Соотношение права на информацию со смежными конституционными правами

УДК 342.727

Страницы в журнале: 58-63 

Н.О. Травников,

преподаватель кафедры государственного права Курганского государственного университета Россия, Курган pedanov25@mail.ru

Автор последовательно сопоставляет право на информацию со смежными конституционными категориями — правами на свободу мысли, свободу слова и свободу информации. На основе анализа понятия «свобода информации» автор делает вывод о том, что это условное понятие, необходимое для удобства, а не нормативно установленное притязание.

Ключевые слова: право на информацию, свобода выражения мнений, свобода слова, свобода информации, свобода мыслей, свобода массовой информации, свобода печати, доступ к информации, Европейский суд по правам человека, конституционные права.

Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина невозможны без точного уяснения сущности прав и свобод, установленных Конституцией РФ. Управомоченный субъект, государственные органы и суды должны находиться в одной терминологической плоскости. Неоднозначность трактовки содержания прав и свобод человека и гражданина обусловлена, с одной стороны, несовершенством нормативного текста, а с другой — отсутствием четких и ясных научных разработок, сглаживающих нормативные противоречия.

В сфере информационных прав личности вопросы определенности, сбалансированности понятий имеют особую актуальность [6; 16]. Установление взаимосвязи смежных юридических конструкций, образующих права личности в информационной сфере, сыграет положительную роль в формировании однозначности правовой нормы.

Цель работы — последовательно проследить соотношение таких понятий, как свобода мысли, свобода слова, свобода информации, с понятием права на информацию.

Не подвергая глубокому конституционно-правовому анализу такую специфическую категорию, как свобода мысли, хочется сделать несколько замечаний.

Мнение, как внутреннее суждение человека об окружающей действительности, если оно не выражено вовне, при современном развитии техники и технологий не может быть воспринято другим субъектом. Следовательно, совокупность мыслеобразов, находящихся в сознании человека, вряд ли может быть подвергнута правовому регулированию. Однако недоступность внутреннего мира человека не означает, что нельзя осуществлять влияние на сами мысли человека, на процесс и конечный результат их образования. Здесь возникают предпосылки для конституционно-правового регулирования.

С.А. Авакьян, говоря о свободе мысли, выделяет следующие положения: 1. Свобода мысли предполагает широту и самих мыслей, и средств их передачи. 2. Она не допускает возможности использования психических и психотропных средств обработки мыслительного процесса. 3. Необходимо создать такой климат в обществе, который исключает давление на личность, ее сознание, образ жизни [1, с. 724—725].

Именно свобода мысли предполагает конституционный запрет на агрессивные средства формирования и манипулирования как индивидуальным, так и общественным мнением.

Воздействие на мысли происходит опосредованно, через предоставляемую информацию. Следовательно, чтобы обеспечить свободу мысли, необходимо решить следующую задачу: с одной стороны, ограничить распространение информации, негативно влияющей на свободный процесс образования мыслей, а с другой — гарантировать максимальный доступ к информации. К попыткам правовой регламентации столь специфической сферы можно отнести Федеральный закон от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» [12], Федеральный закон от 27.07.2010 № 224-ФЗ «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [13], Федеральный закон от 13.03.2006 № 38-ФЗ «О рекламе» [15], отчасти Федеральный закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» [14] и иные.

Грань взаимосвязи свободы мысли и права на информацию достаточно условна и проходит между обеспечением доступа к информации и ограничением распространения информации, негативно влияющей на мыслительный процесс.

Однако С.А. Авакьян отмечает, что под мнением следует понимать не просто внутреннее суждение личности, а внешнее выражение такого суждения [2, с. 12]. Иными словами, в сферу правовой регламентации входит внешний аспект мнения — его изъявление. Такой вывод вытекает из анализа ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее — Европейская конвенция), которая гласит: «Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ» [9].

Действительно, в любом поступке человека (действии или бездействии) выражается его мнение, которое воспринимает сторонний субъект. Из этого можно заключить, что все поступки лица являются выражением его мнения (например, если человек не идет на выборы — считает, что нет подходящего кандидата, участвует в оппозиционном митинге — недоволен властью, совершает теракт — полагает, что с помощью насилия может оказать воздействие на принятие решения органами власти). Следует отметить, что Европейская конвенция не предоставляет лицу возможности совершать любые поступки, которые будут выражением его мнения, а сужает свободу выражения мнения до свободы придерживаться своего мнения и свободы получать и распространять информацию и идеи, то есть до свободы выражения мнения только в информационной сфере.

Право свободно выражать свое мнение включает право получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ, а также предполагает возможность выразить свое мнение и его, как совокупность информации, передать другому субъекту, у которого, в свою очередь, возникает право эту информацию получить. При такой интерпретации свободы выражения мнения не имеет значения тот факт, что в Европейской конвенции опущена такая наиважнейшая свобода, как свобода слова. Это обусловлено тем, что возможность устно, письменно, с использованием различных технических средств доносить свое видение окружающего мира (свобода слова) является одним из элементов свободы выражения мнения.

Однако возникает вопрос, охватывается ли диспозицией ст. 10 Европейской конвенции право на получение информации от государства и иных организаций. Европейский суд по правам человека (далее — ЕСПЧ) отмечает, что понятие «права на свободу получения информации» включает право доступа к информации [18; 19]. Дополнительно ЕСПЧ указывает, что ст. 10 образовывает «право общества на получение информации» [17], которое является результатом реализации правомочий на свободу выражения мнения.

Таким образом, европейская трактовка свободы выражения мнений включает свободу слова, печати, массовой информации и право на информацию.

По нашему мнению, свобода выражения мнения не связана с требованием к государству быть открытым, правдиво освещать свою деятельность и информировать граждан по важнейшим вопросам общественной жизни. Аналогичный вывод встречаем у М. Булингера, который отмечает, что право на информацию не гарантировано Европейской конвенцией и традиционными конституциями государств-участников в «том смысле, что каждый имел бы гарантированное право быть в целом информированным со стороны правительства и прессы и имел бы по своему требованию право доступа к официальной информации» [цит. по: 10, с. 63].

В связи с тем, что Конституция РФ ограничивается закреплением только свободы мысли и слова (а не свободы выражения мнений), а также с тем, что большинство отечественных исследователей «информационных» прав анализируют свободу слова и право на информацию, возникает необходимость проследить соотношение понятий «свобода слова» и «право на информацию».

Все многообразие воззрений на соотношение права на информацию со свободой слова можно свести к следующему.

1. Право на информацию является одним из элементов свободы слова и печати, своеобразной трендовой интерпретацией свободы слова.

Такое мнение высказывает В.Е. Чиркин. Он констатирует, что новейшим выражением свободы слова стали конституционные формулировки о свободе информации, причем речь идет не только о праве выражать и распространять мнения, но и о праве искать информацию, черпать ее из всех доступных источников законным способом. Государственные органы и общественные объединения обязаны бесплатно предоставлять информацию о своей деятельности, если она не является конфиденциальной [20, с. 83—84].

М.В. Баглай под правом на информацию усматривает продолжение развития свободы печати. Из свободы печати ученый выводит обязанность государства и общественных организаций предоставлять интересующимся сведения о своей деятельности [3, с. 253].

Ю.А. Дмитриев и А.А. Златопольский предлагают или «несколько раздвинуть традиционные рамки правового содержания свободы слова и печати за счет правомочия на получение полной и достоверной информации, или рассматривать право на информацию в качестве самостоятельного субъективного права» [5, с. 37], отдавая предпочтение первому варианту.

2. Существует противоположное мнение о том, что право на информацию поглощает свободу слова.

Так, Т.Л. Кичигина рассматривает право на информацию как одно из наиболее важных прав личности, которое представляет собой право свободно выражать свои мнения и убеждения, искать, получать и распространять информацию [7, с. 5].

Невероятно широким содержанием наделяет право на информацию Ю.И. Гришаева. Она указывает, что данное право следует рассматривать как «своеобразную “копилку правомочий” для всех информационных прав в целом» [4, с. 25—27].

3. Право на информацию является самостоятельным конституционным правом, отличным от свободы слова и печати.

Такую позицию обосновывает А.В. Малько. Ученый доказывает, что право гражданина на информацию — самостоятельное конституционное право. «Оно не охватывается полностью свободой слова и печати. Оно богаче, содержательнее и имеет собственную субстанцию, играя свою роль в удовлетворении определенных интересов субъектов» [11, с. 14].

По мнению Н.Ю. Корченковой, право на информацию не охватывается свободой слова и печати. Оно подразумевает, прежде всего, право на объективную информацию о происходящем в общественной жизни, тогда как свобода слова нацелена на свободное циркулирование оценочной информации, мнений и позиций отдельных лиц. Свобода слова нацелена на обмен мнениями по поводу общественных дел, право на информацию — на получение значимых сведений из государственных ресурсов [10, с. 80].

Подводя итог рассмотрению разных точек зрения на соотношение права на информацию со свободой слова, отметим следующее.

Правовая норма является результатом творческой деятельности человека, идеологической, нематериальной субстанцией, в связи с чем четкие эмпирические границы ее действия неустановимы. Следовательно, путем узкого либо расширительного толкования гипотезы правовой нормы возможно включать или исключать из сферы ее действия определенные общественные отношения, что и происходит при включении в содержание свободы слова права на информацию и наоборот.

На наш взгляд, свобода слова предполагает действия субъекта, направленные на донесение до окружающих своего внутреннего мнения. Право на информацию реализуется в самостоятельных действиях по поиску и сбору информации, а также в правомочиях требования предоставления определенной информации от обязанных субъектов. Перечисленные права самостоятельны, имеют разную векторную направленность. Первое обеспечивает движение информации от субъекта ко всем остальным, второе обеспечивает получение субъектом информации от всех остальных обязанных лиц. Следовательно, в целях улучшения юридической техники и доступности для понимания нормы права целесообразно выделить новое специфическое правовое явление из действия прежней нормы и наполнить его содержанием путем установления новой правовой категории.

Следствием из тезиса о том, что свобода слова и право на информацию являются самостоятельными правами, является вывод о наличии категории, объединяющей данные права. В качестве обобщающего понятия чаще всего используют категорию «свобода информации».

Анализируя категорию «свобода информации», Н.Ю. Корченкова отмечает, что данное понятие отражает самое широкое проявление информационных прав. Свобода информации включает всю систему информационных прав и свобод граждан, в том числе свободу слова и выражения мнений, свободу печати и средств массовой информации, права искать, получать, воспроизводить, хранить, распространять и передавать информацию [10, с. 88].

Такой подход имеет право на существование, однако использовать в качестве обобщающей категории понятие «свобода информации» вряд ли оправданно. Конституционное закрепление категории «свобода информации» и последовательное внедрение ее в правовую систему России столкнется с определенными трудностями.

Так, если под «свободой информации» понимать безграничную возможность осуществления любых действий с информацией, находящейся у субъекта, то даже в таком широком значении «свобода информации» не охватывает право граждан на информацию. Реализация права на информацию предполагает установление обязанности (не свободы) государственных органов предоставлять, раскрывать важнейшую информацию о состоянии государственных дел. При осуществлении публичной коммуникации распространяемое сообщение должно отвечать требованиям объективности и достоверности (что также является ограничением информационной свободы).

Если под свободой информации понимать возможность совершать с информацией любые действия, где бы она ни находилась и в чем бы она ни выражалась, в том числе если свобода информации предполагает отсутствие возможности у обладателя информации сокрыть ее от сторонних субъектов, то в последнем случае право на информацию поглощается категорией «свобода информации». Но такая трактовка свободы информации подорвет основы государственной власти, коммерческой деятельности и личной жизни граждан, поставит под сомнение реализацию иных конституционных прав, с чем, безусловно, нельзя согласиться.

По нашему мнению, верную позицию занимают авторы, признающие обобщающее понятие (вне зависимости от его наименования) как «условное», необходимое «для удобства», но не как нормативно закрепленное притязание.

Так, С.Н. Шевердяев говорит о возможности понимать под термином «право на информацию» либо принцип информационного обмена, принцип свободы информации, либо теоретическую базу для правового обоснования права на коммуникацию, либо условное обозначение всей группы информационных прав и свобод, закрепленных в ст. 29 Конституции РФ [21, с. 110].

Схожую позицию высказывает В.Д. Зорькин. Он замечает, что «для удобства изложения авторы неизбежно должны использовать для обозначения этого общего понятия один из существующих терминов. Эту функцию у разных авторов выполняют термины “свобода слова”, “свобода информации” и “свобода выражения мнения”» [8].

В заключение хотелось бы отметить, что предложенное воззрение на соотношение основных понятий в области защиты основных прав и свобод в информационной сфере позволит более точно понимать нормативное закрепление указанных терминов, а также создаст почву для содержательного наполнения понятия «право на информацию».

Список литературы

1. Авакьян С.А. Конституционное право России. Учебный курс: учеб. пособие: в 2 т. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2010.

2. Авакьян С.А. Свобода общественного мнения и конституционно-правовые гарантии ее осуществления // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 1.

3. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации: учебник. М., 2008.

4. Гришаева Ю.И. Право граждан на информацию об организации и деятельности местного самоуправления в России: дис. … канд. юрид. наук. Оренбург, 2007.

5. Дмитриев Ю.А, Златопольский А.А. Гражданин и власть. М., 1994.

6. Информационное право: актуальные проблемы теории и практики / под общ. ред. И.Л. Бачило. М., 2009.

7. Кичигина Т.Л. Право на информацию и свобода печати: автореф. дис … канд. юрид. наук. М., 1992.

8. Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный). 2-е изд., пересмотр. / под ред. В.Д. Зорькина. М., 2011.

9. Конвенция о защите прав человека и основных свобод // СЗ РФ. 2001. № 2. Ст. 163.

10. Корченкова Н.Ю. Становление теоретико-правовой концепции права на информацию: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2000.

11. Малько А.В. Право гражданина на информацию: необходимость, природа, гарантии реализации // Правоведение. 1995. № 3.

12. О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию: федер. закон от 29.12.2010 № 436-ФЗ (ред. от 14.10.2014) // СЗ РФ. 2011. № 1. Ст. 48.

13. О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: федер. закон от 27.07.2010 № 224-ФЗ (ред. от 21.07.2014) // СЗ РФ. 2010. № 31. Ст. 4193.

14. О противодействии экстремистской деятельности: федер. закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ (ред. от 29.12.2012) // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3031.

15. О рекламе: федер. закон от 13.03.2006 № 38-ФЗ (ред. от 03.02.2015) // СЗ РФ. 2006. № 12. Ст. 1232.

16. Паршуков М.И. Понятийный аппарат информационного права в законодательстве, науке и образовательной деятельности // Информационное право. 2013. № 3.

17. Постановление ЕСПЧ от 14.04.2009 по делу «Таршашаг а сабадшагьогокерт (Tarsasag a szabadsagjogokert) против Венгрии». Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

18. Постановление ЕСПЧ от 25.06.2013 по делу «Молодежная инициатива по правам человека (Youth Initiative for Human Rights) против Сербии». Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

19. Постановление ЕСПЧ от 26.05.2009 по делу «Кенеди (Kenedi) против Венгрии». Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

20. Чиркин В.Е. Конституционное право зарубежных стран. М., 2010.

21. Шевердяев С.Н. Проблемы конституционно-правового регулирования информационных отношений в Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук. М., 2002.