Структура уголовно-правовых норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений

УДК 343.213.1

Страницы в журнале: 105-111

Р.М. Кашапов,

кандидат юридических наук, доцент, начальник кафедры уголовного права и криминологии Дальневосточного юридического института МВД России Россия, Хабаровск kashapovr@yandex.ru

Исследуется понятие норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений. Рассматривается их структура и содержание, изучение которых способствует углубленному анализу места и роли правовых норм в механизме регулирования общественных отношений; позволяет теоретически обосновать нормотворческую деятельность, обеспечить эффективность законодательного оформления правовой нормы, выявлять и устранять пробелы в законодательстве. Определяется функция норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений.

Ключевые слова: обеспечение раскрытия и расследования преступления, уголовно-правовая норма, гипотеза, диспозиция, санкция.

Говоря о законодательной технике уголовно-правовых норм и количестве вносимых изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 года (далее — УК РФ), пожалуй, следует согласиться с В.Ф. Лапшиным, не без эмоций констатирующим, что «как ни печально, но наука уголовного права последних 2—3 десятилетий стала подвержена явлению, которое можно назвать “политическая мода”» [22, с. 41]. Не вдаваясь в содержание составов преступлений, мы рассмотрим структуру уголовно-правовых норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений.

Нормы, обеспечивающие раскрытие и расследование преступлений, — это совокупность уголовно-правовых норм, содержащихся в Общей и Особенной частях УК РФ, которые направлены на обеспечение раскрытия и расследования преступлений путем установления уголовной ответственности за воспрепятствование раскрытию и расследованию преступлений, а также освобождения от уголовной ответственности либо смягчения наказания [15, с. 17—18].

Структура уголовно-правовой нормы — это единство, система необходимых, особым образом взаимосвязанных элементов [3, с. 167; 6].

Уже не одно десятилетие вокруг проблемы определения структуры правовой нормы, уголовно-правовой в частности, ведутся самые оживленные дискуссии [32, 37]. При этом в большинстве своем они обычно сводятся к определению количественной характеристики структуры как двух- или трехэлементной.

Исследование структуры — надежный способ углубления наших знаний о природе уголовно-правовой нормы. Выявляя устойчивые взаимосвязи отдельных составных ее частей, мы тем самым закрепляем свои знания о содержании уголовно-правовой нормы и определяем возможности по совершенствованию формы ее выражения. Определение структуры способствует также углубленному исследованию места и роли правовых норм в механизме регулирования общественных отношений. Кроме того, изучение структуры позволяет теоретически обосновать нормотворческую деятельность, обеспечить максимальную эффективность законодательного оформления правовой нормы, выявлять и устранять пробелы в законодательстве, что само по себе имеет очевидное значение не только для правотворческой, но и для правоприменительной практики.

Авторы одного из учебников по уголовному праву пишут: «В общей теории права принято выделять три элемента нормы права: гипотезу, диспозицию и санкцию. Однако ни одна уголовно-правовая норма не содержит терминологической обрисовки всех трех элементов: в статьях Общей части нет санкций и зачастую нет гипотез; статьи Особенной части “умалчивают” о гипотезах. Поэтому в уголовном праве общепринята двучленная классификация: диспозиция и санкция, хотя такое мнение нам представляется не бесспорным» [39, с. 30—31].

В праве наиболее распространенной является концепция трехчленного строения правовой нормы, согласно которой любая норма состоит из гипотезы, формулирующей условия применения нормы, диспозиции, предусматривающей само правило поведения, и санкции — той меры государственно-правового воздействия, которая применяется в случае несоблюдения указанного правила поведения [10, с. 116; 16, с. 328; 26, с. 34; 27, с. 52; 29, с. 169—170; 33, с. 16; 34, с. 17; 41, с. 129].

Т.В. Кленова справедливо отмечает, что только когда в качестве структурных элементов правовой нормы мы сможем вычленить условия ее применения (гипотезу), собственно требуемое правило поведения (диспозицию нормы) и указания на меры принудительного характера, гарантирующие действие всей нормы (ее санкция), лишь тогда можно говорить о самостоятельном характере правовой нормы. При отсутствии хотя бы одной из трех указанных составных частей структуры все сообщаемое в норме правило поведения теряет логическую осмысленность и целостность, а сама норма становится неспособной к осуществлению регулирующей функции [17, с. 76].

Таким образом, если под структурой правовой нормы (структурой содержания) мы понимаем ее объективную характеристику, такую совокупность устойчивых связей элементов содержания, которая обеспечивает целостность нормы, ее неизменность при различных внешних изменениях, то под структурой статей закона (структурой формы) — подчиненную правилам законодательной техники форму логического изложения нормативного материала, составляющего содержание правовой нормы в законодательстве [1, с. 6—8; 12, с. 35].

Отрицание трехчленной структуры нормы права связано с отождествлением ее со статьей закона или иного нормативного акта. Но норма права не тождественна статье закона. Норма — это правило, а статья законодательного акта — лишь форма изложения мысли законодателя, форма выражения государственной воли. Статья закона может быть частью нормы или даже частью ее элемента. Следовательно, норма может содержаться в ряде статей или даже в ряде законодательных актов. В то же время в одной статье может содержаться несколько норм [23, с. 243].

В юридической литературе были предложены, по-видимому, все возможные варианты двухэлементного решения структуры уголовно-правовой нормы. Структура представлялась в виде связи: 1) гипотезы и диспозиции [18, с. 38; 31, с. 31; 34; 35, с. 203—204; 42]; 2) диспозиции, слитой с гипотезой и санкцией [7, с. 16; 9, с. 401]; 3) гипотезы и диспозиции, слитой с санкцией [8, с. 32]; 4) диспозиции и санкции [36, с. 259; 38, с. 233]; 5) гипотезы и санкции [4, с. 34].

Нельзя согласиться с концепцией «сдвоенной уголовно-правовой нормы» [13, с. 23—38] как минимум по трем причинам. Первая из них — искусственность характера построения системы права по принципу жесткой специализации. Не может быть норм, только регулирующих или только охраняющих. Правовая норма — целостное образование и уже в статичном состоянии проявляет свои возможности по функционированию в механизме правового регулирования, т. е. норма изначально снабжена и регулятивным, и охранительным потенциалом. Она регулирует, поскольку в этом основное назначение любой правовой нормы; и она охраняет, поскольку всегда обеспечена мерами государственного принуждения, определяющими специфику любой правовой нормы так таковой, а уголовного права в особенности.

Вторая причина — представляется, что запрещающая уголовно-правовая норма в границах своей трехэлементности содержит указания на обоих субъектов регулируемых нормой отношений. Положения о гражданах, на которых государство распространяет свои запреты, входят в содержание гипотезы нормы, поскольку выступают в роли условия ее применения. Второй субъект уголовно-правового регулирования — государство (в лице правоохранительных органов) определяется в тех же нормах, когда предусматривается возможность применения крайней меры принуждения — уголовного наказания, т. е. в правовых предписаниях, выполняющих функцию санкции.

Третья причина — не можем согласиться с рассматриваемой концепцией также в силу непризнания самого факта существования усеченных структур правовой нормы. При всем своем многообразии практически все трактовки двухэлементной структуры правовой нормы страдают общим недостатком: в них предметом анализа выступают не правовые нормы, а текст законодательства [17, с. 91—92].

В уголовном праве предписание в большинстве случаев не совпадает с нормой. Норма права, как правило, шире и может быть распределена по нескольким статьям нормативного акта. Большинство положений Общей части уголовного закона — это предписания, вынесенные из Особенной части «за скобки» по соображениям законодательной экономии, поэтому ни одно предписание Особенной части не содержит структурно завершенной нормы, ибо ряд существенных положений, без учета которых статьи Особенной части не могут применяться, находится в Общей части (о возрасте, вменяемости, соучастии и др.) [28, с. 15—16].

Уголовно-правовую норму следует рассматривать как систему, состоящую из моделей запрещенного, требуемого или дозволенного поведения, юридических последствий этого поведения и условий наступления этих последствий. Поэтому уголовно-правовая норма имеет три структурных элемента:

— диспозицию — модель требуемого, дозволенного или запрещенного поведения;

— гипотезу, описывающую условия, в которых поведение субъекта будет иметь уголовно-правовое значение и при которых могут наступить уголовно-правовые последствия;

— санкцию или поощрение, содержащие указание на уголовно-правовые последствия названного в диспозиции поведения [30, с. 73].

С.А. Маркунцов в одной из своих работ пришел к выводу о том, что использование трехэлементной «классической» конструкции логической нормы права применительно к нормативно-правовым предписаниям Особенной части УК РФ изначально выступает фикцией [24, с. 129].

Как правильно полагает В.Н. Кудрявцев, «уголовно-правовая норма, предусматривающая ответственность за определенный вид преступления (например, за кражу), означает не только запрещение совершать соответствующее деяние (диспозиция нормы), но и устанавливает санкцию за его совершение, а также предусматривает условия для ее применения (гипотеза нормы)» [19, с. 70; 21, с. 52].

Гипотеза должна содержать все то, что определяет рамки действия диспозиции нормы. Если бы условия действия диспозиции не были ограничены определенными рамками, то это нанесло бы вред регулируемым общественным отношениям, привело к судейскому произволу, к нарушению законности [30, с. 74].

В большинстве уголовно-правовых норм гипотезы носят общий характер. В гипотезе нормы, предусмотренной, например, ст. 306 УК РФ, говорится о свойствах субъекта, если лицо является вменяемым, достигло возраста, не было добровольного отказа, малозначительности и т. д. Поэтому трудно согласиться с М.И. Блум, что адресаты нормы (возраст, вменяемость) устанавливаются в диспозиции, а не в гипотезе [5]. Диспозиция нормы не может содержать указания на субъектов, так как ее назначение — моделирование запрещаемого или дозволяемого поведения, прав и обязанностей участников общественных отношений. Из сказанного следует, что гипотезы некоторых норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений, (ст. 303, 304, 306—311, 316 УК РФ) расположены в Общей части УК РФ. А в гипотезе поощрительной (посткриминальной) нормы говорится следующее: 1) лицо совершило преступление, 2) категории небольшой или средней тяжести, 3) впервые и т. д.

Гипотезы большинства норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений, указывают на те жизненные обстоятельства, при наличии которых реализуется их диспозиция, и зачастую содержат модель субъекта преступления или посткриминального поведения.

Диспозиция указывает на содержание правила поведения; на то, что дозволено, запрещено или предписано; на пределы, меру поведения. Следовательно, диспозиция — это сердцевина, стержень норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений. Однако исследуемые нормы не могут состоять из одной диспозиции. Лишь в сочетании с гипотезой и санкцией, которые «группируются» вокруг них, диспозиции норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений, обретают жизнь, приобретают свои регулятивные способности.

Диспозиции норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений, находящихся в Общей части УК РФ, в большинстве своем простые, т. е. в статье лишь называется вид регулируемого поведения без описания его признаков (например, явка с повинной, способствование раскрытию и расследованию преступлений и т. д.).

Диспозиции норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений и находящихся в Особенной части УК РФ, являются простыми или описательными. Например, диспозиции, содержащиеся в ст. 303, 306, 316 УК РФ, — простые. Диспозиции норм, указанных в ст. 304, 307—311 УК РФ, примечании к ст. 198 УК РФ, — описательные.

Наиболее дискуссионным в литературе является вопрос об уголовно-правовой санкции.

Санкция — это та часть нормы, в которой предусматриваются негативные (для правонарушителя) юридические последствия ее неисполнения. Санкции применяются за противоправное поведение.

Полагаем, можно выделить следующие виды норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений:

1) содержащиеся в Общей части УК РФ (п. «и» ч. 1 ст. 61, ст. 62, 64, 75);

2) содержащиеся в примечаниях к статьям Особенной части УК РФ (ст. 127.1, 178, 204, 205.3, 210, 228, 228.3, 291, 291.1, 322.2, 322.3);

3) содержащиеся в главе «Преступления против правосудия» (ст. 303, 304, 306—311, 316).

Нормы, предусматривающие уголовную ответственность за противодействие раскрытию и расследованию преступлений (ст. 303, 304, 306—311, 316), содержат различные санкции, указанные в перечисленных статьях, и затруднений в определении их структуры не возникает. Сложнее определить структуру первых двух видов исследуемых норм. Им присуща поощрительная функция, так как эти нормы предусматривают устранение или смягчение уголовно-правового обременения при наличии условий, указанных в соответствующей норме, обеспечивающей раскрытие и расследование преступлений. Можно сделать вывод, что первым двум видам норм, обеспечивающим раскрытие и расследование преступлений, присуща структура поощрительной нормы.

В литературе было высказано мнение о существовании наряду с карательными и правовосстановительными санкциями еще и поощрительных санкций, выполняющих роль морального и материального стимулирования [2, с. 63; 40, с. 187]. Не вдаваясь в дискуссию, мы разделяем точку зрения тех ученых, которые считают, что термин «санкция» является единственно верным и возможным для обозначения юридических последствий правомерного поведения [11; 14, с. 76—80; 20, с. 236; 25].

По нашему мнению, понятие «санкция» включает в себя не только те неблагоприятные (отрицательные) правовые последствия, которые наступают в результате, например, нарушения уголовно-правового запрета. Уголовно-правовая санкция практически ничем не отличается от иных санкций (с точки зрения структуры нормы), поэтому также может содержать и положительный (поощряемый) аспект. Именно в санкции норм, обеспечивающих раскрытие и расследование преступлений, выражается социальная сущность последней. Уголовно-правовое поощрение в том и состоит, что в результате поведения, указанного в законе (в частности, исследуемого нами поведения, содействующего раскрытию и расследованию преступления), лицо не привлекается к уголовной ответственности, либо санкция смягчается, хотя лицо и причинило вред охраняемым уголовным законом интересам.

Список литературы

1. Апт Л.Ф. Формы выражения и изложения правовых норм в нормативных актах: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — М., 1973. С. 6—8.

2. Астемиров З.А. Понятие юридической ответственности // Советское государство и право. 1979. № 6.

3. Бабаев В.К. Советское право как логическая система. — М., 1978.

4. Базылев Б.Т. Сущность санкций в советском праве // Правоведение. 1976. № 5. С. 32—38.

5. Блум М.И. Структура нормы уголовного права // Вопросы уголовного права, уголовного процесса и криминалистики: Ученые записки — Рига, 1968. Т. 93. С. 65—111.

6. Болдырев Е.В., Галкин В.М., Лысков К.И. О структуре уголовно-правовой нормы // Проблемы совершенствования советского законодательства: Труды ВНИИСЗ. — М., 1974. Вып. 1.

7. Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основания в советском уголовном праве. — М., 1963.

8. Братусь С.Н. Спорные вопросы теории юридической ответственности // Сов. государство и право. 1973. № 4.

9. Денисов А.И. Теория государства и права. — М., 1948.

10. Дурманов Н.Д. Советский уголовный закон. — М., 1967.

11. Дьяченко Е.В. Поощрения как позитивные санкции нормы права: общетеоретический аспект: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Краснодар, 2011.

12. Евграфов П.Б. Некоторые теоретические вопросы структуры, содержания и формы права // Проблемы правоведения. — К., 1976. Вып. 33. С. 35.

13. Елисейкин П.Ф. О структуре юридической нормы // Проблема защиты субъективных прав и советское гражданское судопроизводство: Межвузовский тематический сборник. — Ярославль, 1978. Вып. 3.

14. Звечаровский И.Э. Уголовно-правовые нормы, поощряющие посткриминальное поведение личности. — Иркутск, 1991.

15. Кашапов Р.М. Уголовно-правовые средства раскрытия и расследования преступлений: моногр. — Хабаровск, 2003.

16. Керимов Д.А. Философские проблемы права. — М., 1972.

17. Кленова Т.В. Уголовно-правовая норма (понятие, структура, виды): дис. ... канд. юрид. наук. — М., 1986.

18. Коган В.М. Логико-юридическая структура советского уголовного закона. — Алма-Ата, 1966.

19. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. — М., 1972.

20. Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. — М., 1982.

21. Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. — М., 1976.

22. Лапшин В.Ф. Уголовно-правовая норма: парадокс законодательной техники, политическая мода или скрытая защита коррупционера? // Российская юстиция. 2009. № 2. С. 41—44.

23. Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистическое право. — М., 1972.

24. Маркунцов С.А. О соотношении понятий «Уголовно-правовой запрет» и «Запрещающая уголовно-правовая норма» // Российский юридический журнал. 2013. № 2. С. 122—129.

25. Мусаткина А.А. О поощрительных санкциях в уголовном и финансовом праве // Вектор науки ТГУ. 2009. № 5(8).С. 79—84.

26. Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм. — Волгоград, 1973.

27. Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм. — М., 1960.

28. Поройко М.С. Обязывающие и управомочивающие нормы в уголовном праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Казань, 2000.

29. Российское уголовное право. Курс лекций. Т. 1. Преступление / под ред. А.И. Коробеева. — Владивосток, 1999.

30. Сабитов Р.А. Посткриминальное поведение (понятие, регулирование, последствия). — Томск, 1985.

31. Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. — Л., 1965.

32. Сумачев А.В. О структуре уголовно-правовой нормы // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2009. № 4 (10). С. 49—56.

33. Ткаченко Ю.Г. Применение норм советского социалистического права. — М., 1960.

34. Тоболкин П.С. О структуре уголовно-правовой нормы // Некоторые вопросы эффективности уголовного законодательства. — Свердловск, 1974. Вып. 29.

35. Томашевский Н.П. О структуре правовой нормы и классификации ее элементов // Вопросы общей теории советского права. — М., 1960.

36. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. — М., 1957.

37. Тулиглович М.А. Структура уголовно-правовой нормы: учеб. пособие. — Омск, 2009.

38. Уголовное право. Общая часть / под ред.

А.А. Герцензона. — М., 1948.

39. Уголовное право. Общая часть / под ред.

И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. — М., 1998.

40. Фаткуллин Ф.Н. Проблемы общей теории социалистической правовой надстройки. — Казань, 1980. Т. 1.

41. Шебанов А.Ф. Форма советского права. — М., 1968.