Судебная защита: реалии и перспективы

УДК 342.56
 
 
Э.М. МУРАДЬЯН
 
Число гражданских дел в наших судах в последнее время переходит предельную черту. Особенно это касается дел, связанных с невыдачей зарплаты, законностью увольнений, взысканием долгов, расторжением договоров, неисполнением договорных обязательств, изменением цены договорных работ, оплатой услуг, пересмотром  других существенных условий соглашения в контексте финансово-экономической ситуации и ограниченности ресурсов гражданских правоотношений.
Нынешнее интенсивное обращение заинтересованных лиц в суд — своеобразное эхо финансовых сбоев, просчетов и осложнений. (Одно утешение: эти осложнения воспринимаются психологически легче от осознания их глобального масштаба — когда всем плохо, это «хорошо».) Но все это — не повод для паники: кризис — не крах, а преодоление опасности и трудный переход к возрождению. Преодоление опасности — более сложный этап, но мысль о возрождении прибавляет человеку устойчивости. 

 
Юристам при этом легче, чем всем остальным, — работы прибавилось, что хорошо само по себе. И кризис напрямую юристов не коснулся: сферы культуры, образования, интеллектуального, научного поиска имеют свои «приливы и отливы». Причастные к этим сферам не вправе поддаваться кризису. Их ответственность за происходящее в такой период возрастает. И тут главное — не умножать мысленно эффект негативного, а работать, не впадать в панику, искать выход из затруднительного положения.
Массовый поиск выхода из разнообразных сложных ситуаций породил судебный бум. Стала более активной крайне необходимая инициатива работников прокуратуры[1]. Прибавилось дел и у правоохранительных органов, у юридических служб, более востребованы сейчас и адвокаты.
Нечто подобное бывало не раз. Предыдущий шквал судебных дел наблюдался 10 лет назад. Судебная власть тогда набирала силу, общественному авторитету суда способствовала общая атмосфера, настрой, который создавался в процессах по принципиальным делам[2]. Однако в прессе не было такого количества ярко выраженных негативных публикаций, как теперь.
В период прошлого судебного бума на сайтах отдельных судов появилась информация об актуальных (созвучных непростому периоду жизни общества) судебных прецедентах. (Кстати, информация о прецедентах, имеющих хотя бы косвенное значение для нового экономического подъема, была бы особенно дорога и теперь.)
Теория правосудия пополнилась фундированными поисковыми работами, связанными с проблемами судебных функций, принципов, процедур, институтов, субъектов процесса, доказательств, видов производства. При непривычном для той поры обилии интереснейших работ, публикаций в прессе о судебных процессах и судьях юристы всех возрастов оказались вовлеченными в стихию самообразования. Наибольший интерес вызывали переиздания классических трудов об истории правосудия, адвокатуре, о судебных трагедиях и ошибках, судьбах реформаторов, вехах и векторе судебных реформ (особенно о глубинной реформе 1864 года и последующей контрреформе), о ценности судебных гарантий, а также о судебной защите как праве и вместе с тем как принципе всех отраслей процессуального права.
Судебная защита как принцип всех отраслей процессуального права привлекает внимание исследователей независимо от периодов экономического спада и подъема. Процесс, гарантии, защита — в этом и заключаются смысл существования суда, назначение судьи и правосудия. Чтобы назвать имена причастных к институту права на судебную защиту, надо писать бесконечную Книгу памяти и включить в нее не только процессуалистов.
Судебная защита — заключительный аккорд начала начал действующего Гражданского кодекса РФ (п. 1 ст. 1), комплексное динамичное право обеих сторон и участника, любого третьего лица, иных заинтересованных лиц судебного дела. Это право действует во всех стадиях и инстанциях. Реальное исключение — первая стадия, на которой ответчик до принятия судьей искового заявления еще «спящая фигура». Равноправное осуществление  права судебной защиты продолжается на протяжении всего процесса, кроме первой стадии, где некоторое преимущество имеет истец. Истец и третье лицо с самостоятельными требованиями  сами ищут у суда защиты и по своей воле обращаются в суд с требованиями, своевременность которых определяется истцом. Ответчик оказывается вовлеченным в процесс (а ему это надо?). Далее сторона, вовлеченная в процесс по гражданскому делу (как и обвиняемый по уголовному делу частного обвинения), может предъявить к первоначальному истцу (обвинителю) встречный иск (встречное заявление в уголовном деле).
Институт судебной защиты — вид юридической защиты, наиболее разработанный и вместе с тем имеющий перспективу дальнейшей разработки в аспекте процессуальных гарантий и применительно к отдельным процедурам.
«Право на судебную защиту является прежде всего процессуальным, поскольку защита неправомерно нарушенного или оспоренного права невозможна (выделено мной. — Э.М.) без обращения заинтересованного лица в суд, разрешения спора судом…»[3]
В этой цитате из насыщенной информацией и в целом полезной публикации озадачивает и беспокоит только выделенное слово (если это не опечатка: говорят, теперь без этого не бывает). Если автор имеет в виду усложнение доступа к судебной защите, с таким подходом согласиться невозможно. А усложнить доступ к защите можно, например, введением общего правила о претензионном порядке, без соблюдения которого не будет принято исковое заявление, или таким повышением госпошлины, при котором только у явного меньшинства нуждающихся в помощи суда останется финансовая возможность ею воспользоваться.  
В то же время при общедоступности  и демократизме наших судов обращение в суд должно быть достаточно серьезно продуманным. «Приглашение» ответчика в сугубо официальном  судебном  порядке решать спор не воспринимается как лучший выход из ситуации правовой неопределенности. Легкое недоразумение, незначительное расхождение во мнениях, отсутствие ответа на претензию на другой день после истечения данного для этого срока — все это не является достаточно серьезной причиной обращения к судебной форме решения проблемы. Суд — это серьезно, и общепринятый судебный порядок рассмотрения дела — совсем не экспресс-процедура.
Нельзя усугублять и без того неблагоприятное положение общества каким-либо ухудшением положения сограждан, юридических лиц. Напротив, для преодоления тупиков и заторов в финансово-экономических отношениях необходимо включить режим наиболее благоприятных условий  для разрешения каких бы то ни было ситуаций судом или иной компетентной структурой, любым функционером, должностным или частным лицом, государственным или муниципальным служащим, лицами с властными полномочиями или специалистами, оказывающими правовые и иные услуги.
Судебная защита — генеральное, или абсолютное, процессуально-материальное право. Даже если волна судебных обращений будет угрожать нормальной жизнедеятельности судов, выход не в том, чтобы ограничить право на защиту случаями «крайней необходимости». И «вход» в суд, и «выход» должны быть свободными. Для этого стоило бы:
1) законодательно решить вопрос  о праве судей в отставке вернуться к судейству на условиях полной или частичной занятости: среди настоящих судей бывших не бывает;
2)  развернуть фронт альтернативных процедур (переговоры, посредничество, консультации), интерес к которым заметен и в начале 1990-х годов;
3) расширить сеть бесплатной юридической помощи — юридических клиник при вузах с юридическими факультетами, привлечь преподавателей-энтузиастов с аспирантами и лучшими старшекурсниками (последние консультируют только после совещания с преподавателем и в его присутствии);
4)  обсудить вопрос о целесообразности введения должности судьи по подготовке дела к судебному разбирательству.
Судебная защита  — это прежде всего огромный труд по подготовке к процессу, умение концентрироваться в ходе движения дела, искусство вести допрос внешне просто и как бы программируя извлекаемые ответы. Это — умение  не оставлять пробелов и не уходить от сути вопроса.  У каждого свой стиль, своя система доводов и аргументации. Интерпретация стороной одного и того же события, действия, мотива и цели действия неузнаваема по комментарию контрагента. Наверное, именно в судебном процессе зародился афоризм «Два юриста — три мнения». Юрист легко обосновывает изменение только что заявленной им же позиции и делает это не менее убедительно и  искренне (кроме случаев, когда действует из конъюнктурных соображений).
Апофеоз судебной защиты — завораживающие речи судебных ораторов, таких как
Квинтилиан, Цицерон, Лисий и  более близких нам по времени Ф.Н. Плевако, С.А. Андреевский, В.Д. Спасович[4], а также А.Ф. Кони, своим служением и творческим вкладом в науку возвеличившим российское дореволюционное правосудие.
И все же  в судебной защите главное — не речь и не реплика, какими бы блистательными они ни были. Главное — итог дела, слово судьи, к которому приковано внимание общества. Это слово — итоговый судебный акт. Особенно приговор оправдательный. Истории правосудия известны случаи, когда решиться на оправдательный приговор было поистине актом судейского мужества. Вопреки ожиданиям сильных мира сего, аргументам против благоприятствования защите, закономерно и в чем-то неожиданно  отвергая своим приговором несостоятельность обвинения, судьи тем самым оправдывали само существование суда и судебной защиты. Оправдывали доверие общества к суду, поскольку суд — настоящий институт защиты достоинства человека, институт духовного возрождения.
Заметим: для суда важны и независимость судьи, и поддержка, и доверие общества. Следует ли из постулата судейской независимости свобода суда от общественного мнения? Конечно, закон — основа и жизни общества, и деятельности суда. Из единства закона следует,  что объективно нет почвы для серьезных противоречий в оценке дел и действий и общества, и суда. Но общество видит судебную ситуацию «издалека», не будучи при этом связано, в отличие от профессиональных судей, только законом, его формальностями, императивами и ригоризмом правовых предписаний.  Общество в своих суждениях свободнее. Оно апеллирует главным образом к чувству естественной справедливости, к нравственности и чувству долга[5]. Общество, в отличие от суда, редко дает оценку действиям субъектов судебного дела. Полифония мнений существует лишь по социально колоритным делам. Сопровождая судебный процесс, общественное мнение может изменяться. Общество вполне свободно и в том, чтобы изменить свой прежний взгляд на дело или вообще утратить к нему интерес. И все это «легко», поскольку оно не участник дела, не заинтересованное лицо. Так ли это?
В Конституции РФ сделан акцент на общесубъектности и общедоступности права на защиту, но это защита своего права, т. е. подчеркнут приоритет личности. Тем не менее базовое условие жизни индивида — наличие социальной среды. Закон и реальная заинтересованность граждан в защите интересов общества — условия, без которых нет гарантий прав и свобод отдельного человека. Забота об общем благе — это и забота о себе, об окружающих.  Существует неписаная ответственность человека перед будущим, например, за состояние окружающей среды (в контексте беспорядочной точечной застройки) и т. п. Положение беспрецедентно сложное[6]. 
К сожалению, у нас нет опыта использования в интересах общества судебных и других строго правовых средств и форм нормализации социально значимой ситуации. Необходимо легализовать форму иска в интересах общества, и в случаях, когда промедление смерти подобно, рассматривать такие иски в приоритетном порядке.
Участие адвокатов и прокуроров в таких процессах безусловно будет считаться почетным делом. В действующем ГПК РФ прямо предусмотренной конструкции иска в интересах общества нет, что не является фактом, препятствующим его предъявлению. Регулирующим правилом ч. 1 ст. 53  «Участие в деле государственных органов, органов местного самоуправ-ления и иных органов» АПК  РФ установлено право указанных субъектов обратиться с исками или заявлениями в арбитражный суд в защиту публичных интересов с оговоркой «в случаях, предусмотренных федеральным законом».
Данное право, несомненно, применимо и в гражданском процессе. Во-первых, в  ч. 1 ст. 46 ГПК РФ включена конструкция иска в защиту прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц. Такому выводу соответствуют и правила ч. 2 ст. 4 и ст. 387 ГПК РФ об основаниях отмены судебных актов в порядке надзора. Во-вторых, ст. 2 и ч. 1 ст. 45 ГПК РФ предусматривают защиту интересов государства, муниципальных образований и других субъектов гражданских, трудовых или иных правоотношений. В числе отношений, споры из которых актуальны ныне и в ближайшей перспективе, — экологические, градостроительные и другие, непосредственным образом затрагивающие публичный интерес, неделимые права членов общества. В-третьих, если оппонент сочтет недостаточными первые два довода, как аргумент в пользу применения в порядке гражданского судопроизводства иска в интересах общества (публичного интереса) можно использовать правило п. 3 ст. 304 АПК РФ, согласно которому в качестве одного из оснований для изменения или отмены в порядке надзора судебного акта, вступившего в законную силу, указывается нарушение прав и законных интересов неопределенного круга лиц или иных публичных интересов. Итак, иск в защиту прав и интересов неопределенного круга лиц — разновидность иска в защиту публичных интересов.
Actio popularis  — одна из классических процессуальных форм, посредством  которой граждане выражали реальную заинтересованность в восстановлении и защите общего блага, правового порядка, интереса нечастного характера. Данная форма без особого труда при желании будет заново освоена и послужит на практике по-настоящему эффективной защите общенациональных ценностей, обеспечению сохранности памятников культуры, охране окружающей среды, неделимых прав.
Еще один вид иска, целесообразность освоения которого признается немногими процессуалистами, — предупредительный иск[7], который может быть одновременно и иском в интересах общества. Материально-правовая основа его — норма ст. 1065 «Предупреждение причинения вреда» ГК РФ. То, что некоторые виды исков пересекаются, неизбежно. Практических проблем (процессуальных усложнений) не замечено, что не исключает в дальнейшем их появления, и тогда будет над чем поразмыслить.
Теперь несколько слов о связи «суд—общество». Отношения оригинальны: как судьи, так и судебные дела, в том числе интересующие общество, всегда конкретны. Конкретны и участники дела. (Дальнейшие представления о суде складываются в обществе в основном не из первоисточника, т. е. не через присутствие достаточно представительной части общества на судебном процессе и не путем просмотра кино- и видеозаписи судебного разбирательства.) Общество узнает фабулу дела и итоги его рассмотрения из СМИ, Интернета и т. п.
Социум — не субъект процесса. «Массовых» участников в современном процессе нет, но судье не безразличен социальный резонанс на результат его работы. Отношение общества к суду и судье зондируется и в известной мере влияет на ответное отношение. Доверие общества к суду проявляется в конкретные моменты. Его порождает передаваемая СМИ или из уст в уста новость о завершении, особенно оправдательным приговором, большого процесса,  который касается обычного человека. Суд отвел от него тяжкое обвинение, и эта новость может вызвать у сограждан «общий подъем». Заслуженное оправдание подсудимого — момент просветления социума. Оправдание событийно. Оно — нечто из ряда вон выходящее. Тот же приговор у части публики вызовет противоположную реакцию и надежду, что прохождение дела по инстанциям покажет, был ли приговор законным, объективным, справедливым.
Вопрос вопросов: каким образом общество может влиять на правосудие?
Имеются определенные конституционные гарантии. «Граждане Российской Федерации имеют право участвовать в отправлении правосудия» (ч. 5 ст. 32 Конституции РФ). И граждане участвуют в делах в арбитражном процессе в качестве арбитражных заседателей.
Возможно, в ближайший период судьи придут к выводу о целесообразности (при наличии финансовой возможности) в процессах по особо сложным делам предусмотреть другое (больше двух) число арбитражных заседателей. В судах общей юрисдикции после отказа законодателя от формы участия народных заседателей гражданские дела решаются главным образом одним судьей.
В уголовном процессе укоренилась форма суда присяжных, с которой было связано немало надежд на более справедливое и цивилизованное правосудие. Надежды в основном оправдались, но остались и проблемы.
Дело в том, что мастер-класс у противников законности всегда выше, чем у сторонников. Не удивительно, что в случае вынесения оправдательного (этически, а не только формально оправданного) приговора, досаждающего тем, кто был как-то заинтересован в обвинительном приговоре, к моменту проверки его в вышестоящей инстанции оказывается, что была нарушена процедура формирования жюри присяжных и т. п. Это наводит на мысль, что нарушения не всегда бывают случайны.
Сказанное не меняет позитивного отношения к институту самого представительного участия граждан в осуществлении правосудия. Остается только ждать, когда присяжные заседатели придут и в гражданское правосудие.
Внешне правосудие воспринимается непосвященной аудиторией как сложный ритуал, поток судоговорения. Профессионалы судебного процесса скрывают душевное и интеллектуальное волнение. Аудитория воспринимает происходящее в зале суда как театр жизни и сопереживает, удивляется, осуждает, недоумевает. Не понимая тонкостей процедуры, целей, преследуемых сторонами, аудитория теряет интерес: «К чему все это и так долго!» Но торопить правосудие абсурдно. Оно требует обстоятельности, объективности, открытости. Между тем человек не все говорит, как есть, а иногда говорит не то, что думает. Моментами идет игра. Сторона уходит в умолчание. Недомолвки. Ссылки на забывчивость. У судьи тем не менее строгие ориентиры, требование полноты, логики, обстоятельности. В его понимании правосудие — это триединство истины, законности, справедливости. Справедливости, которая отдает пальму первенства милосердию. Но милосердие — не всепрощение и не попустительство жестокости, человеконенавистничеству, не амнистия подлости.
Конечно, далеко не каждый конкретный процесс убеждает в том, что не существует лучшей защиты права, чем судебная. Такого быть не могло и не может быть в принципе, поскольку в состязательном процессе взаимно непримиримых сторон  судебный успех одного есть не что иное, как неуспех другого. Исключение — решение, которым снимается (преодолевается) конфликт. Но подобный исход — редкость. Тем не менее предыдущий судебный бум был признаком заметной эволюции в правовой культуре сограждан, обогащением опыта судебной защиты как фактора усиления социальной стабильности на основе закона, эгалитаризма и справедливости.
Суд — институт конституционный. От судьи, его совести, самоотверженности, чувства долга, ответственности зависит реалистичность фундаментальных положений Конституции РФ о человеке, его правах и свободах как высшей ценности, о признании, соблюдении и защите прав и свобод человека и гражданина как обязанности государства. Исключительно важно, чтобы высокие конституционные формулы воспринимались не как абстракция, подтверждались, а не ставились под сомнение судебными (и не только судебными) действиями и актами.
Суд —  это место, где человек расстается с иллюзиями, фантазиями, романтикой. Суд — реалистичный институт. Его реалистичность бывает удручающей для стороны, вполне добросовестной, но не убедившей суд в своей правоте. Судебные правила формалистичны и предписывают участникам: «Следуйте закону!» В процессе недостаточно внутренней правоты необходима безупречная доказательность определенной совокупности фактов. Кто и что должен доказывать, какие доказательства приемлемы или неприемлемы — все прописано в законе.
Но закон рассчитан на юриста или человека с хорошим правовым чутьем. Весьма желательно, чтобы рядом со стороной в суде был адвокат-представитель. Защита права в суде — своего рода спектакль, поставленный без репетиции. Это не урок, где каждая ошибка терпеливо разъясняется. Кто, что и как должен доказывать, позиции сторон для суда не очевидны. Процесс — это заявление, обоснование и состязание позиций. Обращаясь к суду, субъект права не всегда понимает, что юридическими методами сами экономические проблемы не решаются. Судом решаются лишь конкретные споры о праве, в том числе финансовом, экономическом, отнесенные законом к его ведению. Конечно, здесь от суда требуется безупречность во всех аспектах. Но суд не может восполнить упущения законодателя в части обуздания экономической преступности.
Позитивный шаг законодателя — принятие антикоррупционного закона. В то же время у нас все еще отсутствует законодательство против рейдерства, и это необъяснимо. Столь продолжительное промедление есть своего рода попустительство рейдерам.
Наверное, неплохо, что в прессе публикуется информация о самых острых негативных социально значимых фактах, например, о своеобразном протесте шахтеров в Ростовской области[8]. Хочется надеяться, что информация «сработает оперативно» и результатом публикации станет обращение в суд прокурора либо адвоката с иском в защиту прав группы лиц (ст. 45, ч. 1 ст. 46 ГПК РФ). В столь критичной ситуации любой состоятельный профессионал, несомненно, принял бы предложение поучаствовать в переговорах и других приемлемых процедурах по неформальному урегулированию проблемы.
В принципе, вопрос можно решить и чисто юридически — судебным приказом (статьи 121—130 ГПК РФ). Важно учитывать и правила Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)». Во всяком случае, хотелось бы надеяться, что при отказе работников подняться наверх ситуацию  урегулируют компетентные лица прямо в шахте, по месту пребывания работников. Юридический инструментарий позволяет найти законный, честный выход, а не отвечать бездействием на вызов, брошенный от отчаяния. Главный вывод — не доводить людей до крайности.
Судебная защита — один из способов решения проблем безопасности граждан, в том числе транспортной безопасности. Заслуживает глубокого уважения и признательности со стороны общества недавняя инициатива прокуратуры. Прокурор Московского метрополитена предъявил иск в интересах неопределенного круга лиц к ГУП «Московский метрополитен» о понуждении произвести необходимые действия по обеспечению безопасности пассажиров. Дело рассмотрено с участием прокурора и представителя ответчика Мещанским районным судом г. Москвы. Решение суда (ноябрь 2008 года) об отказе в иске по кассационному представлению прокурора оставлено без изменения, кассационное представление — без удовлетворения. Тем не менее было бы неверно считать результат усилий прокурора нулевым:  пройдены еще не все инстанции, и сам факт предъявления такого иска имеет позитивное предупредительное значение, несмотря на судебный финал (формально он не в пользу истца, реально — не в пользу суда).
Главное, чтобы юридическое лицо, деятельность которого связана с повышенной опасностью для окружающих, исходя из норм ст. 1079 ГК РФ об ответственности за вред, не замыкалось на самой категории ответственности. Приоритетная обязанность субъекта — предупреждение вреда опасности его причинения. Эта идея — одна из наиболее социально ценных новелл действующего ГК РФ. Перечитывая реестр способов защиты гражданских прав, мало кто обращает внимание на такой способ, как пресечение действий, создающих угрозу нарушения права (абзац третий ст. 12 ГК РФ).
Наши типичные судебные иски — не что иное,  как правовые требования, связанные с  последствиями уже нарушеннных прав (post factum).
Дело Московского метрополитена представляет интерес теоретический: имеются в виду виды иска, а также институт доказательств, в том числе один из видов судебной экспертизы, отсутствующий среди предусмотренных в нормативных документах.
Сначала — об экспертизе. В данном деле была необходимость в экспертизе безопасности эксплуатации транспорта. Такая экспертиза, судя по судебному решению и определению суда второй инстанции, не проводилась. Полагаем, это упущение как истца, так и суда. Дело сугубо публичное, и хотя иск оформлен как  предъявленный «в интересах неопределенного круга лиц», в действительности это иск в защиту интереса общества. Поэтому суд в таком деле восполняет недостаток инициатив сторон. Вероятно, судья заранее исходил из того, что иск не может быть удовлетворен: слишком велики затраты и потому нереалистично замахиваться на столь обширный проект. К тому же проекта на момент рассмотрения дела еще не существовало. Заметим, что в данном деле используется редкое доказательство: статистическая информация о числе лиц, получивших травмы при пользовании услугами ответчика в  2003—2008 гг. Тем не менее решение суда представляется бездоказательным, неосновательным и неправомерным. Судью понять можно: наверное, за пределами дела остались экспертные суждения-советы, почему нельзя удовлетворять иск. В какой-то мере сыграли свою роль и общефинансовые проблемы.
 
Вопрос к студентам, настоящим и бывшим: какое решение мог принять суд по такому иску, который удовлетворить невозможно, и отказать рука не поднимается?
Наши варианты ответа:
1. Отказать истцу в принятии искового заявления к рассмотрению.
2. Судья мог взять самоотвод. 
3. Уговорить прокурора взять заявление обратно.
4. Предложить ответчику написать заявление-обязательство о том, что необходимые работы будут выполнены в плановом порядке и пр.
5. Приостановить производство на период кризиса (или до момента, когда будет найден спонсор).
6. Принять решение, подтверждающее принципиальную правильность иска прокурора, отсрочив написание конкректизирующей части решения на
2 (3) года.
Предложите свой оптимальный вариант.
 
Данный иск относится к так называемым превентивным (предупредительным) искам. Как уже отмечалось, эта категория исков принимается неоднозначно. Тем не менее жизнь подтверждает оправданность выделения таких исков в самостоятельный вид, а здравый смысл подсказывает, что лучше предупреждать экс-цессы, чем иметь дело с негативными последствиями гражданских и иных правонарушений.
Превентивный иск — это:
1) иск, опережающий во времени акт ответчика, оцениваемый истцом как угрожающий его правам и интересам и направленный на предотвращение такого акта;
2) спор о праве, заявленный в суд заблаговременно, с целью обеспечить беспрепятственное осуществление права истца и не допустить тем самым  фактические и формально юридические осложнения, исключить вероятные вредные последствия;
3) иск субъекта полностью подготовленной сделки, предназначенной к исполнению в будущем, с целью судебной проверки и подтверждения ее законности. Пример такой сделки — проект завещания, который можно было бы в случае принятия соответствующей нормы по заявлению завещателя представлять для подтверждения: а) факта полной дееспособности завещателя; б ) выяснения потенциально возможных возражений заинтересованных лиц (наследников по закону);
4) альтернативная процедура для проверки правомерности предстоящего судебного решения по инициативе как работника, так и работодателя.
Коротко о приказном производстве, которым вполне довольны судьи в общих судах и введение которого предполагается в практику  арбитражных судов. Полагаем, здесь следовало бы проявить большую осторожность и воздержаться от его легализации.
Этот вид производства известен еще по Уставу гражданского судопроизводства 1864 года. Судебные приказы выдавались и по правилам первого ГПК РСФСР (1923 г.), но в 1928 году эти положения были отменены. В ГПК РСФСР 1964 года тоже их нет. Эта форма производства утвердилась лишь в 1995 году и успешно функционирует. Правда, согласно нормам ГПК РФ 2002 года, процедура выдачи судебных приказов видоизменилась, по нашему мнению, не в лучшую сторону.
При всей простоте рассматриваемого вида производства отношение законодателя и правоприменителя к нему не раз менялось — от полного отрицания целесообразности сохранять приказное производство до изменения процедуры, предшествующей его оформлению. Порядок выдачи судебного приказа по правилам ГПК РФ, на наш взгляд, отвечает только одному критерию: предельного облегчения процедуры (экономии трудозатрат судьи). По критерию предоставления своевременных процедурных гарантий должнику предпочтительным представляется порядок, введенный в 1995 году. Следует добавить, что приказное производство близкородственно нотариальной исполнительной надписи, что явно не свидетельствует о судебной природе данной упрощенной формы. Актом гражданского правосудия судебный приказ, по нашему мнению, не является. Кроме того, форма архаична и уязвима в аспекте процессуальных прав должника.
Непременным условием успешного преодоления обществом противоречий и сложностей настоящего периода является усиление гуманистического компонента в деятельности суда, ориентированного на содействие конкретным сторонам конкретного дела. Судебная процедура, в значительной мере деформализованная, может иногда стать точкой отсчета на пути к новому позитивному порядку отношений, освобожденных от взаимного недоверия, опасений рецидивов конфликтов и т. п. Но процедура эта требует больше времени, неспешных собеседований, общей заинтересованности в конструктивном итоге.
Вы скажете: хорошо, но нереально — где взять столько времени? Судья — не медиатор, решающий сверхзадачу восстановления партнерских отношений сторон.
Тем не менее, в принципе, судья может выполнять и эту роль — важно лишь обсудить приемлемый регламент и условия процедуры. Конечно, такие вещи не делаются партизанскими методами. Однако ближайшее будущее управления судебными конфликтами немыслимо без альтернативных средств, вполне применимых в определенном сочетании с традиционными судебными процедурами, когда процесс жестко ограничен во времени в силу того, что существует очередь дел, назначенных к одному и тому же судье или составу судей на один и тот же день (иногда с интервалом 15—20 минут, а во второй инстанции — и того меньше).
Отношения суд—общество всегда неоднозначны, противоречивы, но бывают моменты, когда социальные ожидания концентрируются на суде и процессе. И здесь отношение к суду как институту (в целом) психологически зависит от конкретного высокорезонансного процесса.
Отношение общества к суду предопределяется характером такого процесса и еще больше — его итогами. Чем может ответить суд на кризис? Только настоящим вниманием к человеку, к его положению. Полагаем, сейчас судья не может позволить себе ответить человеку, попавшему в  бедственное положение, трафаретным выражением: «Ничем, к сожалению, помочь не могу». Не можешь помочь сам — подскажи возможные варианты: выход всегда есть. Об этом должен знать каждый человек, уходя из суда. Система социальной защиты и поддержки в такое время должна быть как во время войны, когда во всем чувствовалась взаимная поддержка и готовность вместе победить.
 
Библиография
 
1 См.: Прокурорское предупреждение. Юрий Чайка берет на особый контроль выплату зарплат, социальных пособий и компенсаций// Российская газета. 2009. 13 янв.; Прокуроры пошли в народ: Ведомство Юрия Чайки занялось правовым просвещением граждан // Там же. 2009. 5 марта.
2 Это дела: 1) привлекающие особое внимание профессионалов и вызывающие противоречивую реакцию общественности; 2)  касающиеся конституционных прав граждан, жизненно важных проблем или неделимых прав и общих интересов, ранее не рассматривавшиеся судами; 3) в процессе рассмотрения которых на судью, прокурора или адвоката оказывается давление, вызывающее открытое или дипломатичное сопротивление суда, прокуратуры, адвокатуры.
3  Жилин Г.А. Право на судебную защиту// Эж-Юрист. 2009. февр.
4 Правда, сопоставление тех, кто есть сейчас, с теми, кого уже нет, может показаться некорректным, но эта неловкость пройдет, когда не станет и тех, кто есть. Критерий при сопоставлении — само по себе объективированное наследие, без «нечаянного» присвоения идей предшественников.  Авторы, этически не обремененные, «без комплексов», преуспевают. Не лучше и «новый стиль» самоутверждения отдельных авторов посредством извращающей критики. Редкий читатель будет вести поиск для самостоятельной проверки критики на истинность: при оглуплении оппонента не указываются точные координаты произвольно толкуемых цитируемых источников. Подобные явления дискредитируют науку, вызывают сомнение в этической
самостоятельности и элементарной порядочности критиков. Иногда это не безымянные фигуранты, а плодотворно работающие на ниве науки  уже состоявшиеся «мэтры». Но если этическая составляющая сомнительна, что достается Науке?
5См.: Владимиров Л.Е. Суд присяжных. — М., 2008.
6 См.: Нестерова О. Не провалиться бы в котлован… (Прокуратура заступилась за памятник, но косвенно) //  Российская газета. 2008. 3 сент.
7 См. об этом подробно:  Мурадьян Э.М. О превентивных исках // Нотариальные и судебные процедуры. — М.: Юристъ, 2006. С. 371.
8   Горняков в шахте задержала зарплата // Московский комсомолец. 2009. 2 апр.