Судебный контроль за деятельностью судебного пристава-исполнителя

Ю.Г. ФЕДОТОВА,

кандидат юридических наук, доцент кафедры государственного права и кафедры гражданско-правовых дисциплин Курганского государственного университета

Общеизвестно, что контроль является видом деятельности, осуществляемым в целях организации исполнения законов и иных нормативных правовых актов, указаний вышестоящих органов, соблюдения дисциплины, должного использования финансовых средств и имущества, организации работы с обращениями граждан и т. д.[1]  Разновидностью контроля является государственный контроль, объектом которого в том числе может стать деятельность судебного пристава-исполнителя[2].

За деятельностью судебного пристава-исполнителя осуществляется внутриведомственный контроль и судебный контроль. Комитет министров Совета Европы указывает на то, что за служащими, ответственными за принудительное исполнение, возможно ведение профессионального надзора, в который может включаться и судебный контроль. Такой контроль осуществляется специальными судами или судами общей юрисдикции[3].  При этом в юридической литературе особым образом подчеркивается роль суда как контрольного органа по отношению к деятельности судебного пристава-исполнителя[4]. В некоторых источниках указано также на двойственность роли суда в исполнительном производстве: с одной стороны, он является хотя и необязательным, но важным участником исполнительных правоотношений, с другой — на него возложены контрольные функции за исполнительным производством[5].

Вполне согласимся с мнением о том, что судебный контроль за принудительным исполнением судебными приставами-исполнителями исполнительных документов является самым действенным и эффективным, так как суд — орган правосудия, и никакой контроль со стороны других государственных органов не заменит собой судебный контроль[6]. Контроль, осуществляемый судом, является государственным, в силу чего субъект контроля наделен возможностями применения мер государственного воздействия на подконтрольный субъект; судебный контроль — это контроль внешний, и его результатом является принятие независимым и самостоятельным субъектом обязательных для исполнения правоприменительных актов, распространяющихся не только на осуществление полномочий судебного пристава-исполнителя, но и на признание и реализацию прав и законных интересов управомоченных субъектов, исполнение обязанностей обязанными субъектами, а также на реализацию прав и обязанностей лиц, содействующих осуществлению исполнительного производства.

Для России проблемы реализации контрольных полномочий государственных органов и контрольных полномочий за деятельностью этих органов являются особенно острыми. Созданные правозащитные институты часто не способны эффективно выполнять свои функции, нередко выявляются нарушения прав человека и гражданина в действиях (бездействии) государственных органов и должностных лиц, имеющие массовый, грубый характер.

Отдельного внимания заслуживает вопрос об исполнении судебных решений судебными приставами-исполнителями, эффективности их деятельности и контроля за исполнением возложенных на них полномочий. Так, Ю.А. Свирин отмечает: «К сожалению, действующее законодательство не содержит эффективных и достаточных гарантий надлежащего исполнения судебными приставами-исполнителями своих обязанностей, и, как следствие этого, очень часто в исполнительном производстве имеют место несоблюдение сроков, формализм, а зачастую и бездеятельность в работе судебных приставов-исполнителей. Отсутствие надлежащего контроля со стороны вышестоящих органов и ответственности порождает, в свою очередь, и безответственное отношение к своей работе самих приставов. Крайне низкой остается исполняемость требований, содержащихся в исполнительных документах»[7].

Часто данные проблемы в совокупности приводят к массовым нарушениям прав человека, которые иногда становятся предметом рассмотрения в Европейском суде по правам человека. Так, Европейский суд, рассматривая дело «Илюшкин и другие против Российской Федерации», констатировал нарушение ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), т. е. отсутствие эффективных внутригосударственных средств правовой защиты, способных исправить положение с неисполнением вынесенных в пользу 29 заявителей судебных решений, а также нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции, вызванное длительным неисполнением судебных решений, предписывающих руководству Минобороны России обеспечить заявителей-военнослужащих жилыми помещениями. Европейский суд указал, что «принятие пилотного постановления “Бурдов против Российской Федерации" № 2… и его использование Властями имело, в частности, целью введение такого правового средства в российское законодательство для возможно более оперативного устранения на внутреннем уровне нарушений сроков исполнения судебных решений, принятых против органов власти. <…> Федеральный закон “О компенсации ущерба"… был действительно способен достичь этой основной цели, и он, впрочем, ее достиг в вопросах жалоб на задержки исполнения судебных решений, обязывающих Государство выплачивать денежные средства из государственных доходов. <…> Однако… Федеральный закон “О компенсации ущерба" не распространяется также на жалобы в отношении задержек в исполнении судебных решений, предписывающих Государству любые другие обязательства, отличные от уплаты денежных средств из государственного бюджета. В то время как было бы логичным полагать, что закон “О компенсации ущерба" включал бы в своей области применения эту обширную категорию дел, большее количество из которых регулярно направляется в Суд, и утверждение о принятии такого решения весьма необходимо, но до настоящего времени не реализовывалось ни в теории, ни на практике. С учетом изложенного Европейский Суд пришел к выводу, что заявители не располагают в российском законодательстве эффективным средством правовой защиты — ни превентивным, ни компенсирующим, способным “…обеспечить необходимое и адекватное устранение нарушений Конвенции относительно необоснованно длительного неисполнения судебных решений по предоставлению жилья, вынесенных в отношении государственных органов власти". <…> Принимая решение о возмещении понесенного морального и материального ущерба, Европейский Суд, помимо прочего, признал право заявителей на возмещение “…расходов за поднаем жилья...", указав, что “…существует непосредственная причинная связь между задержкой исполнения судебного решения, предписывающего предоставление жилья, и необходимостью для истца оплачивать поднаем жилья в ожидании исполнения судебного решения»[8].

Неисполнение судебного акта, вступившего в законную силу, нарушает саму суть права на судебную защиту, поэтому суд должен не только контролировать действия по исполнению судебных актов, но и оценивать целесообразность и законность их совершения[9]. Всеобщая декларация прав человека 1948 года провозглашает право каждого не просто на эффективное правосудие, но и на восстановление в правах в случае их нарушения, возлагая обязанность восстановления прав на «компетентные национальные суды» (ст. 8).

Очевидно, что под восстановлением прав здесь подразумевается помимо прямых действий самого суда, направленных на вынесение законного и обоснованного решения, контроль за приведением его в исполнение: иначе о реальном восстановлении прав говорить не приходится.

Именно поэтому вполне закономерно, что первым со времени подписания Российской Федерацией Конвенции стало постановление Европейского суда от 7 мая 2002 г. по делу «Бурдов (Burdov) против России», связанное с процессом исполнения (вернее, неисполнения) судебных актов[10].

В литературе выделяют предварительный, текущий и последующий виды конт-роля суда в исполнительном производстве[11], непосредственный и последующий судебный контроль[12]. Последующий судебный контроль подразделяют на прямой и косвенный[13], предварительный — на полный и частичный[14].

Полагаем, что контрольная деятельность суда не должна приводить к ограничению самостоятельных полномочий судебного пристава-исполнителя, который вправе, руководствуясь принципами законности и разумности, иными принципами исполнительного производства, самостоятельно осуществлять действия и принимать правоприменительные акты по исполнению исполнительных документов.

Говоря о таком нормативно не закрепленном принципе осуществления полномочий судебного пристава-исполнителя, как разумность, отметим мнение на этот счет В.А. Гуреева: «Действующее законодательство об исполнительном производстве не устанавливает каких бы то ни было четких критериев, которыми должен руководствоваться судебный пристав-исполнитель… Благодатной почвой тому служит недостаточная разработанность основных начал, общих идей, а говоря иначе, принципов исполнительного производства, которые в идеале обязаны находить свое нормативное закрепление в рамках действующего законодательства и определять вектор правоприменительной практики. Как представляется, одним из таких принципов должен стать принцип разумности деятельности судебного пристава-исполнителя»[15].

Полагаем, что в целях определения самостоятельности судебного пристава-исполнителя и установления критериев оценки судом его действий важным является не только применение принципа разумности с учетом прав и законных интересов сторон исполнительного производства, но и соотнесение его при принятии любого решения с принципом законности.

Стоит отметить актуальность вопроса, касающегося видов и пределов судебного контроля за деятельностью судебного пристава-исполнителя, в особенности в свете дискуссии об отделении исполнительного производства от гражданского процесса. Так, судебной практике известны дела, при рассмотрении которых суд апелляционной инстанции сделал вывод о том, что «исполнение решения суда является стадией гражданского судопроизводства», мотивировав сделанный вывод следующим образом.

Судебная коллегия по гражданским делам Курганского областного суда указала, что целью правосудия является неизбежность принятия в разумные сроки законного и обоснованного судебного акта и его практическое исполнение.

Согласно Федеральному конституционному закону от 31.12.1996 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» вступившие в законную силу акты федеральных судов, мировых судей и судов субъектов Российской Федерации обязательны для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации; неисполнение постановления суда, а равно иное проявление неуважения к суду влекут ответственность, предусмотренную федеральным законом. Эти положения корреспондируют ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах, провозглашающей обязанность государства обеспечить любому лицу, права и свободы которого нарушены, эффективные средства правовой защиты.

Европейский суд при рассмотрении дел, связанных с исполнением вступивших в законную силу судебных постановлений, неоднократно указывал, что право на суд, гарантированное ст. 6 Конвенции, было бы иллюзорным, если бы правовая система государства—участника Конвенции допускала, чтобы судебное решение, вступившее в законную силу и обязательное к исполнению, оставалось недействующим в отношении одной из сторон в ущерб ее интересам. Немыслимо, чтобы п. 1 ст. 6 Конвенции, где детально описаны процессуальные гарантии сторон (справедливое, публичное и проводимое в разумный срок разбирательство), не предусматривал защиту процесса исполнения судебных решений; толкование ст. 6 Конвенции исключительно в рамках обеспечения лишь права на обращение в суд и порядка судебного разбирательства, вероятнее всего, привело бы к ситуациям, несовместимым с принципом верховенства права, который государства—участники Конвенции обязались соблюдать. Исполнение судебного решения, принятого любым судом, должно, таким образом, рассматриваться по смыслу ст. 6 Конвенции как составляющая судебного разбирательства.

По мнению Европейского суда, право на суд не было бы эффективным, если бы исполнение окончательных решений в конкретном деле ставилось в зависимость от принятия администрацией общих процедур или правил в указанной сфере.

Следовательно, исполнение решения суда является стадией гражданского су-допроизводства[16].

При этом нельзя отрицать, что «эффективность исполнительного производства зависит от самостоятельности судебного пристава-исполнителя»[17].

В то же время исследователи отмечают, что предусмотренные законом меры контроля за деятельностью судебного пристава-исполнителя, в том числе судебного, далеко не всегда оказываются эф-фективными[18].

На наш взгляд, эффективность действий судебного пристава-исполнителя не может быть достигнута без надлежащего контроля за ними со стороны суда. В целях решения предусмотренных законодательством задач исполнительного производства важным является повышение эффективности деятельности судебного пристава-исполнителя при выборе и осуществлении способов и порядка реализации исполнительных действий и мер принудительного исполнения в сочетании со своевременным и действенным судебным контролем за его деятельностью.

Библиография

1 См.: Конституционное право: энциклопедический словарь / отв. ред. С.А. Авакьян. —М., 2001. С. 322.

2 См.: Федотова Ю.Г. Государственный контроль в исполнительном производстве // Практика исполнительного производства. 2012. № 6. С. 2—9.

3 См.: Малюшин К.А. Принципы гражданского исполнительного права: проблемы понятия и системы / под ред. В.В. Яркова. — М., 2011. Сер.: Гражданский и арбитражный процесс: новые имена & новые идеи. Кн. 3.

4 См.: Плотников Д.А. Особенности действия принципа состязательности в производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений // Арбитражный и гражданский процесс. 2011. № 11. С. 6—10; Свирин Ю.А. Теоретический аспект исполнительных правоотношений // Исполнительное право. 2012. № 1. С. 22—25; Ситдикова Л.Б., Свирин Ю.А. Анализ эффективности деятельности судебных приставов-исполнителей и пути совершенствования их работы // Там же. 2010. № 3. С. 6—11.

5 См.: Мохов А.А. Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации: науч.-практ. комментарий (постатейный). —М., 2011; Свирин Ю.А. Исполнительное производство и трансгрессия исполнительного права: моногр. — М., 2009.

6 См.: Исполнительное производство: процессуальная природа и цивилистические основы: сб. материалов всерос. науч.-практ. конф. / отв. ред. Д.Х. Валеев, М.Ю. Челышев. —М., 2009.

7 Свирин Ю.А. Исполнительное производство и трансгрессия исполнительного права. С. 152.

8 Цит. по: Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2012 года (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 26.12.2012).

9 См.: Научно-практический комментарий к Федеральному закону «Об исполнительном производстве» (постатейный) / Т.К. Андреева, Е.А. Борисова, Е.В. Кудрявцева и др.; под ред. В.М. Шерстюка, М.К. Юкова. 2-е изд., испр., перераб. и доп. — М., 2004.

10 См.: Исаенкова О.В., Балашов А.Н., Балашова И.Н. Исполнительное производство в Российской Федерации: курс лекций: учеб. пособие / под ред. О.В. Исаенковой. — М., 2008.

11 См.: Исполнительное производство: процессуальная природа и цивилистические основы; Настольная книга судебного пристава-исполнителя: учеб.-практ. пособие / под ред. В.А. Гуреева. — М., 2011.

12 См.: Справочник по доказыванию в гражданском судопроизводстве / под ред. И.В. Решетниковой. 5-е изд., доп. и перераб. — М., 2011.

13 Цит. по: Белоусов Л.В. Вправе ли судебный пристав-исполнитель отменить или изменить свое постановление? Требуется ли отмена постановления при признании его судом незаконным? // Практика исполнительного производства. 2010. № 1. С. 39—43.

14 См.: Морозова И.Б., Семин С.А. Роль суда в исполнительном производстве // Законодательство. 2001. № 1. С. 51—56.

15 Гуреев В.А. Разумность как принцип права в деятельности судебного пристава-исполнителя // Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 9.

16 См.: Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Курганского областного суда от 19.03.2013 по делу № 33-723/2013. URL: http://oblsud.kurgan.ru/sdp/acts_view/; Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Курганского областного суда от 19.03.2013 по делу № 33-724/2013. URL: http://oblsud.kurgan.ru/sdp/acts_view/

17 См.: Валеев Д.Х. Комментарий к Федеральному закону «Об исполнительном производстве» (с постатейными материалами). — М., 2011.

18 См.: Колоколов Н.А. На скамье подсудимых судебный пристав // Эж-Юрист. 2012. № 19. С. 13; № 20. С. 13.