Сравнительный историко-правовой анализ института смягчающих обстоятельств в уголовном праве [1]

А.Ю. БУЛАНОВ,

соискатель Института международного права и экономики имени А.С. Грибоедова,

О.С. КАПИНУС,

кандидат юридических наук

Следующим шагом в формировании отечественного уголовного права стал Свод законов Российской империи, изданный в 1833 году. В нем, наряду с общими для всех преступлений обстоятельствами, смягчающими ответственность и наказание (к которым относились малолетство, престарелый возраст и явка с повинной), содержались так называемые особенные случаи к смягчению, в число которых входили такие, как, например, случай, когда «...доказано будет, что учинено по крайней нужде и бедности».

В связи с тем, что в Своде законов 1833 года практически отсутствовали составы преступлений с четко определенными смягчающими обстоятельствами, предусмотренными в качестве обязательного признака объективной стороны преступления, вряд ли можно говорить о том, что его принятие стало очередным этапом становления института смягчающих обстоятельств в отечественном уголовном праве. Тем не менее исторический опыт Свода законов 1833 года в дальнейшем был учтен при составлении последующих памятников отечественного права.

В Уложении 1845 года, несмотря на всю казуистичность его Особенной части, был окончательно решен вопрос о непосредственной взаимосвязи смягчающих обстоятельств в составе преступления с характеристиками субъективной стороны, а именно с формой вины, а также побудительными причинами совершения противоправного деяния. Существенным вкладом в развитие института смягчающих обстоятельств стало и их разграничение в зависимости от объекта смягчения. Уложение 1845 года различало «обстоятельства, уменьшающие вину» и «обстоятельства, уменьшающие наказание». При этом к уменьшающим вину обстоятельствам в соответствии со ст. 134 Уложения 1845 года были отнесены мотивы и побуждения, вызвавшие преступную деятельность, например: глупость, легкомыслие, слабоумие и крайнее невежество, которыми воспользовались другие для вовлечения виновного в преступление; сильное раздражение, вызванное обидами или другими поступками потерпевшего.

В ст. 13 Устава о наказаниях также содержался перечень смягчающих вину обстоятельств, изложенных, однако, в более упрощенном виде.

Самостоятельные обстоятельства, имеющие смягчающий характер, содержались в Воинском уставе о наказаниях и Мировом уставе о наказаниях.

Таким образом, перечень смягчающих обстоятельств, содержавшийся в Уложении 1845 года, предполагался быть исчерпывающим, однако фактически таковым не был.

В процессе судебной реформы 1864 года система смягчающих обстоятельств претерпела значительные изменения. Эти изменения были обусловлены, с одной стороны, введением в отечественное уголовное право элементов французского права, а именно системы обстоятельств, смягчающих вину[2], а с другой — возникновением института присяжных заседателей, чье приоритетное право на снисхождение к участи подсудимого было закреплено в законе и непосредственно связано с наличием смягчающих обстоятельств.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1866 года содержало три разновидности подобных обстоятельств. Первые носили безусловный, «общий для всех родов преступлений» характер и именовались в соответствии со ст. 136 Уложения «обстоятельствами, уменьшающими вину и строгость наказания». К ним относились малолетство и несовершеннолетие.

Вторая группа обстоятельств именовалась «обстоятельства, уменьшающие вину и наказание» и распространяла свое действие на большинство преступлений, за исключением тех, наказания за которые не входили в общее число наказаний или не имели степеней, а также наказаний за преступления по службе. К их числу в соответствии со ст. 134 Уложения 1866 года относились: явка с повинной или чистосердечное раскаяние; полное признание в совершении преступления; своевременное добровольное указание на остальных соучастников преступления, если оно было совершено в соучастии; легкомыслие, слабоумие, глупость и крайнее невежество «в учинении преступления»; совершение действий, направленных на предотвращение наступления вредных последствий, а также «вознаграждение зла и убытка», причиненного преступлением, и т.п.

К третьей группе относились обстоятельства, называвшиеся «особо уменьшавшими степень виновности» и входившие в число обязательных признаков элементов состава преступления, которые тем самым изменяли само его свойство[3].

Вместе с тем, в Уложении 1866 года указывалось, что данный перечень не является исчерпывающим и суд в своем приговоре имеет право сослаться на иные, установленные по делу смягчающие обстоятельства.

Уложение 1885 года, будучи, равно как и Уложение 1866 года, лишь новой редакцией Уложения 1845 года, не внесло каких-либо существенных новшеств в уголовное законодательство, но расширило и конкретизировало содержание ряда уголовно-правовых институтов, в частности института смягчающих обстоятельств. Если в Уложении 1845 года были перечислены обстоятельства, уменьшающие вину, то в Уложении 1885 года уже давался относительно четкий перечень обстоятельств, уменьшающих наказание[4]. Тем не менее и его нельзя было признать исчерпывающим, поскольку в ст. 154 Уложения 1885 года говорилось: «...во всех сих случаях, и в других чрезвычайных, когда представляются особые уважения к смягчению участи подсудимого», что, в свою очередь, указывало на существование иных, не указанных в законе обстоятельств.

С повышением роли суда присяжных заседателей, которые были призваны, помимо прочего, решить один из важнейших вопросов, возникавших в процессе уголовного судопроизводства, относительно наличия обстоятельств, существенно понижающих степень вины, встал вопрос о соответствующем изменении и уголовного законодательства.

Так, именно в Уложении 1903 года институт смягчающих обстоятельств получил свое дальнейшее развитие, которое выразилось в определении тех возможностей, которые были предоставлены суду относительно вопросов смягчения наказания. В Уложении 1903 года практически отсутствовали безусловно-неопределенные санкции и было значительно сокращено число безусловно-определенных санкций, что, по сути, послужило заключительным этапом в определении круга возможностей и оснований для смягчения наказания и предоставило суду хотя и большой, но ограниченный простор в выборе меры ответственности. При этом выбор ее зависел от усмотрения суда, то есть от условий и обстоятельств, сопровождавших деяние. «Закон, — писал один из авторов Уложения 1903 года Н.С. Таганцев, — не стесняет суд ни перечнем таких обстоятельств, ни определением их силы в каждом конкретном случае...»[5]. Тем не менее в Уложении 1903 года содержалась четкая регламентация возможности смягчения наказания.

К тому же значительное уменьшение количества составов со смягчающими обстоятельствами предопределило формирование отдельной группы последних, содержащей общие для всех преступлений основания для смягчения наказания. Уложение 1903 года, по существу, стало последним дореволюционным законодательным актом, внесшим вклад в развитие института смягчающих обстоятельств.

Подводя итог, можно сделать следующие выводы. В отечественном праве сложились две разновидности смягчающих обстоятельств: одни определялись как уменьшающие вину обстоятельства, другие — как обстоятельства, уменьшающие наказание. Существовала система общих и так называемых специальных смягчающих обстоятельств.

Общие смягчающие обстоятельства распространялись на большинство преступлений, но не входили в их состав в качестве признака элемента состава. Они учитывались судом при индивидуализации наказания и, имея объективный или субъективный характер, могли предшествовать или сопутствовать совершению преступления, а также характеризовать личность преступника или его постпреступное поведение.

Специальные смягчающие обстоятельства, наоборот, являлись неотъемлемым признаком конкретных составов.

Как правило, подобные обстоятельства характеризовали субъективную сторону преступления, а именно: форму вины, цели, мотивацию или эмоциональное состояние виновного. Они изменяли юридическую сущность деяния, превращая его в самостоятельное преступление.

Смягчающие обстоятельства в советском уголовном законодательстве. Следующим этапом развития и становления института смягчающих обстоятельств является период с 1917 по 1996 год. Накопленный столетиями уголовно-правовой опыт дореволюционной России оказался практически невостребованным властью рабочих и крестьян. И хотя в новом уголовном законодательстве страны Советов понятие смягчающих обстоятельств сохранилось, соответствующий этому понятию институт как обладающая общими закономерными связями система на время практически исчез из отечественного уголовного права. Нормативные акты уголовно-правового характера того времени не имели четкой дифференциации наказания в зависимости от обстоятельств преступления. Несмотря на то, что эта возможность предоставлялась революционным трибуналам (например, в постановлении ВЦИК РСФСР «О подсудности революционных трибуналов» от 1918 года содержалось указание на то, что «... трибуналы не ограничены ничем при определении меры наказания, за исключением случаев, в коих декретами определена мера наказания словами “не ниже”»[6]), вряд ли можно утверждать, что институт смягчающих обстоятельств представлял собой стройную логическую систему. Но и о полном отсутствии смягчающих обстоятельств в уголовном законодательстве этого периода тоже говорить нельзя. Так, в Декрете ВЦИК от 7 марта 1918 г. № 2 «О суде» отмечалось, что дела о несовершеннолетних, совершивших преступление, направляются для рассмотрения не в суд, а в комиссии по делам несовершеннолетних[7].

Уголовное право тогда основывалось на классовом подходе, в том числе и применительно к институту смягчающих обстоятельств. Так, Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 1 июля 1921 г. «О мерах по борьбе с хищениями из государственных складов и должностными преступлениями, способствующими хищениям» содержал следующее указание: «...в качестве единственного признака, допускающего отступление от рассмотрения дел,.. установить социальное происхождение и классовую принадлежность привлекаемых и осуждаемых лиц, с тем чтобы в отношении лиц пролетарского и полупролетарского происхождения суровость репрессии ослаблялась, в отношении же должностных лиц и представителей спекулятивного мира осуществлялось бы со всей неукоснительностью и последовательно»[8].

Такой подход к основаниям уголовной ответственности в совокупности с отсутствием детализированного уголовного законодательства в социалистический период признавался оправданным[9], но по сравнению с дореволюционным отечественным опытом был скорее уголовно-правовым беспределом, а не «новым пролетарским» правом.

Библиография

1 Продолжение. Начало см. в № 4’2004.

2 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т. 2. — М., 1994. С. 294.

3 Он же. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года. — СПб. 1911. С. 174.

4 Он же. Русское уголовное право. С. 296.

5 Он же. Уголовное уложение 22 марта 1903 года. — СПб., 1911. С. 197.

5 СУ № 44. 1918.

6 См.: СУ № 12. 1918.

7 СУ РСФСР. 1921. № 49.

8 См., напр.: Эстрин А. Уголовное право СССР и РСФСР. — М., 1937.