Сравнительные основания классификации гражданско-правовых дефиниций

И.В. МОСКАЛЕНКО,

кандидат юридических наук

Одним из необходимых этапов исследования гражданско-правовых дефиниций является анализ их видов. Совокупность различных видов гражданско-правовых дефиниций представляет собой систему взаимосвязанных определенных понятий, выражающую сущность, структуру, основные черты, закономерности развития и функционирования гражданско-правовой формы общественных отношений.

О значении разработки логически стройной системы правовых понятий, их внутренней согласованности и логики пишет Г.С. Остроумов[1]. Методологическим аспектам разработки системы правовых понятий общей теории посвящено одно из фундаментальных исследований А.М. Васильева. По мнению автора, построение системы правовых понятий, правильно отражающей существенное, необходимое, закономерное в праве, является средством развития знаний о праве, обнаружения существующих в них пробелов. Только в системе юридических понятий результаты правовых исследований могут быть отражены и представлены во всей полноте и наглядности, следовательно, установлены и тенденции направлений дальнейшего познания. Лишь в системе и сами правовые понятия могут представлять метод познания правовой действительности, использоваться как опорный пункт и средство достижения новых результатов в правоведении[2].

Построение и исследование любой системы, в том числе и гражданско-правовых дефиниций, предполагает предварительный анализ ее элементов. Такой анализ невозможен без соответствующей классификации этих элементов. Классификация (от лат. clasis — разряд и facere — делать) — особый случай применения логической операции деления объема понятия, представляющий собой некоторую совокупность делений (деление некоторого класса на виды, деление этих видов и т.д.). Обычно в качестве оснований деления в классификации выбирают признаки, существенные для данных явлений. Такая естественная классификация выявляет основные сходства и различия между предметами и имеет познавательное значение. Если цель классификации состоит лишь в систематизации предметов, в качестве основания деления выбираются признаки, удобные для этой цели, но несущественные (искусственная классификация). Наиболее ценными в научном отношении являются классификации, основанные на познании законов связи между видами и перехода от одного вида к другому в процессе развития. Однако всякая классификация является результатом некоторого огрубления действительных граней между видами, поскольку эти грани всегда условны и относительны[3].

Классификация и виды гражданско-правовых дефиниций как юридических средств отражения объективных потребностей регулируемых общественных отношений цивилистической наукой еще не исследовались. Существуют лишь отдельные упоминания о технико-юридических основаниях классификации гражданско-правовых дефиниций[4].

Конечно, данный аспект исследования видов правовых дефиниций представляет несомненный интерес для научной разработки юридико-технических проблем правоведения, имеющих непосредственный выход на практику законотворчества. В рамках же настоящего исследования, посвященного методологическим аспектам гражданско-правовых дефиниций, на первый план выдвигаются такие социальные аспекты классификации, которые характеризуют их в качестве форм отражения социально-правовой действительности.

В этом контексте одним их базовых оснований классификации гражданско-правовых дефиниций следует признать степень глубины и широты социально-правовой действительности. По данному основанию может быть выделена определенная группа (понятийный ряд) правовых дефиниций, отражающих в своей совокупности наиболее существенные характеристики гражданско-правового опосредования экономических отношений. Методологическая обоснованность такого подхода выделения базисных гражданско-правовых дефиниций обусловлена тем, что при разрешении вопроса о категориальных структурах права возникает необходимость выделения какого-либо первичного, отправного понятия, фиксирующего определенную логическую общность данных структур. Таковым является понятие «понятийный ряд правовых категорий», включающее в себя определенное число категорий и выражающее их группировку по установленному основанию. Понятийный ряд составляют правовые категории одного логического уровня, раскрывающие характеристику существенного в праве[5].

К группе таких сущностных, основных, комплексных гражданско-правовых дефиниций есть все основания отнести определения понятий принципов гражданского права, гражданской правосубъектности, права собственности, предпринимательской деятельности, гражданско-правового договора (статьи 2, 17, 18, 48, 49, 209, 420 ГК РФ). Именно это ряд гражданско-правовых дефиниций отражает определения понятий наиболее глубинных, сущностных явлений, процессов и потребностей регулируемых гражданским законодательством общественных отношений.

Данные свойства рассматриваемых видов гражданско-правовых дефиниций как специфических форм правового опосредования социальной действительности объективно обусловливают их особое базовое место в механизме гражданско-правового регулирования. Об этом свидетельствуют как процесс формирования и развития цивилистической науки, гражданского законодательства, так и анализ Гражданского кодекса Российской Федерации (ст. 3). Другая группа гражданско-правовых дефиниций, выделяемая по рассматриваемому основанию, условно может быть отнесена к производным, то есть вытекающим из базовых определений понятий. К производному виду гражданско-правовых дефиниций относятся, например, определения понятий конкретных видов предпринимательской деятельности, договоров, юридического лица, собственности и т.п. (статьи 50, 69, 138, 213—215, 428—430 ГК РФ и др.).

Весьма важным социальным основанием классификации гражданско-правовых дефиниций является отражение в них объекта социальной действительности с точки зрения отсутствия или наличия у них правовой природы. По существу, именно этот критерий применяется при делении используемых в законодательстве терминов на следующие  виды: общеупотребительные, то есть термины в общепринятом, известном всем смысле (строение, здание, документ и т.п.); специально-технические, имеющие смысл, принятый в области таких специальных знаний, как техника, экономика, биология и т.д. (депозит, промышленное предприятие и т.п.); специально-юридические, имеющие особый юридический смысл, выражающий своеобразие того или иного правового понятия (залог, владение, перевод долга и т.п.)[6].

При рассмотрении традиционной классификации используемых в законодательстве терминов, в основу которой положена специфика отраженных объектов, неизбежно возникает вопрос о возможности ее применения для исследования видов гражданско-правовых дефиниций. Конечно, трудно отрицать наличие в праве вообще и в гражданском праве в частности определений понятий таких явлений-объектов, которые существуют лишь в силу существования самого права, то есть являются собственно правовыми, или, как отмечают авторы, специально-юридическими. Очевидно, что к такого рода гражданско-правовым дефинициям есть все основания отнести, например, определения понятий юридического лица (ст. 48 ГК РФ), эмансипации (ст. 27 ГК РФ), исковой давности (ст. 195 ГК РФ), аналогии права и аналогии закона (ст. 6 ГК РФ), реквизиции (ст. 242 ГК РФ) и др. Подобные гражданско-правовые дефиниции зачастую рассматриваются как юридические фикции потому, что они якобы не отражают объективно существующих в природе явлений, а представляют собой порождение самого права.

Нетрудно заметить, что указанные виды гражданско-правовых дефиниций с точки зрения специфики отражаемых объектов существенно отличаются от определений понятий явлений и процессов, объективно присущих экономическим  отношениям, выступающих предметом гражданско-правового регулирования. К такого рода гражданско-правовым дефинициям, получившим закрепление в законодательстве, относятся, например, определения понятий права собственности (ст. 209 ГК РФ), права интеллектуальной собственности (ст. 138 ГК РФ), предпринимательской деятельности (ст. 2 ГК РФ), товара, конкуренции (ст. 4 Федерального закона от 09.10.2002 № 222-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в  Закон РСФСР “О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках”»)[7].

Понятно, что для того, чтобы отождествлять или разграничивать данную группу гражданско-правовых дефиниций с отражаемыми ими объективно существующими экономическими явлениями и процессами, необходима соответствующая аргументация. В ряде случаев она сводится к тому, что то или иное понятие, само по себе не являющееся юридическим и даже относящимся к разряду специальных научных и технических понятий, будучи закрепленным в законодательстве, приобретает нормативный характер. С этого момента оно становится догмой и для тех отраслей, из которых оно вышло, зачастую оказываясь тормозом для научно-технического прогресса[8].

Конечно, будучи закрепленными в гражданском законодательстве, определения понятий экономических явлений и процессов приобретают нормативный характер. Однако задача состоит не только в констатации этого факта, но и  в выделении качественных черт, отличающих эти понятия от отражаемого объекта, поскольку решающая для права связь с экономикой, которую всегда нужно иметь в виду как общую предпосылку изучения права, не может все же заслонять особенного — качественной определенности права. В процессе характеристики важно иметь в виду, что и в тех случаях, когда прослеживается прямое опосредование экономических отношений правовой формой, например, в отношениях собственности, правовая теория делает иные акценты, нежели экономическая наука. В частности, не все правопроявления, которые необходимы для выражения специфической логики права, берутся в расчет при экономическом анализе[9].

Специалисты, изучающие логику правового сознания, под правовым понятием понимают правовое значение или  правовой смысл определяемого понятия. При этом подчеркивается, что значение правовых понятий может совпадать с их значением в общем фонде литературного языка. К этому виду понятий, например, относится понятие «брак». Однако часто общее и  правовое значения понятия могут не совпадать. Так, понятие «родственник» в правовом  смысле является более узким, нежели в обыденном, когда к  родственным отношениям относят и отношения свойства[10].

Однако указание на «правовое значение» и «правовой смысл» как отличительные черты правовых понятий представляется недостаточно определенным для классификации гражданско-правовых дефиниций. Вероятно, что этот правовой смысл определения понятий приобретают потому, что они отражают специфические общественные потребности «в особых правовых формах поведения людей»[11].

Такими особыми правовыми формами выступают категории прав и обязанностей, посредством которых в гражданско-правовых дефинициях закрепляются границы возможного или должного поведения. Однако, как  показывает анализ законодательства, далеко не все гражданско-правовые дефиниции отражают объективно существующие явления и процессы регулируемых общественных отношений через категории прав и обязанностей субъектов. К подобного рода дефинициям относятся, например, определения таких понятий, как товар (продукт деятельности, предназначенный для продажи, обмена или иного введения в оборот)[12], продукция (результаты деятельности, представленные в материально-вещественной форме и предназначенные для дальнейшего использования в хозяйственных и иных целях)[13].  Будучи закрепленными в законе, эти виды гражданско-правовых дефиниций приобретают нормативно-правовой характер, хотя и являются отражением собственно экономических категорий, не обладающих естественно-правовой природой. В отличие от них гражданско-правовые дефиниции, опосредующие экономические отношения через категории прав и обязанностей, имеют своим объектом явления и процессы правовой природы, то есть объекты, нуждающиеся именно в таком опосредовании. 

Гражданско-правовые  дефиниции, отражающие экономические и другие  социальные  явления и процессы, не имеющие правовой природы, должны опосредоваться через категории, присущие сферам соответствующих научных знаний. Только в этом случае данный вид гражданско-правовых дефиниций не станет тормозом для развития соответствующих отраслей знаний и будет выполнять позитивную роль в механизме гражданско-правового регулирования. В этой связи следует согласиться с мнением о том, что закрепленные, но не получившие соответствующего дефинитивного опосредования в ГК РФ термины добросовестности, разумности, заботливости, осмотрительности и т.п. оказались непривычными и мало что дали для гражданско-правового регулирования[14].

Указанный недостаток нормативно-правового  оформления этих требований, предъявляемых к субъектам гражданских правоотношений, в известной мере восполняется соответствующими определениями понятий, содержащимися, например, в  комментариях к ГК РФ. В них, в частности, указывается, что добросовестность означает фактическую честность субъектов в их поведении, разумность — осознание правомерности своего поведения и справедливость — соответствие поведения субъектов господствующим в обществе морально-этическим и нравственным нормам[15].

Как видно, в этом комментарии большинство определений раскрываемых понятий вполне оправданно основываются на их общепринятом значении. В то же время вряд ли целесообразно искусственное увязывание понятия разумности с субъективной стороной правомерности поведения субъектов, поскольку оно не тождественно правосознанию, этимологически означает способность понимать и осмысливать окружающую действительность и свое поведение[16].

Комментируемые и подобные им понятия уже потому являются квалифицирующими признаками правомерности поведения, что они получили в качестве таковых признание законодателя посредством их нормативного закрепления в ГК РФ. Поэтому во всех случаях определения понятий, не имеющихся в правовом опосредовании, их нужно трактовать так, как трактуются вообще научные понятия, то есть как такую логическую форму, которая выражает наиболее существенное и важное в определенном круге предметов, явлений действительности, отражает закономерности определенной области реального мира[17].

Таким образом, социальный аспект исследования видов гражданско-правовых дефиниций предполагает использование для их классификации и характеристики ряда оснований, позволяющих выявить признаки, существенные для каждого из видов и способствующие познанию закономерностей их формирования, взаимосвязей и взаимопереходов как специфических юридических средств отражения  гражданско-правовой действительности.

В качестве таких оснований классификации гражданско-правовых дефиниций выступают глубина и широта отражения социально-правовой действительности, особенности объектов отражения социально-правовой действительности.

В зависимости от глубины и широты отражения социально-правовой действительности гражданско-правовые дефиниции делятся на сущностно-комплексные (базовые) и производные.

К первой группе относятся, в частности, определения понятий праводееспособности, права собственности, гражданского договора, а ко второй — определения понятий конкретных видов субъективных гражданских прав, форм собственности, видов договоров и предпринимательской деятельности и т.д.

В зависимости от объекта отражения социально-правовой действительности гражданско-правовые дефиниции делятся на собственно правовые и специальные. Собственно правовые дефиниции отражают явления и процессы, имеющие естественно-правовую природу и объективно нуждающиеся в правовом опосредовании, а также выступающие порождением гражданско-правовой формы общественных отношений. К этой группе дефиниций относятся, например, определения понятий права собственности, правоспособности, договора, юридического лица, исковой давности, эмансипации, реквизиции, аналогии права и аналогии закона и др. Специальные гражданско-правовые дефиниции отражают явления и процессы, определения понятий которых не имеют особого юридического смысла и используются в других областях знаний, но приобретают нормативно-правовое значение в силу их запрещения в гражданском законодательстве.

Библиография

1 См.: Остроумов Г.С. Правовое  осознание действительности. — М., 1969. С. 119—120.

2 См.: Васильев А.М. Правовые категории. Методологические аспекты разработки системы категорий теории права. — М., 1976. С. 133.

3 См.: Философский словарь /Под ред. М.М. Розенталя. — М., 1975. С. 177.

4 См.: Апт Л.Ф. Правовые дефиниции в законодательстве. Проблемы законодательной техники / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2000. С. 309.

5 См.: Васильев А.М.  Указ. соч. С. 133—134.

6 См.: Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия. Опыт комплексного исследования. — М., 1999. С. 107.

7 См.: Российская газета. 2002. 12 окт.

8 См.: Рабец А.М. Проблемы законодательного закрепления юридических дефиниций. Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2001. С. 234.

9 См.: Васильев А.М. Указ. соч. С. 104—105.

10 См.: Кнапп В., Герлех А. Логика в правовом сознании. — М., 1987. С. 264—265.

11 Остроумов Г.С. Указ. соч. С. 118.

12 См.: Закон РСФСР от 22.03.1991  № 948-1 (в ред. от 09.10.2002) «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных  рынках» // Российская газета. 2002. 12 окт.

13 См.: ст. 2 Закона Российской Федерации от 15.12.2002  № 184-ФЗ «О техническом регулировании» // Российская газета. 2002. 31 дек.

14  См.: Занковский С.С. Публичные и частные начала  в правовом регулировании экономики. Предпринимательское право в XXI веке: преемственность и развитие // Сб. ст. — М., 2002. С. 28.

15 См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. — М., 2002. С. 42.

16  См.: Советский энциклопедический словарь / Под ред. А.М. Прохорова. — М., 1978. С. 1099.

17 См.: Строгович М.С. Философские основы юридической науки. Тезисы докладов и сообщений на межвузовской конференции по теоретическим и методологическим проблемам правовой науки. — Кишинев, 1965. С. 26.