иммунитет государства является как бы «отражением» суверенитета этого государства, его продолжением в трансграничных цивилистических отношениях, и также поддерживается особенными нормами международного права — основными принципами, то логично придти к выводу о том, что иммунитет государства должен распространяться не только на исполнительную и судебную юрисдикции иностранного государства, но также и на действия законодательной власти.

Другими словами, с точки зрения основ международного права нам представляется недопустимой ситуация, когда один суверен законодательно ограничивает иммунитет иностранного суверена без согласия на то последнего. В связи с этим считаем, что внутренние законы государств, регулирующие вопросы юрисдикционного иммунитета иностранного государства (равно как и проект российского закона в соответствующей сфере), должны включать регулирование по вопросам содержания используемых терминов; позиционирования объема собственного иммунитета государства-законодателя; определения порядка проведения процедур вручения документов и пр., но при этом не могут содержать конкретные ограничения, направленные на умаление иммунитета иностранного государства в объеме обязательств, больших, чем само иностранное государство взяло на себя на международно-правовом уровне или на уровне собственной системы внутреннего права.

В связи с обозначенным можно предложить следующую типовую формулировку, которая могла бы быть включена в международные соглашения, но, главным образом, во внутренние правовые акты государств, регулирующие вопросы юрисдикционного иммунитета иностранных государств: «Иностранное государство пользуется на территории (название принимающего государства) юрисдикционным иммунитетом с ограничениями, предусмотренными а) международными соглашениями, участником которых это иностранное государство является; б) внутренним правом этого иностранного государства; в) прямым волеизъявлением этого иностранного государства (для ситуаций ad hok); г) сверхимперативными нормами и публичным порядком (название принимающего государства)».

Представляется, что подобный подход позволил бы сохранить незыблемыми основы международного (публичного) права, отраженные, прежде всего, в основных принципах международного права, и не умалять (посредством умаления иммунитета) суверенитет иностранного государства.

Библиография

1 Ушаков Н.А. Государство в системе международно-правового регулирования. — М., 1997. С. 11.

2 Государства являются не только исторически первым субъектом международного (публичного) права, но по сути и создателями существующих систем права (международной и внутригосударственных), а также создателями практически всех остальных субъектов международного (публичного) права, возникающих в силу делегирования полномочий или признания их правосубъектности суверенными государствами.

3 См., например: Богуславский М.М. Международное частное право: учебник. — М., 2005. С. 149; Звеков В.П. Международное частное право. Курс лекций. — М., 1999. С. 230-231; Международное частное право. Учебник. 3-е издание. / Под ред. Г.К.Дмитриевой Г.К. — М., 2010. С.221.

4  Ушаков Н.А. Государство в системе международно-правового регулирования. — М., 1997. С. 34.

5 Брагинский М.И. Участие советского государства в гражданских правоотношениях. — М., 1981. С. 67.

6 См., например: Ушаков Н.А. Государство в системе международно-правового регулирования. — М., 1997. С. 12; Ануфрие-ва Л.П. Соотношение международного публичного и международного частного права: правовые категории. — М., 2002. С. 23-28.

7  Например, у контракта на подъем АПЛ «Курск», осуществленного голландской фирмой «Маммут» по договору с Россией.

8  Виткявичус П.П. Гражданская правосубъектность Советского государства. — Вильнюс, 1978. С. 173.

9 Ануфриева Л.П. Соотношение международного публичного и международного частного права: правовые категории. — М., 2002. С. 27.

10  Ушаков Н.А. Юрисдикционные иммунитеты государств и их собственности. — М, 1993. С.  82.

11 Лебедев С.Н. О современной буржуазной практике в области иммунитета государства от иностранной юрисдикция // Советский ежегодник международного права. 1961. С. 294.

12 Принцип суверенного равенства государств косвенно отражен в п.1 ст.2 Устава ООН: «Организация основана на принципе суверенного равенства всех ее Членов».

13 Бараташвили Д.И. Принцип суверенного равенства государств в международном праве. — М., 1978. С. 56.

14 См., например: Левин Д.Б. Основные проблемы современного международного права. — М., 1958. С. 200.

15 Корецкий В.М. Проблема основных прав и обязанностей государств // Советский ежегодник международного права. 1959. С. 77.

16 Черниченко С.В. Государство как личность, субъект международного права и носитель суверенитета // Российский ежегодник международного права. 1995. С. 21.   Важность вопроса о понятии суверенитета государства порождает множество точек зрения в доктрине, порой даже весьма причудливых, как то, что «…суверенитет — это не свойство государственной власти, а главный атрибут государства, который государственная власть призвана охранять, защищать и без которого государство превращается в квазигосударство». Зиновьев А.В. Суверенитет, демократия, государство // Правоведение. 2006. № 6. С. 20 — 28.

17 См., например: Джунусов М., Мансуров Т. Лики суверенитета. Суверенитет в призме социальной истории. — М., 1994. С. 67.; Шахрай С. М. Федерализм и конституционное правосудие: проблемы теории, методологии и практики:. Дис. ... д-ра юрид. наук. — СПб., 2002. С. 46.; Кистяковский Б.А. Философия и социология права. / Сост., примеч., указ. В.В. Сапова. — СПб.: РХГИ, 1999. С.241-282.

18 См., например: Ушаков Н.А. Суверенитет в современном международном праве. — М., 1963.; Вовк И.Ю. Суверенитет государства в условиях глобализации. // Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов. http://jurnal.org/; Марченко М.Н. Государственный суверенитет: проблемы определения понятия и содержания // Правоведение. 2003. № 1. С. 186 — 197.

19  Зиновьев, А. В. Суверенитет, демократия, государство // Правоведение. 2006. № 6. С. 20 — 28.

20 Курдюков Г.И. Государства в системе международно-правового регулирования.-  Казань, 1979. С. 124.

21  Ушаков Н.А. Суверенитет в современном международном праве. — М., 1963. С. 73.

22 Лунц Л.А. Курс международного частного права. Особенная часть. - М., 1975. С. 75.

23  Ануфриева Л.П. Соотношение международного публичного и международного частного права: правовые категории. — М., 2002. С. 26.

24 Например, в Википедии к понятию «иммунитет государства» приравнивается понятие «суверенный иммунитет». См.: http://ru.wikipedia.org/wiki.

25  См., например: Большой юридический словарь. 3-е изд., доп. и перераб. / Под ред. проф. А. Я. Сухарева. М.: ИНФРА-М, 2007.; Ануфриева Л.П. Международное частное право: в 3-х т. Т. 2. Особенная часть: учебник. — М., 2000. С.85.; Федосее-ва Г.Ю.  Международное частное право. Учебник. Изд. 4-е, перераб. — М., 2005. С. 101.; Канашевский В.А. Международное частное право: Учебник. Изд. 2-е, доп.-  М., 2009. С. 179.

26 Ануфриева Л.П. Соотношение международного публичного и международного частного права (сравнительное исследование правовых категорий): Дис. ...  д-ра юрид.наук. — М., 2004.