Структура системы целей уголовного наказания

УДК 343.01 

Страницы в журнале: 102-105

В. САГРУНЯН,

помощник судьи Октябрьского районного суда города Белгорода, советник юстиции 3-го класса, соискатель Саратовской  государственной академии права sagrunyan.vartan@mail.ru

В данной статье автор пытается установить структуру системы целей уголовного наказания.

Ключевые слова: структура, уголовный, наказание, цель, система, функциональный.

Structure of system of aims of criminal punishment

Sagrunyan V.

The author tries to set the structure of the system of the criminal punishment aims at this article.

Keywords:  structure, criminal, punishment, aim, system, functional.

Специфика структуры функциональной системы заключается в том, что она всегда состоит из оптимального числа элементов, каждый из которых занимает собственное место и играет конкретную роль в процессе формирования функциональной системы. Как указывал автор концепции функциональной системы П.К. Анохин, «смысл системного подхода состоит именно в том, что элемент… функционирования не должен пониматься как самостоятельное и независимое образование. Он должен пониматься как элемент, чьи оставшиеся степени свободы подчинены общему плану функционирования системы, направляемому получением полезного результата». Элемент «должен быть органическим звеном в весьма обширной кооперации с другими» элементами системы[1]. Следуя этому посылу, мы должны в качестве элементов структуры системы целей уголовного наказания выделить такие цели наказания, которые непосредственно подчинены общему плану функционирования данной системы, направляемому получением полезного результата, сформулированного как максимально возможное ограничение проявлений преступности.

В то же время выделить ту или иную цель наказания в качестве структурного элемента системы целей уголовного наказания довольно проблематично в связи с противоречивыми мнениями исследователей, сложившимися вокруг той или иной цели наказания, сформулированной законодателем. Решение данной проблемы видится в анализе целей наказания, изложенных в ст. 43 УК РФ, на фоне их критики.

В целом структура системы целей уголовного наказания может быть определена, гипотетически, конечно, посредством интеграции путей решения проблем, возникающих в связи с указанными обстоятельствами. Идя в этом направлении, в качестве первого элемента структуры целей наказания выделим восстановление социальной справедливости.

Являясь новеллой для российского уголовного законодательства, цель восстановления социальной справедливости вызвала неоднозначные суждения. Так, в год принятия УК РФ В.Д. Филимонов высказал мнение о том, что в основе цели восстановления социальной справедливости лежит «модификация цели кары», понимаемой «не как стремление к простому возмездию, а как задача удовлетворения общественного правосознания, дестабилизированного фактом совершения преступления»[2].

Р.М. Файзутдинов рассматривает кару в известной мере в качестве составляющей цели восстановления социальной справедливости. На его взгляд, поскольку цель восстановления социальной справедливости предполагает прежде всего соответствие наказания характеру и степени общественной опасности преступления, то цель кары, т. е. покарания преступника с тем, чтобы вызвать у него соответствующие страдания, охватывается более общей социальной установкой наказания на восстановление социальной справедливости[3]. 

Особый интерес вызывает позиция С.Б. Карамышева. На его взгляд, основной целью наказания, способной обеспечить эффективную реализацию функций наказания в обществе, обеспечивая при этом согласование различающихся целей отдельных мер наказания, может выступить не цель восстановления социальной справедливости, а «лишь идея, определяемая через категорию справедливости, а именно идея восстановления справедливости»[4]

Таким образом, введение в УК РФ такой цели наказания, как восстановление социальной справедливости, стало закономерным результатом длительных эволюционных процессов, происходящих в нашем обществе вокруг наказания и его целей. Поэтому дискутировать по поводу закрепления либо исключения данной цели наказания из ст. 43 УК РФ, по меньшей мере, нет необходимости.

В структуре функциональной системы целей уголовного наказания цель восстановления социальной справедливости должна пониматься как элемент, чьи оставшиеся степени свободы подчинены общему плану функционирования данной системы, направляемому получением фокусированного полезного результата — максимально возможного ограничения проявлений преступности.

Начнем с того, что «право фиксирует определенный уровень прав и обязанностей человека»[5]. Их нарушение, «т. е. нарушение права, всегда является нарушением справедливости. В понимании уголовного права нарушением справедливости является совершение преступления. В этом смысле преступление есть деяние, отрицающее справедливое устройство общественной жизни, дезорганизующее ее. Поэтому, назначая наказание виновному лицу, суд от имени государства принимает меры к восстановлению социальной справедливости»[6]. При этом «восстановление социальной справедливости путем наказания осужденного осуществляется применительно как к обществу в целом, так и к потерпевшему в частности»[7].

Как видно, восстановление социальной справедливости многомерно с точки зрения представлений о ней как со стороны общества, потерпевшего, так и с позиции виновного. Итак, в качестве первого элемента структуры системы целей уголовного наказания мы выдвигаем цель восстановления социальной справедливости.

Следующая цель, которую мы попытаемся представить в качестве элемента структуры системы целей наказания, — исправление осужденного.

Впервые цель исправления преступника была признана Екатериной Великой. Императрица в 1787 году даже собственноручно составила проект Устава о тюрьмах, где излагала порядок исправления заключенных, тем не менее ни Наказу, ни проекту Устава о тюрьмах так и не суждено было стать нормативными правовыми актами. Исправление преступника как цель наказания сопровождало отечественное уголовное законодательство всю его дальнейшую историю. Более того, эта цель наказания стала одним из наиболее дискуссионных вопросов в уголовной доктрине.

В дореволюционный период из 12 диссертаций, посвященных наказанию и его целям, лишь в двух авторы А.М. Богдановский[8] и С.М. Будзинский[9] в качестве главной цели наказания выделяли исправление преступника[10]. Причем разногласия заключались в возможности реализации данной цели. Например, С.М. Будзинский, характеризуя цель исправления преступника, утверждал, что эта цель может быть достигнута посредством ее исполнения[11]. По мнению Н.С. Таганцева, напротив, «было бы иллюзией ждать от тюрем» исправления арестанта, «для этого и сам арестант представляется материалом непригодным и орудия — органы управления, за редкими разве изъятиями, недостаточно подготовленными»[12].

Интересен подход к реализации цели исправления осужденных А.Ю. Агахаджиева, спроектировавшего метод функциональной системы на процесс систематизации законодательства, регулирующего опосредованное и непосредственное участие общественности в исправлении осужденных к лишению свободы. Исходя из сформулированного им понятия функциональной системы исправления, А.Ю. Агахаджиев разработал методологию интеграции общественного воздействия в такую систему[13].

Все же вернемся к проблеме цели исправления осужденных, существующей в пределах уголовного права. Помимо тех исследователей, которые в силу различных причин отвергают существование цели исправления в уголовном праве и законодательстве, есть и другие, доказывающие обратное. Возьмем, к примеру, суждения А.А. Палия[14]. С одной стороны, он признает, что для постановки вопроса об исключении цели исправления осужденного из УК РФ имеются «определенные основания». К таковым, в частности, он относит отсутствие научно разработанных критериев, по которым можно судить о достижении данной цели, а также неопределенность в вопросе о возможности исправления вообще. С другой стороны, на взгляд А.А. Палия, цель исправления осужденного «отвечает потребностям общества и государства. Дело в том, что при всей нечеткости дефиниции исправления не вызывает сомнений то обстоятельство, что оно имеет безусловно полезную направленность, поскольку позволяет сбалансировать интересы общества, государства, семьи осужденного и самого осужденного.

Бесспорно, государство, в особенности демократическое правовое социальное, к коему стремится Россия, должно строить свою уголовно-правовую политику таким образом, чтобы цель исправления явилась реальностью, а не спорным моментом. В то же время камнем преткновения, как видно из приведенных мнений, являются два следующих основных момента: соотношение цели исправления в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве и возможность достижения данной цели.

Эти проблемные моменты невозможно разрешить с точки зрения одной диалектики (греч. dialegomai — веду беседу, рассуждаю), в рамках которой и идут дискуссии. Однако они разрешимы в условиях системного подхода, точнее, метода функциональной системы, когда любая поставленная цель достигает запрограммированный результат. Важным является лишь то, чтобы поставленная цель согласовывалась с запрограммированным полезным результатом, т. е. цель исправления должна непосредственно подчиняться общему плану функционирования системы целей уголовного наказания, направляемому максимально возможным ограничением проявлений преступности. Поскольку цель исправления осужденного согласуется с максимально возможным ограничением проявлений преступности, данную цель можно представить в качестве элемента структуры системы целей уголовного наказания. Таким образом, вторым элементом структуры системы целей уголовного наказания является цель исправления осужденного.

Последним элементом структуры системы целей уголовного наказания является цель предупреждения совершения новых преступлений. С одной стороны, не вызывает сомнений, что данная цель должна войти в состав структуры системы целей уголовного наказания в качестве элемента. Однако, с другой стороны, замысел законодателя о том, что эта цель подразумевает две подчиненные ей цели — общего и специального предупреждения[15],  вызвал непонимание среди исследователей. 

Так, А.А. Палий считает не совсем удачной формулировку «предупреждение совершения новых преступлений»[16]. Во-первых, — по его мнению — нет четкого указания на то, что речь идет и об общем, и о частном предупреждении. Во-вторых, используемое слово «новых» скорее всего следует истолковать так, что оно относится только к самому осужденному. В этом случае выпадает цель общего предупреждения, что мы считаем неправильным. 

Анализ суждений исследователей[17] приводит к выводу о том, что в условиях функциональной системы принципиального значения данный вопрос не имеет. Тем не менее, чтобы исключить разногласия в этом отношении, в качестве последнего элемента структуры системы целей уголовного наказания мы выделим цель предупреждения совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами.

Итак, структуру системы целей уголовного наказания составят три основных ее элемента: цель восстановления социальной справедливости, цель исправления осужденного, цель предупреждения совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами.

Теперь мы можем уточнить сформулированное выше понятие системы целей уголовного наказания: это комплекс целей восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами, взаимодействие и взаимоотношения которых принимают характер взаимосодействия, направленного на максимально возможное ограничение проявлений преступности.

Тем не менее в условиях функциональной системы мы не можем рассматривать систему целей уголовного наказания в отрыве от других систем или подсистем (компонентов), образующих большую единую систему — систему реализации целей уголовного наказания. Мы должны рассматривать систему целей уголовного наказания в условиях единого организма, системного процесса, направленного на достижение желаемого конечного результата — максимально возможного ограничения проявлений преступности.

Библиография

1 Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. — М., 1975.  С. 44.

2 Новое уголовное право России. Общая часть: учеб. пособие / под ред. Н.Ф. Кузнецова. — М., 1996. С. 96.

3 См.: Файзутдинов Р.М. Лишение свободы: его социальное назначение и функции: дис. … канд. юрид. наук. — Казань, 2000. С. 71.

4 Карамышев С.В. Восстановление справедливости как цель уголовного наказания: дис. … канд. юрид. наук. — Омск, 2004. С. 105.

5 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. В.И. Радченко, А.С. Михлина. — СПб, 2007 // СПС «Гарант», 2012.

6 См.: Курганов С.И. Наказание: уголовно-правовой, уголовно-исполнительный и криминологический аспекты. — М., 2008. С. 5.

7 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. 3-е изд., изм. и доп. — М., 2000. С. 93.

8 См.: Богдановский А.М. Молодые преступники. Вопрос уголовного права и уголовной политики А. Богдановского. — Одесса, 1870. С. 93—102.

9 См.: Будзинский С.М. Начала уголовного права. — Варшава, 1870.  С. 246—247.

10 Цит. по.: Лоба В.Е. Доктрина о наказании в диссертационных исследованиях университетов Российской империи: генезис и развитие. — Армавир, 2010. С. 28—48.

11 См.: Будзинский С.М. Указ. соч. С. 247.

12 Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Часть общая: в 2 т. — Тула, 2001. Т. 2. С. 348.

13 См.: Агахаджиев А.Ю. Оптимизация общественного воздействия на осужденных к лишению свободы. — Грозный, 2010. С. 115—154.

14 См.: Палий А.А. Сущность и цели наказания в российском уголовном праве и средства их достижения: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Ростов н/Д, 2001. 24 с.

15 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В.М. Лебедева. 6-е изд., перераб. и доп. — М., 2010. С. 128.

16 См.: Палий А.А. Указ. соч. С. 34.

17 См., например: Российское уголовное право: Общая часть: в 2 т. / под ред. А.И. Рарога. — М., 2001. Т. 1. С. 385—386; Зубкова В.И. Уголовное наказание и его социальная роль: теория и практика. — М., 2002. С. 84—92; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В. М. Лебедева. С. 128—130; Палий А.А. Указ. соч. С. 103—104.