Судебные акты в системе источников таможенного регулирования внешнеторговой деятельности (на примере судебной системы России, Франции и Европейского союза)[1]

А.А. ШАХМАМЕТЬЕВ,
доцент кафедры финансового права ГУ-ВШЭ
 
Применение в целях государственного воздействия на внешнеэкономические отношения различных таможенных инструментов и методов, образующих в совокупности механизм таможенного регулирования внешнеторговой деятельности, опирается на солидную нормативно-правовую базу, как по числу источников, так и по степени разработанности и детализации.
Не детализируя содержание понятия «источник права», видимо, можно без ущерба для целей данной статьи принять за основу  имеющее наиболее общий характер определение, которое широко используется в теории права и юридических исследованиях[2]. 
 
С учетом этого под источниками таможенного регулирования будут пониматься результаты правоустановительной деятельности, которые:
· во-первых, находят свое внешнее выражение в правотворческих решениях;
· во-вторых, получают закрепление в юридических актах, имеющих в правовой системе страны значение форм права;
· в-третьих, определяют систему таможенных инструментов регулирования и устанавливают порядок и условия их применения.
Под системой таких источников соответственно понимаются иерархическая совокупность формально выраженных и закрепленных правотворческих решений и актов (включая международно-правовые), определяющая порядок применения таможенных инструментов, а также правоприменительная деятельность государственных органов и правоустанавливающая судебная практика. Кроме того, с определенными оговорками, к данной системе источников следует отнести и наиболее авторитетные разработки правовой доктрины, представленные в научных исследованиях таможенной проблематики.
Нельзя не отметить, что, во-первых, предложенное определение системы источников таможенного регулирования структурно совпадает с общим составом источников таможенного права и законодательства, которые выделяются в большинстве отечественных и зарубежных исследований[3]. Такое совпадение представляется вполне закономерным, поскольку предложенное понятие «система источников таможенного регулирования» взято именно как элемент явления более общего порядка — таможенного права и законодательства. Во-вторых, в данном случае используется расширительное понимание понятия «источник правовых норм», вследствие чего наряду с Конституцией РФ и законодательными актами, которые, как отмечают многие  исследователи[4], в строго формальном смысле только и могут рассматриваться в качестве таких источников, в предложенный перечень входят также ведомственные акты, решения судебных органов и т. д.
В современных условиях большое значение в правовом механизме таможенного регулирования приобретает судебная практика. Для целей настоящей статьи понятие «судебная практика» используется в значении, охватывающем:
· формализованные результаты правоприменительной деятельности судебных органов по таможенным вопросам (включая обобщаемую практику административной юстиции);
· «правовые положения», выработанные в ходе судебной деятельности;
· определения-дефиниции;
· правила и указания, обладающие определенной степенью обобщенности, общепризнанности и обязательности[5].
В России и во Франции  сегодня такая практика активно создается в процессе деятельности развитой системы судебных органов.
Наиболее «весомы» по своей юридической значимости и авторитету, безусловно, решения конституционных судов. Суды общей юрисдикции также принимают активное участие в формировании судебной практики, обеспечивая решение вопросов, связанных с установлением содержания таможенно-правовых актов (включая проверку их законности), применением норм в конкретных ситуациях (в России в спорах между таможенными органами и физическими лицами), а кроме того, с рассмотрением дел о правонарушениях в таможенной сфере.
Во Франции важное значение в развитии судебной практики имеет деятельность специальных судебных инстанций — органов административной юстиции, систему которых возглавляет Государственный совет. В частности, административные суды призваны обеспечивать  легальность нормативных таможенных актов и следить за применением этих норм государственными органами в строгом соответствии с требованиями закона. В настоящее время широко обсуждается возможность создания подобных инстанций  в России, например, путем учреждения «отраслевых» административных судов (таможенного, налогового и т. п.) либо создания самостоятельной системы административного судопроизводства, состоящей из специальных окружных административных судов и возглавляемой Административной коллегией ВС РФ либо иной высшей инстанцией[6].
В настоящее время судебная практика и — в несколько меньшей степени — доктрина стали, как справедливо отметили в своем исследовании французские авторы К. Берр и А. Тремо, «инструментами установления положений права, имеющими не меньшую значимость, чем вообще писаное право. Это, прежде всего, относится и к таможенному праву, поскольку конкретные трудности, с которыми участники внешнеэкономической деятельности ежедневно сталкиваются на практике, имеют слишком техническую природу, и, следовательно, здесь, как нигде, необходима опора на судебный прецедент или на официальное толкование»[7]. В проблеме места и значения судебных решений в системе правовых источников таможенного регулирования можно обозначить два, как представляется, чрезвычайно важных аспекта: значение в качестве прецедента и значение в качестве способа толкования нормативного акта. Россия и Франция традиционно рассматриваются как страны, которые принадлежат к континентальной системе права (романо-германской правовой семье) и в которых, следовательно, нормативный правовой акт считается основным (а в отдельных сферах правового регулирования — и единственным) источником права (законодательства). Вместе с тем современная динамика развития общественных отношений ставит перед законодателем поистине титаническую задачу — обеспечивать соответствие правовой основы регулирования достигнутому уровню потребности правовой защиты интересов субъектов правоотношений.
К сожалению, сегодня существуют целые области общественных отношений, которые либо остались вне поля правового регулирования, либо внимание законодателя к ним ограничивается установлением слишком общих правил или рамочных норм. Данные обстоятельства, а также ограниченная (как по объективным, так и нередко по субъективным причинам) возможность законодателя адекватно реагировать на происходящие изменения создают основные предпосылки для постановки вопроса о допустимости (необходимости) участия судебных органов в нормотворческом процессе[8]. Наиболее распространенной формой
такого участия является судебный прецедент, определение и «требования к основным параметрам» которого заимствуются из англосаксонской правовой системы, где прецедент традиционно признается в качестве источника права. Так, по мнению В.М. Жуйкова, «судебный прецедент — это доведенное до всеобщего сведения решение высшего судебного органа страны… по конкретному делу, в котором решен принципиальный вопрос применения норм материального или процессуального права и которое становится обязательным в последующем для нижестоящих судов, разрешающих однородные дела»[9].
По мнению Р. Кросса, с позиции строгой теории права (в смысле основанной на классических принципах континентальной правовой системы, базирующейся на идее верховенства закона, приоритета писаного права) «во Франции вообще отсутствует прецедентное право»[10]. Тем не менее во Франции судебная практика достаточно активно выполняет многие задачи такого права, не становясь при этом объектом оспаривания, сопровождаемым жаркими дебатами, свойственными современной отечественной юриспруденции. Например, в соответствии с Гражданским кодексом Франции (ст. 4) судья при рассмотрении дела должен вынести решение и не вправе ссылаться на умолчание, нечеткость или недостаточность закона. В случае наличия пробелов в законодательстве по рассматриваемым судом правовым вопросам в качестве не просто общего ориентира, а принципиальной основы при решении конкретных дел выступают решения Кассационного суда Франции[11]. Такое проникновение новых элементов в нормотворческий процесс без серьезного противодействия правовой системы и даже, наоборот, их восприятие последней, думается, обусловливаются рядом факторов, в том числе:
· значительным историческим опытом «выстраивания» отношений, как между различными звеньями органов судебной системы, так и между последними и иными государственными органами;
· сложившимися принципами и формализованными на законодательном уровне правилами каузального и нормативного толкования законодательства как судебными, так и исполнительными органами власти;
· устоявшимися более или менее четкими правилами и способами разрешения юридических коллизий, возникающих вследствие конкуренции полномочий разных государственных органов, противоречия норм различных отраслей законодательства;
· достаточно ясными определениями основных значимых правовых категорий (закон, нормативный акт и т. д.), содержащимися в правовой системе.
Формирование указанных условий позволяет судебной системе более эффективно выполнять свои функции, вырабатывать собственную судебную практику, имеющую общие черты с «классическим» прецедентом, но при этом не идентифицирующуюся с последним ни по форме, ни по содержанию. Представляется весьма поверхностной завышенная оценка роли суда как универсальной инстанции, способной устранять все пробелы и недочеты законодательства. Искусственное возвышение значимости судебной практики (прецедентов) как источника права вполне может привести к абсурдной по своей сути  конкуренции различных судебных инстанций, к подмене одних государственных органов другими, без какого-либо улучшения качества самого законодательства. Внедрение прецедента волевым решением угрожает значительными потерями для национальной правовой системы, ведь сама ее структура (да и современная инфраструктура) построена на основании других принципов. Поэтому требования об абсолютном признании прецедента в качестве источника права представляются необоснованными с теоретической точки зрения и, мягко говоря, несвоевременными в практическом плане.
Более определен в правовых системах Франции и Российской Федерации и статус судебной практики как вида (а также средства и способа) толкования нормативных актов. В настоящее время во Франции существует огромный массив правового материала, представляющий собой результат толкования нормативных актов, в том числе при решении вопросов, на которые нет ответа в действующем законодательстве[12]. При этом главная роль в толковании норм таможенного права отводится административным судам и судам общей юрисдикции. В России главной инстанцией, обеспечивающей толкование законодательных норм, выступает Конституционный суд РФ. В данной статье, исходя из рассматриваемой темы, специально не анализируются статус, юридическая сила, правовое значение решений Конституционного суда РФ, Высшего арбитражного суда РФ и Верховного суда РФ (далее — соответственно КС РФ, ВАС РФ, ВС РФ).
Такое внимание к судебному толкованию законодательства определяется тем, что в российской правовой системе отсутствует нормативно установленный порядок официального толкования законодательных актов. Как отметил профессор Р.З. Лившиц, «среди официальных толкований выделяется аутентичное, т. е. разъяснение, данное тем же органом, который принял норму»[13]. Конституционный суд РФ принял постановление от 17.11.1997 № 17-П  «По делу о проверке конституционности постановлений Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации от 21 июля 1995 г. № 1090-I ГД “О некоторых вопросах применения Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации""” и от 11 октября 1996 г. № 682-II ГД “О порядке применения пункта 2 статьи 855 Гражданского кодекса Российской Федерации”».
В данном постановлении КС РФ признал указанные постановления Госдумы  не соответствующими Конституции РФ. Это толкование является аутентичным, поскольку касается законов и было дано Государственной думой. Поэтому такое толкование должно  осуществляться в порядке, предусмотренном для принятия законов, а вышеназванные постановления Госдумы неконституционны. Здесь можно обратить внимание, что Конституция РФ не содержит запрета ни издавать такие постановления, ни давать толкование органам, принимавшим участие в законотворческом процессе. Поэтому вышеназванные постановления Госдумы России и иные подобные акты, носящие, вне всякого сомнения, рекомендательный характер, видимо, могут издаваться. С другой стороны, для придания легитимности аутентичному толкованию необходимо, безусловно, одновременное участие по установленной процедуре всех субъектов законодательного нормотворчества.
Можно отметить, что публикация судебной практики также рассматривается сторонниками «легализации» прецедента как одно из подтверждений фактического признания последнего, поскольку к основным признакам обязательности прецедента по общему праву относится именно публикация постоянных судебных отчетов — сборников судебной практики[14]. Судебная практика публикуется, как правило, в специальных изданиях, которые, как заметил Р. Давид, «пишутся не для историков права или социологов и не для удовольствия их читателей: они создаются для юристов-практиков, и их роль объяснима лишь тем, что судебная практика является в прямом смысле источником права»[15]. В таких сборниках судебной практики, существующих как во Франции, так и в России, публикуются, в основном, наиболее значимые для судебной практики решения. Во Франции «судьи постановили следовать решениям уголовной палаты Кассационного суда, опубликованным в специальном бюллетене, и игнорировать те решения, которые напечатаны в других отчетах»[16]. В России наиболее авторитетными являются официальные издания «ветвей» судебной власти, например «Бюллетень Верховного суда Российской Федерации» и «Вестник Высшего арбитражного суда Российской Федерации».
В России также практикуется рассылка писем, руководящих разъяснений, информационных писем судебных органов, например, письмо ВАС РФ от 25.08.1993 № С-13/ОСЗ-269 «В связи с принятием Закона “О таможенном тарифе”»[17], письмо Президиума ВАС РФ от 17.06.1996  № 5 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением таможенного законодательства»[18]. Кроме того, президиумы ВАС РФ и ВС РФ в рамках своих полномочий принимают решения (ВАС РФ они оформляются в виде постановлений) по отдельным делам, в которых излагается правовая позиция суда по проблемным правовым вопросам, связанным с применением законодательства в конкретном деле. Например, постановление ВАС РФ от 19.06.2007 № 3323/07, определение ВС РФ от 11.02.2003 № КАС02-677. В данном постановлении Президиум ВАС РФ отменил решение таможенного органа о корректировке таможенной стоимости товара, поскольку был нарушен порядок применения методов оценки товаров для таможенных целей. Указанным определением подтверждена правомерность отказа в удовлетворении заявления о признании частично незаконным постановления Правительства РФ от 30.11.2001 № 830 «О таможенном тарифе Российской Федерации и товарной номенклатуре, применяемой при осуществлении внешнеэкономической деятельности», поскольку введение оспариваемой специфической ставки ввозной таможенной пошлины произведено Правительством РФ в полном соответствии с Законом РФ от 21.05.1993 № 5003-1 «О таможенном тарифе» и с имеющимися полномочиями в установленных этим законом пределах.
Заслуживает внимания проблема юридической силы (обязательности) положений документов, издаваемых высшими судебными инстанциями России — ВАС РФ и ВС РФ, поскольку  сегодня они имеют важное значение для профессиональной деятельности судейского корпуса. Такие акты, как справедливо указывают многие отечественные авторы, носят ограниченно-обязательный характер[19]. В качестве доводов приводятся следующие аргументы. Полномочия ВАС РФ содержатся в Конституции РФ (ст. 127), федеральных конституционных законах от 28.04.1995 № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» (далее — Закон об арбитражных судах) и от 31.12.1996  № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации».
В соответствии с законодательно закрепленными полномочиями ВАС РФ не обладает правом давать официальное общеобязательное толкование норм закона, поскольку он только изучает и обобщает практику применения арбитражными судами законов и иных нормативных актов, регулирующих отношения в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, дает разъяснения по вопросам судебной практики, разрабатывает предложения по совершенствованию законов и иных нормативных правовых актов, регулирующих отношения в указанной сфере, а также осуществляет другие полномочия, предоставленные ему Конституцией РФ, Законом об арбитражных судах и другими федеральными конституционными законами. На основании ст. 13 Закона об арбитражных судах Пленум ВАС РФ рассматривает материалы изучения и обобщения практики применения законов и иных нормативных правовых актов арбитражными судами и дает разъяснения по вопросам судебной практики, по вопросам своего ведения, принимает постановления, обязательные для арбитражных судов Российской Федерации. Таким образом, разъяснения, содержащиеся в постановлении Пленума ВАС РФ о практике применения нормативного правового акта, должны учитываться при разрешении споров  только нижестоящими арбитражными судами. Сходным образом можно дать и правовую оценку такой достаточно распространенной формы реализации полномочий ВАС РФ, как информационные письма его Президиума.
Однако фактически значение судебной практики, выраженной в официально исходящих от высших судебных инстанций документах, несоизмеримо больше, поскольку принимаемые ими положения, даже оставаясь формально рекомендательными, учитываются как руководящие ориентиры в деятельности не только судебных органов. Кроме того, ознакомившись практически с любым информационным письмом Президиума ВАС РФ, нельзя не отметить содержащийся в них обширный материал по толкованию законодательства, а также конкретные указания судам, как применять нормы права. Необходимость в таком требовании вполне объяснима, поскольку отсутствие в судебной системе достаточно жестких и эффективных процессуальных связей, урегулированных законом, создает предпосылки для судебного произвола и может привести к распаду системы.
Говоря о роли судебной практики в правовом механизме таможенного регулирования, нельзя не затронуть вопроса о ее значении в правовой системе таможенных союзов. Наряду с нормами, содержащимися в источниках  «позитивного» права, представленных главным образом учредительными соглашениями, актами, издаваемыми «общими» органами интеграционных объединений, важное место в правовом механизме создания и функционирования таможенных союзов имеют положения судебной практики, выработанные на основании указанных норм и содержащие толкование и своего рода обобщающий опыт и рекомендации по их практическому применению. На примере Таможенного союза, образованного государствами—членами Европейского союза (далее — ЕС), указанное значение судебной практики проявляется более чем наглядно: юридическую основу планомерного развития Таможенного союза ЕС обеспечивают не только две группы источников права ЕС (первичного и вторичного права ЕС), но и имеющие конституирующее значение решения Суда ЕС в развитии всей правовой системы ЕС, а также практика правоприменения норм коммунотарного права национальных судов государств—членов ЕС. Судебная практика играет важную роль в развитии всей правовой системы ЕС, в том числе общего правового механизма таможенного регулирования. Судебные решения обеспечивают толкование и единообразное применение положений права ЕС, развитие так называемых общих принципов права ЕС.
Центральное место в правовом обеспечении функционирования таможенной системы ЕС в настоящее время занимает Суд ЕС. В соответствии с закрепленными за ним полномочиями Суд, в частности, имеет право толкования норм права ЕС, разрешает споры, вызванные применением актов органов ЕС, заполняет «пробелы» в правовой регламентации таможенного регулирования. В целом Суд ЕС наделен достаточно большими полномочиями, позволяющими ему эффективно осуществлять судебную защиту правопорядка. В общем виде назначение Суда ЕС определено в учредительных договорах ЕС следующим образом: «Суд обеспечивает сохранение единообразия права ЕС при толковании и применении настоящего Договора» (ст. 31 Договора о ЕОУС, ст. 164 Договора о ЕЭС, ст. 36 Договора о Евратоме)[20].
Можно отметить следующие основные полномочия Суда ЕС, касающиеся таможенной сферы. В соответствии со ст. 169 Римского договора по поручению Комиссии ЕС (согласно ст. 170 — по поручению любого государства—члена ЕС) Суд ЕС может принять к рассмотрению дело, связанное с нарушением членом ЕС  любого обязательства, налагаемого на него нормами документов ЕС. Такая формулировка, носящая общий характер, позволяет Суду ЕС осуществлять постоянный контроль над соответствием положений национального законодательства требованиям документов ЕС. Фактически на основании ст. 71 Римского договора, если Суд ЕС установит, что государство—член ЕС нарушило одно из обязательств, которое ему вменяется в соответствии с обязательными нормами права ЕС, то это государство должно принять все меры, обеспечивающие выполнение постановления Суда ЕС. Поэтому во многих случаях постановления Суда ЕС, принятые по результатам рассмотрения таких дел, являются принципиальными и имеют важное значение и далеко идущие последствия.
Более того, некоторые вопросы переданы в исключительную компетенцию Суда ЕС; например, связанные с толкованием положений документов ЕС, разрешением разногласий между государствами—членами ЕС. Кроме того, Суду ЕС принадлежит исключительное право вынесения преюдициальных решений, предусмотренных ст. 177 Римского договора. Вынося такие решения, Суд ЕС ограничивается лишь указанием смысла, который, по его мнению, заключается в переданных на его рассмотрение положениях законодательства ЕС. Однако фактически речь идет о принятии более важного решения, юридическая сила которого неоспорима и которое признается во всех государствах—членах ЕС.
Решения Суда ЕС обязательны как для сторон, участвующих в рассматриваемом деле в качестве истца и ответчика, так и для национального суда, обратившегося за предварительным решением. Порядок исполнения решений Суда ЕС определяется положениями учредительных договоров. Например, Римским договором о создании ЕС (ст. 192) установлено, что принудительное исполнение осуществляется в соответствии с гражданско-процессуальными нормами того государства, на территории которого оно имеет место.
Заключение Маастрихтского договора способствовало повышению роли Суда ЕС: новая редакция ст. 171 установила в качестве обязательства для государства-члена принимать все необходимые меры для выполнения решения Суда ЕС, вынесенного последним в связи с нарушением данным государством обязательств, вытекающих из положений указанного договора. Контроль над выполнением данной обязанности возложен на Комиссию ЕС. В случае если последняя придет к выводу, что такие меры не были приняты, она вправе издать аргументированное детализированное заключение о невыполнении обязанным государством конкретных пунктов решения Суда ЕС и установить срок для исправления ситуации. Если, несмотря на данное предписание, указанное государство не принимает необходимых мер по решению Суда ЕС, то Комиссия ЕС по истечении данного срока может передать дело в Суд ЕС с просьбой о применении к нарушителю финансовых санкций в размере, устанавливаемом Комиссией ЕС в каждом конкретном случае. Если Суд ЕС при рассмотрении данного вопроса придет к заключению, что государство—член ЕС не выполнило его решения, он может наложить на это государство обязательство уплатить указанный штраф.
 
Библиография
1 Статья выполнена при информационной поддержке справочно-правовой системы КонсультантПлюс. Если специально не указано иное, то использованы электронные версии документов и материалов из этой системы.
2 См., например: Алексеев C.C. Теория права. — М., 1993. С. 81—82; Общая теория государства и права: академический курс: В 2 т. / Под ред. М.Н. Марченко. — М., 1998. Т. 2. С. 132—157; Шершеневич Г.Ф. Общая теория права: В 4 т. / Т. 1. — М., 1911. С. 368—474.
3 См., например: Бахрах Д.Н., Кивалов С.В. Таможенное право: Учеб. — М., 1995; Козырин А.Н. Таможенное право России. Общая часть. — М., 1995; Марков Л.Н. Таможенное право СССР: Учеб. пособие. — Иркутск, 1973; Сандровский К.К. Таможенное право. Общая часть: Учеб. пособие. — Киев, 1971; Berr C.J., Tremeau H. Le droit douanier: regime des operations decommerce international en France et dans la C.E.E. — Paris, 1988; Douane. Regementation communautaire et nationale. Edition Francis Lefebvre 1993; Semini A. La C.E.E. Harmonisation des legislations. — Paris, 1971.
4 См., например: Berr C.J., Tremeau A. Op. cit. P. 45; Козырин А.Н. Указ. соч. С. 72—75; Марченко М.Н. Закон в системе источников романо-германского права // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 2000. № 3.
5 См.: Боботов С.В. Конституционная юстиция (сравнительный анализ). — М., 1994. С. 10; Он же. Правосудие во Франции. — М., 1994.
6 Подробнее см.: Минникес И.А. О создании административных судов в Российской Федерации (в аспекте обсуждения проекта Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации) // Российский судья. 2007. № 8; Нисенбаум О.В. Административная юстиция как решение проблемы судебной власти // Учет, налоги, право. 2000. 29 авг. См. также: Масленников М.Я. Административно-юрисдикционный процесс: понятие и соотношение с иными видами процессуально-правовой деятельности // Государство и право. 2001. № 2. С. 15—20; Хачиров Р.Б. Административные суды как атрибут социальной функции государства: к постановке проблемы // Администратор суда. 2007. № 3.
7  Berr C.J., Tremeau A. Op. cit. P. 67.
8 См.: Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. / Т. 1. Основы / Пер. с нем. — М., 1998. С. 403.
9 Жуйков В.М. Система должна быть управляемой // ЭЖ-Юрист. 2000. № 28.
10 Кросс Р. Прецедент в английском праве. — М., 1985. С. 33.
11  См.: Общая теория государства и права: академический курс: В 2 т. / Под ред. М.Н. Марченко. Т. 2: Теория права. — М., 1998. С. 120.
12 См.: Berr C.J., Tremeau A. Op. cit. P. 63.
13 Лившиц Р.З. Теория права. — М., 1994. С. 144—145.
14 См.: Голомазова Л. Роль и значение судебных актов в становлении прецедентного права в России // ЭЖ-Юрист. 2000. № 1.
15 Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. — М., 1996. С. 96.
16 Подольская Н.А. Прецедент как источник права в романо-германской правовой системе // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1999. № 6. С. 86.
17 Вестник ВАС РФ. 1993. № 10.
18 Закон. 1997. № 9.
19 См., например: Лобанов Г., Соловьев А. Вознаграждение под вопросом // ЭЖ-Юрист. 2000. № 13; Филимонов А. Расплата за перевозку // Там же. 2000. № 39.
20 Хартли Т.К. Основы права Европейского Сообщества. — М., 1998. С. 530—