Субъективное гражданское право как элемент категории «имущество»

УДК 347.21 

Страницы в журнале: 56-60

П.Ю. КОСТИН,

аспирант кафедры гражданского права Московского государственного университета экономики, статистики и информатики kostinpav@gmail.come-mail

Статья посвящена определению содержания категории «имущество» в российском гражданском праве, анализу субъективного гражданского права как элемента категории «имущество».

Ключевые слова: субъективное гражданское право, объект права, имущество, интерес.

Subjective civil right as an element of property’s category

Kostin P.

The article is devoted to defining the content of property’s category in Russian civil law, and also analyzes the subjective civil right as an element of property’s category.

Keywords: subjective civil right, object of a right, property, interest.

В  российском гражданском праве категория «имущество» традиционно соотносится с понятием объекта субъективного гражданского права. Прежде всего имуществом считаются вещи, т. е. объекты вещных прав. Определение же к данной категории объектов обязательственных прав (объектов прав требования) само по себе не вызывало концептуальных возражений со стороны ученых, однако было связано с проблемой анализа объекта права требования.

Д.И. Мейер относил к объектам гражданского права вещи и чужие действия, считая последние объектом прав требования, при этом автоматически ограничивая круг действий, которые могут являться объектами гражданского права, действиями, имеющими имущественную ценность[1]. Указанное воззрение ученого явилось первой попыткой классификации объектов субъективных гражданских прав в отечественной цивилистике. При этом вполне вероятно, что определение содержания категории «имущество» в данном случае было лишь следствием построения системы объектов субъективных гражданских прав.

Развитие гражданского права и распространение его предмета на отношения, связанные с нематериальными благами (в том числе с результатами интеллектуальной деятельности), значительнейшим образом повлияли на основания классификации объектов гражданских прав. Так, в предмет гражданского права, а стало быть в число возможных объектов субъективных гражданских прав, входят не только явления, относимые Д.И. Мейером к имуществу, но и неимущественные сущности, имеющие совершенно иной режим участия в гражданском обороте: например, не вписываются в систему объектов субъективных гражданских прав, построенную Д.И. Мейером, результаты интеллектуальной деятельности, поскольку ни к вещам, ни к чужим действиям их отнести невозможно. Также неприемлемым представляется применение предложенной ученым системы объектов гражданских прав к жизни, здоровью, имени физического лица, т. е. к объектам так называемых личных неимущественных прав, поскольку цивилист попросту не включал неимущественные отношения в предмет гражданского права.

Логическим итогом осмысления возникновения новых конструкций в гражданском праве (как и вообще в любой другой области знания) должна была стать эволюция всех прочих фундаментальных институтов гражданского права, в том числе и системы объектов субъективных гражданских прав. Основой такой эволюции необходимо сделать уже существующие и устоявшиеся воззрения. Поскольку имущество определялось дореволюционными учеными как совокупность объектов гражданских прав, в результате расширения предмета гражданского права в содержании категории «имущество» теоретически не могло появиться ничего иного, кроме объектов гражданских прав, отличных от уже причисляемых к имуществу. В этом смысле ст. 128 ГК РФ, закрепляя суть понятия «имущество» de lege lata, ограничивает содержание данной категории только объектами гражданских прав, хотя и называет в их числе такой спорный объект гражданского права, как само гражданское (имущественное) право.

Наряду с ограничением содержания категории «имущество» лишь объектами субъективных гражданских прав Г.Ф. Шершеневичем было предложено считать имущество в юридическом смысле как «совокупность имущественных юридических отношений, в которых находится известное лицо»[2]. При этом не вполне последовательным представляется дальнейший вывод ученого относительно элементов, составляющих категорию «имущество» в юридическом смысле: «содержание имущества с юридической стороны выражается в: а) совокупности вещей, принадлежащих лицу на праве собственности и б) совокупности прав на чужие действия — с одной стороны, и а) совокупности вещей, принадлежащих другим лицам, но временно находящихся в его обладании, и б) совокупности обязательств, лежащих на нем»[3]. Очевидно: вещи и права на вещи суть совершенно различные понятия, и к юридическим отношениям следует относить именно права на вещи, но никак не вещи сами по себе.

Подобная трактовка категории «имущество» осталась практически незамеченной со стороны отечественных цивилистов, найдя лишь косвенное воплощение в таком институте гражданского права, как имущественный комплекс. Косвенное потому, что и здесь современный законодатель не выдерживает последовательности, включая в состав имущественных комплексов помимо правовых отношений объекты гражданских прав (т. е. объекты тех самых правовых отношений).

Однако цивилистическая аксиома, согласно которой категорию «имущество» составляют лишь объекты субъективных гражданских прав, порождает ряд неразрешимых проблем, связанных с отнесением тех или иных видов объектов гражданских прав к имуществу. Так, результат интеллектуальной деятельности может являться объектом как исключительного (т. е. имущественного) права, так и авторского  (т. е. личного неимущестенного) права. Указанный пример не позволяет определенно отнести результат интеллектуальной деятельности ни к имуществу, ни к тем объектам гражданских прав, которые не являются имуществом. Следуя логике, необходимо признать, что результат интеллектуальной деятельности не имеет устойчивого свойства, в определенных случаях выступая в качестве имущества, но в иных являясь объектом неимущественного права.

Данное обстоятельство подразумевает необходимость установления различного режима правового регулирования для результата интеллектуальной деятельности как вида имущества и для результата интеллектуальной деятельности как неимущественного блага. Законодатель не различает две дифференцированные конструкции результата интеллектуальной деятельности, но отграничивает субъективные гражданские права, объектом которых является результат интеллектуальной деятельности. Именно субъективное право в данном случае приобретает характеристику имущественного или неимущественного. Результат интеллектуальной деятельности, будучи рассмотрен безотносительно субъективных прав, объектом которых он является, не может быть вообще как-либо охарактеризован с точки зрения гражданского права. Также следует отметить вполне ординарный эффект существования одновременно имущественных и неимущественных субъективных прав, объектом которых выступает один и тот же результат интеллектуальной деятельности. В данном случае охарактеризовать такой результат интеллектуальной деятельности с позиций дихотомии «имущество—неимущество» невозможно вовсе, поскольку нечто среднее в данной классификации неудобомыслимо.

Представляется, что категорию «имущество» должны составлять не объекты гражданских прав, но сами субъективные гражданские права. При таком подходе проблема двойственной природы одного и того же объекта гражданского права исчезает. Также именно субъективные гражданские права обладают в конечном итоге имущественной ценностью, поскольку объект гражданского права сам по себе, будучи отделен от обслуживающего его субъективного гражданского права, вообще выпадает из области гражданского оборота, теряет не только имущественную, но и неимущественную ценность. При подобном подходе решается и проблема так называемых прав на права, которая в известной степени допускается отнесением нормой ст. 128 ГК РФ имущественных прав к числу объектов гражданских прав, составляющих имущество.

Весьма примечательно в этой связи мнение В.А. Белова, согласно которому понятие об имуществе составляет совокупность трех различных функциональных понятий: элемента классификации общественных отношений на имущественные и неимущественные; предмета   интересов и компонента состава предприятия[4]. Несмотря на то что подобная трактовка дефиниции «имущество» объясняет различие в содержании данной категории в ряде ситуаций, о которых идет речь в законодательстве, согласиться с данной точкой зрения трудно, поскольку определение самостоятельных явлений через одно и то же наименование не вполне последовательно, более того — не удобно. Кроме того, в каждом из указанных В.А. Беловым понятий об имуществе возможно вести речь не о различных сущностях, определяемых как «имущество», а об одном и том же явлении, требующем при этом той или иной адаптации к конкретной ситуации. Обстоятельство, что законодатель не сохраняет первоначального значения категории «имущество» при ее адаптации к конкретной ситуации, вовсе не опорочивает самого факта существования единого понятия об имуществе.

Ограничение содержания категории «имущество» лишь субъективными гражданскими правами, помимо прочего, позволяет придать логическую завершенность учению об имущественных комплексах. Включение в состав имущественного комплекса таких разнородных явлений, как объекты субъективных гражданских прав (вещи), субъективные гражданские права и в ряде случаев долги (которые возможно представить в виде субъективных прав в составе иного имущества, не входящего в имущественный комплекс), не позволяет надлежащим образом регулировать оборот такого имущественного комплекса как единого целого, поскольку применению подлежат одновременно нормы права, регулирующие вещные, обязательственные и иные отношения. С.А. Степанов прямо задается вопросом: «Не кроется ли в несочетаемости двух “начал” гражданского права заведомая обреченность предприятия как имущественного комплекса на невозможность полноценного существования в обороте в качестве объекта имущественного интереса?»[5]Смысл выделения имущественного комплекса как самостоятельного объекта гражданских прав при применении к его составляющим различного режима правового регулирования, очевидно, теряется. Однако если ограничивать состав категории «имущество» лишь субъективными гражданскими правами, то имущественный комплекс должен быть определен как некая совокупность субъективных имущественных гражданских прав. При этом имущественный комплекс перестает отождествляться с объектом субъективного права, но, будучи связан с субъектом права, предстает частью его гражданско-правового статуса, устанавливающей отношение данного субъекта к иным субъектам права по поводу объектов права. Кроме того, при подобном понимании состава имущественного комплекса достигается основная цель существования данной категории в гражданском праве — создание удобного механизма правопреемства для совокупности связанных между собой объектов гражданских прав.

Субъективные гражданские права возможно дифференцировать на те, что формируют категорию «имущество», и те, что к данной категории не относятся. Указанная классификация требует наличия определенного признака, позволившего отделить одну группу субъективных гражданских прав от другой. Представляется, что таким критерием должно являться свойство интереса, который обслуживает конкретное субъективное право. Вполне закономерно, что один и тот же объект права может провоцировать различный интерес, связанный с данным объектом. Например, одна и та же вещь может вызывать как имущественный интерес у ее собственника, связанный с возможностью владеть, пользоваться и распоряжаться вещью, при этом получая все выгоды от такой возможности, так и неимущественный интерес у субъекта права, для которого такая вещь может иметь какую-либо духовную ценность. Именно имущественный или неимущественный характер интереса определяет, является ли право имущественным.

Известно, что связь интереса и субъективного гражданского права ученые оценивали кардинально по-разному. Так, основоположник теории интереса Р. Иеринг называл право юридически защищенным интересом[6]. Ю.С. Гамбаров указывал на то, что формой защиты интереса может являться не только субъективное право[7]. В современном гражданском праве известна категория «законный интерес», которую норма п. 2 ст. 1 ГК РФ упоминает наряду с понятием субъективного права. Для целей же определения имущественного или неимущественного характера субъективного гражданского права вполне достаточно признать, что субъективное гражданское право не может существовать без наличия какого-либо интереса управомоченного, связанного с объектом данного субъективного права, а также признать: такой интерес непременно влияет на свойство связанного с ним субъективного гражданского права. При этом возможно поддержать точку зрения В.П. Грибанова о том, что наличие в определении субъективного гражданского права указания на интерес не влечет необходимости включения интереса в содержание субъективного гражданского права[8]. Таким образом, оценивая свойство конкретного субъективного права, вовсе не обязательно включать интерес в содержание субъективного права в качестве его элемента.

Интерес в данном смысле возможно представить как некое психологическое отношение субъекта права к объекту права. Для целей же определения свойства интереса, обслуживаемого субъективным правом, необходимо выявить какой-либо формальный признак, который позволил бы отличать один интерес от другого. В качестве такого критерия возможно

использовать способность одного и того же интереса на один и тот же объект права возникать хотя бы у двух различных субъектов гражданского права: если данное правило выполняется, то такой интерес является имущественным. Помимо прочего, данный признак разграничения имущественных и неимущественных интересов лишен возможности оценить интерес на деньги[9]. Отнесение к имущественным интересам тех, которые возможно оценить в деньгах, не может объяснить весьма распространенной ситуации требования возмещения за причинение морального вреда — в данном случае интерес, имеющий явно неимущественное свойство, оценивается на деньги.

Имущественный интерес всегда абстрактен: например, все собственники имеют один и тот же (в значительной степени обезличенный) имущественный интерес по поводу вещи, являющейся объектом права собственности, — возможность владеть, пользоваться и распоряжаться вещью, при этом получая все выгоды от такой возможности. Именно такая абстрактность позволяет имущественному интересу одновременно существовать у нескольких различных субъектов гражданского права, что в свою очередь обусловливает допустимость правопреемства большинства имущественных прав. Конкретный неимущественный интерес, связанный с объектом, может существовать лишь у определенного субъекта. В этом смысле ст. 150 ГК РФ, устанавливая невозможность правопреемства в личных неимущественных правах, подразумевает, что кроме субъекта личного неимущественного права, интереса, обслуживаемого данным правом, по поводу объекта такого права не может возникнуть ни у одного иного лица. Стоит сравнить интерес автора признаваться автором созданного им произведения и интерес иного лица признаваться автором произведения, созданного иным лицом, — различие в сущности данных интересов очевидно. Также трудно назвать идентичными интерес гражданина к своему здоровью и интерес любого иного лица к здоровью какого-либо гражданина. Неимущественные права сконструированы таким образом, чтобы обслуживать возникший интерес строго определенного субъекта права. Именно данным обстоятельством характеризуются свойства неимущественных прав — их неотчуждаемость, прекращение в момент прекращения личности правообладателя.

Абстрактность имущественного интереса также допускает по общему правилу принципиальную возможность правопреемства в субъективных правах, обслуживающих имущественный интерес. Напротив, каузальность неимущественного интереса обусловливает недопустимость правопреемства в субъективных правах, обслуживающих неимущественный интерес. При этом неотчуждаемость личных неимущественных прав обусловлена не столько их личным характером, сколько неимущественным свойством. Возможность выделения «неличных неимущественных» прав даже не обсуждается в научной литературе: трудно обнаружить смысл в категории «субъективные гражданские права», не  привязанной  к определенному лицу, но при этом обслуживающей неимущественный интерес, который может существовать только у одного определенного лица.

При включении в состав категории «имущество» лишь субъективных гражданских прав классификацию видов имущества закономерно проводить по тем же основаниям, по которым в современной цивилистике дифференцируются субъективные гражданские права. Так, среди имущественных субъективных гражданских прав выделяются права в составе абсолютных и относительных правоотношений (или иначе — абсолютные и относительные субъективные права). В рамках абсолютных гражданских прав вычленяются вещные, исключительные права и др. В рамках относительных прав возможно выделить права обязательственные, корпоративные и др. При этом данная классификация допускает существование в одной и той же группе как имущественных, так и неимущественных субъективных гражданских прав, поскольку основанием дифференциации гражданских прав на имущественные и неимущественные является интерес, обслуживаемый правом, но не абсолютный или относительный характер данных прав.

Библиография

1 См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право. — Спб., 1864. С. 119.

2 Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. — М., 1911. С. 83.

3 Там же.

4 См.: Белов В.А. Гражданское право. Общая часть. Т. II. — М., 2011. С. 260.

5 Степанов С.А. Имущественные комплексы в российском гражданском праве. — М., 2002. С. 6.

6 См.: Завьялов Ю.С. Взгляды Р. Иеринга на государство и право // Правоведение. 1968. № 3.

7 См.: Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. — М., 2003. С. 376.

8 См.: Грибанов В.П. Интерес в гражданском праве // Советское государство и право. 1967. № 1.

9 См.: Пассек Е.В. Неимущественный интерес в обязательстве. — Юрьев, 1893. С. 14.