Теория христианского государства vs [1] идеи государства как высшего закона в политико-правовых взглядах Отто фон Бисмарка

УДК 340.1 

Страницы в журнале: 11-16

В.Г. БАЕВ,

зав. кафедрой конституционного, административного и финансового права Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, доктор юридических наук, профессор e-mail:

В деятельности Отто фон Бисмарка противоречиво сочетались глубокая приверженность к христианской вере и строго рациональная позиция государственного человека, ставящего во главу угла принцип государственного эгоизма. Ключ к разгадке лежит в своеобразном проявлении лютеранско-евангелической веры Бисмарка.

Ключевые слова: Отто фон Бисмарк, христианское государство, государственный интерес.

Theory of christian state vs Idea of the state as the supreme law in the political and legal views of Otto von Bismarck

Baev V.

In the work of Otto von Bismark in a contradictory manner combined a deep commitment to Christ’s faith and stianskoy strictly rational attitude of a statesman, centered principle of state self-interest. The key to this riddle lies in the unique expression of the Lutherans, the velocity of the Evangelical faith, Bismarck.

Keywords: Otto von Bismarck, the Christian state, state-owned concern.

Давно известно, что крупные личности отмечены печатью неоднозначности и противоречивости. Крупнейший дипломат и государственный деятель второй половины XIX века, создатель Германской империи Отто фон Бисмарк с полным правом может быть отнесен к данной категории. О нем можно сказать известными словами поэта: он с детства не любил овал, он с детства угол рисовал. Эта особенность его характера нашла отражение в словах и делах политика. Особенно разительно противоречивая природа Бисмарка проявилась в его политико-правовых воззрениях.

Внимание историков права привлекает бросающееся в глаза противоречие между повсеместно звучавшим религиозно-возвышенным тоном его мировосприятия и абсолютизацией государственных целей, не оставлявшей от христианского миролюбия камня на камне. Тем не менее нет сомнения в том, что христианство оказало определенное влияние  на систему государственно-правовых взглядов и политическую деятельность Бисмарка.

Напомним, что политическая деятельность Бисмарка началась в 1851 году с назначения посланником Пруссии при Союзном сейме во Франкфурте-на-Майне. Его позиция сразу же стала центром внимания в дискуссии, посвященной эмансипации евреев[2]. Ссылаясь на теорию христианского государства[3], Бисмарк призвал закрыть евреям доступ к публичным должностям. Свою парламентскую речь он оснастил примерами из истории Священной Римской империи и некоторых других европейских стран, называвших себя христианскими; привел убедительную аргументацию того, что все современные ему государства взросли на религиозной почве; утверждал, что единственно верным средством, скрепляющим фундамент таких государств, может быть только христианство.

Другими словами, публичные заявления Бисмарка не позволяют усомниться в его искренней преданности христианской вере. Полагаем также, что, будучи ярким ее носителем, он старался убедить и общественное мнение в том, что только христианские государства могут рассчитывать на длительное историческое существование. Глубоко верующий государственный деятель всегда стоит перед необходимостью переводить нравственные категории в плоскость практической политики. Поэтому Бисмарку как практикующему политику было важно формулировать сущностные признаки теории христианского государства. Даже в словах «Божьей милостью», которые христианские правители прибавляли к своим именам, он усмотрел важное свидетельство того, что Господь вручил князьям скипетр власти для осуществления своего господства на земле. Разумеется, земному человеку (и Бисмарку в том числе!) не дано распознать скрытый в христианском Евангелии Божественный промысел, но политик пребывал в уверенности, что главное для государства, считающего себя христианским, — поставить перед собой задачу реализовывать на земле учение Христа.

Борясь за объединение Германии, Бисмарк не мыслил себе иной, кроме религиозной, основы будущего централизованного государства. К этому его побуждало христианское мировоззрение. Но как соединить христианство с рациональным государственным механизмом? Понятно, что главная проблема для Бисмарка заключалась в том, чтобы обозначить точки соприкосновения правды Священного Писания и норм земного права. Несмотря на трудность ее решения, он верил, что даже при невозможности полного совпадения основ Божьего царства и царства земного исполнение христианского учения остается одной из важнейших целей  государства. В противном случае, по мнению Бисмарка, государство лишается этой опоры и вместо него получается агрегат из случайного набора прав, некая разновидность механизма, предотвращающего войну всех против всех. Иными словами, Бисмарк как христианин надеялся «очеловечить» государственную машину. «Любая попытка умаления христианства в государственно организованном обществе отнимает у народа веру в то, что законодательство черпает себя из христианского источника и что государство имеет целью реализацию принципов христианства, даже если этой цели не всегда достигает»[4].

Разумеется, в приведенных заявлениях отразилось личное переживание молодого политика, только встававшего на путь истины и прорыва к евангелической вере[5]. Окончательно позиция сторонника христианского государства сформировалась у него позднее. А став канцлером объединенной империи, Бисмарк вообще перестал делать программные признания христианской основы государства и права. Вместе с тем историографы Бисмарка отмечают возникавшие внутренние конфликты интересов — принимавшихся Бисмарком политических решений и их христианской основы. Укажем лишь на некоторые противоречия.

В контексте затронутой темы обращает на себя внимание письмо Бисмарка (тогда еще посланника в Союзном сейме) Леопольду фон Герлаху, генерал-адъютанту прусского короля Фридриха Вильгельма IV, от 20 января 1854 г., в котором политик обосновал свою воинственную позицию в церковном конфликте Бадена: спор там касался вопроса обязательной военной службы для католиков (ecclesia militans). Анализ текста послания убеждает в том, что, отстаивая государственный интерес (необходимость воинской повинности), Бисмарк был готов пойти на противостояние с близкими ему по духу братьями Герлахами, защищавшими принцип независимости духовной власти от светской[6]. Правда, делал он это тонко, памятуя о том, что отвлечение на второстепенные дискуссии отдаляет от главной цели — объединения Германии. Замеченные Герлахами «просчеты» во взаимоотношениях государства и церкви он объяснил в письме борьбой страстей вокруг создания централизованного государства. А политические расхождения с Людвигом Герлахом, братом Леопольда, свел к минимуму, охарактеризовав Людвига как духовного лидера, по позиции которого следует определять правильность выбранного в политике направления.

Ссылкой на христианские заповеди Бисмарк аргументировал и свой знаменитый ответ на запрос-интерпелляцию (1865 г.) его друга — юнкера, представителя пиетизма[7] (к которому в молодости был склонен и сам Бисмарк), Александра Андре: «Среди множества грехов, молиться за искоренение которых мы обязаны перед Господом, я надеюсь, что Его милость не лишит меня в опасностях и сомнениях моей профессии моей главной опоры — христианской веры, которая помогает мне в поиске верного пути»[8]. Это и другие заявления Бисмарка, несомненно, говорят о христианском понимании его профессиональных задач на доверенных ему должностях посланника при Союзном сейме и министра-президента Пруссии.

И наконец, наиболее яркую форму метафизической связи христианского учения и государственного порядка Бисмарк придал своим выступлениям в ходе Франко-прусской войны 1870 года, заявив: «Как можно жить без веры в религию, в Бога, который желает только лучшего, без веры в Высшего судью и будущую жизнь в этой упорядоченной жизни?.. Если бы я не был христианином, я бы ни минуты не служил королю. Отнимите у меня религию, и вы отнимете у меня Отчизну. Если бы я не был строго верующим христианином, не имел бы чудесной основы религии, вы бы никогда не имели такого канцлера»[9].

Соображения по поводу того, в какой мере принципы христианской веры определяли взгляды Бисмарка на государство и право, интересны не только сами по себе: они обнаруживают внутреннюю борьбу государственного деятеля, который олицетворял государственные интересы, входившие подчас в противоречие с религиозными основами его мировоззрения. Но иногда политические решения прямо детерминировались ими. Приведем известную христианскую мотивировку Бисмарком социального законодательства. Обсуждение в рейхстаге законопроекта о страховании несчастных случаев (1881 г.) вызвало наиболее жаркие споры. Бисмарк вынашивал мысль о том, что государство, позиционирующее себя как христианское и в большинстве своем состоящее из христиан, должно соответствовать базовым идеям религии, которым поклоняются немцы, прежде всего в отношении помощи своим ближним и сочувствия их судьбам[10]. Лидер прогрессистской партии в рейхстаге Евгений Рихтер усмотрел в процедуре взимания налога для формирования страхового фонда признаки коммунизма. Бисмарк назвал это «практическим христианством в юридическом оформлении. Или социализмом времени апостолов»[11].

Противникам Бисмарка не нравилось частое употребление им слова «христианский». Но даже атеистам представляется поразительной его искренняя вера в откровения христианства, скрывающие в себе понятия морали, чести и долга. По убеждению Бисмарка, окаменелые остатки христианства отцов диктуют нравственное направление, чувство права и чести, незнакомые некоторым неверующим; являются ориентирами для руководящих людей в этом мире, которые не должны забывать источник формирования нынешних понятий цивилизации и долга. Бисмарк открыто признался, что его вера в образе христианского учения является для него определяющей, во всяком случае в отношении к делу кайзера, и что вопрос о христианском или нехристианском характере государства для него не стоит. «Как министр этого государства и христианин я настроен действовать в таком качестве и дальше и в этом надеюсь найти перед Господом оправдание»[12].

Удивительно, но ссылка Бисмарка на дух христианского законодательства звучала даже в дискуссии по поводу продления действия закона против социалистов! Он заявил, что право на пролонгирование исключительного закона черпает из долга перед исполнением христианского законодательства. А мужество для репрессивных мер добывает из страстного желания работать для того, чтобы действительные тяготы и трудности судьбы, на которые жалуются рабочие, были смягчены или устранены.

В целом представляется возможным заключить, что публичная деятельность Бисмарка несла на себе видимый отпечаток влияния христианского миропонимания, заметного в государственно-правовых воззрениях канцлера. Вместе с тем размышления о христианской основе профессиональной деятельности Бисмарка не позволяют оставить без внимания его особенность как государственного деятеля, проявлявшуюся, в частности, на внешнеполитической арене. Глубоко верующий христианин, будучи призванным на государственную службу для решения архиважной задачи — создания единого германского государства, — демонстрирует уже совершенно иной стиль поведения.

Благодаря ярко выраженной способности остро осмысливать действительность, Бисмарк уже на начальном этапе своей политической карьеры сформировал представление о закономерностях политической жизни в государстве. Он открыл, что великие державы преследуют во внешней политике исключительно собственные интересы. Другими словами, так называемый государственный эгоизм — единственно здоровая основа любого крупного государства[13].

Убеждение, что прусская политика должна направляться этим законом политической борьбы, если она рассчитывает быть успешной и служить отечеству, укрепилось у него в годы дипломатических сражений против притязаний Австрии на господство в союзе германских государств. Получив назначение на пост министра-президента Пруссии, Бисмарк тут же заявил, что не испытывает никаких сомнений по поводу допустимости так называемой братской войны (войны с Австрией за лидерство Пруссии в объединенной Германии)[14]. В 1866 году, после битвы при Садовой, он победителем вошел в Вену, чем лишил выморочные германские государства всякой надежды на право пребывать в раздробленном состоянии. При этом Бисмарк оправдывал свою внешнюю политику тем, что она детерминирована всем ходом мировой истории (воплощением мирового духа, по Гегелю). Поэтому он готов, несмотря ни на что, устранить любое препятствие, противостоящее немецкой нации в ее славе и силе[15].

Выше мы отмечали мысль Бисмарка о том, что целью внешней политики великой державы, как правило, является представление и защита национальных государственных интересов. Но, как оказывается, это верно и в отношении внутренней политики государства, направление которой, по Бисмарку, — абсолютное подчинение внешнеполитическим задачам государственного самоутверждения; в данной напряженной внешнеполитической обстановке требования расширения политических свобод должны отступить на задний план. Канцлер признавал, что его интересы во внешнеполитической сфере деятельности не только сильнее, но временами просто определяющи. «В меру своих сил я преодолеваю любое препятствие, стоящее у меня на пути, чтобы добраться до намеченной цели, как я верю, во имя блага и процветания моей родины», — писал он[16].

Так называемая борьба Бисмарка за культуру (Kulturkampf) в 1870-е годы была продиктована тем же убеждением — необходимостью защищать от разрушения «фундамент государства»[17]. За периодом напряженной борьбы последовала примирительная фаза церковно-политического противостояния. Бисмарк был вынужден изменить свою позицию по отношению к католической церкви и объяснил это тем, что он не безответственный депутат, а государственный министр, который подчиняет свои личные убеждения государственному резону[18]. Ответственному государственному человеку нельзя на длительное время принять точку зрения одной партии, так как партийная точка зрения, как правило, бывает односторонней, в то время как руководящий министр не должен упускать из виду целое, следствия целого[19]. Бисмарка упрекали в том, что он противоречив в заявлениях и часто меняет убеждения; речь шла о том, что во время депутатской деятельности Бисмарк позиционировал себя защитником свободной церкви, но, став чиновником, изменил взгляды на противоположные. Такие нападки Бисмарк парировал тем, что никогда не был партийным человеком, но всегда оставался представителем государства и верным слугой короля[20]. «Для меня всегда единственным компасом, единственной Полярной звездой, которые служили мне ориентирами в жизни, было Благо государства! Я всегда подчинял себя вопросу: что полезного для моей отчизны, пока я был в Пруссии — что полезного для моей династии, а сейчас — для моей нации, что целесообразного, верного я делаю?»[21] Это — вершина признания государственного деятеля Бисмарка в этатизме, чему он придавал разное выражение несчетное число раз. Максима его политической деятельности гласила: «Процветание отчизны — высший закон» («Salus rei publicae suprema lex»).

Выраженная таким образом позиция Бисмарка неизбежно порождала поведение, которое, как представляется, не оставляло места подчиненному ему правосознанию. Речь в данном случае идет о том, что идея государства как высшего закона, сторонником которой Бисмарк выступал на всем протяжении своей политической деятельности, вошла в противоречие с формальным правом. В конце 1880-х годов Бисмарк не открыто, но намеками стал говорить о возможности ревизии или даже устранения конституции.

Измученный напряженной работой, канцлер лишился возможности влиять на парламент, обструктивная деятельность которого, как казалось Бисмарку, грозила подложить мину под фундамент недавно созданного им германского государства. При этом канцлер высказал убеждение, что, если бы это означало «разрушение формального права», он, как министр, «в случае крайней нужды скорее посоветовал бы своему монарху совершить государственный переворот, взяв всю ответственность на себя, чем наблюдать широко открытыми глазами, как отечество впадает в состояние анархии, а государство разваливается»[22]. Государство, которое борется за свое существование, в своих решениях не может зависеть от одобрения ученого сообщества[23]. В более сильной форме приверженность к государственным приоритетам была выражена в выступлении Бисмарка накануне войны с Австрией в 1866 году:

«В борьбе за немецкое единство, когда борьба идет не на жизнь, а на смерть, не обращаешь внимания ни на оружие, к которому тянутся руки, ни на ценности, которые могут быть разрушены его применением; единственный советчик — успех борьбы, спасение независимости. Ликвидация и восстановление нанесенного ущерба состоятся после заключения мира».

Пугающая острота формулировок Бисмарка заставляет исследователя его политико-правовых взглядов поставить вопрос: каким образом все эти мысли, это безусловное подчинение других ценностей закону государственного самоутверждения сочетаются с укоренившимися государственно-правовыми воззрениями Бисмарка в его христианской вере, которые, как мы видели, отражались в его политической деятельности? Как в Бисмарке сочеталось государственно-политическое с христианским? Ключ к разгадке этого вопроса должен лежать в своеобразном построении лютеранско-евангелической веры Бисмарка, в специфике его миропонимания, окрашенной этой верой. Но это уже другая история.

Библиография

1 Vs — сокр. от лат. versus — «против», «в сравнении с».  (Примеч. ред.)

2 Bismarck Otto von. Die gesammelten Werke. Bd. X. — Berlin: Friedrichsruher Ausgabe, 1930—1933. S. 8—9.

3 Эта теория была разработана известными представителями христианского направления в государственно-правовой мысли Германии Ф.Ю. Шталем и Э.Л. Герлахом. Ф.Ю. Шталь  (1802—1861) — немецкий философ права и политик, профессор в Берлине (с 1840). Как идеолог политической реакции, начавшейся после войны за освобождение, обосновывал в печати и устно авторитет государства и церкви ссылками на могущество Бога, боролся с «неверующими», революцией, естественным правом, выступал за строжайшее сохранение «угодного Богу» исторического порядка и создал для Пруссии XIX века «христианско-консервативное» учение о государстве; Э.Л. Герлах (1795—1877) — юрист и прусский государственный деятель, вместе со Шталем долгое время был лидером крайней правой группировки в Пруссии. В 1849 году был избран в прусскую палату депутатов и основал газету «Neue Preussische Zeitung» («Kreuzzeitung»), известную своей ультраконсервативностью. Герлах вел упорную борьбу против конституционализма и ратовал за восстановление средневековых дворянских привилегий. События 1866 года не изменили его легитимистских взглядов, и он открыто протестовал против медиатизации мелких германских государств и исключения Австрии из Германского союза.

4 Kober H. Studien zur Rechtsanschauung Bismarcks. — Tubingen, 1961. S. 7.

5 Schweitzer C. Bismarcks Stellung zum christlichen Staat // Schriftenreihe der Preubischen Jahrbucher. 1923. № 7. S. 44.

6 Для понимания сути конфликта заметим, что с 1848 года церковь (прежде всего католическая) стала искусно использовать в собственных интересах дух либерализма, против которого прежде ожесточенно боролась. Она требовала свободной церкви в свободном государстве, ликвидации государственной опеки над школами и университетами, свободного замещения приходских должностей и свободного управления церковным имуществом. Как говорили священнослужители, следовало больше прислушиваться к Богу, чем к людям. Конфликт достиг своего апогея в 1854 году, когда власти арестовали фрайбургского архиепископа, призвавшего передать на решение церковных властей даже вопросы воинской повинности  (см.: Bismarck Otto von. Op. cit. Bd. XIV/I. S. 340).

7 Пиетизм (от лат. pietas — благочестие) — мистическое течение в протестантизме (особенно в лютеранстве) конца XVII—XVIII века, ставившее религиозное чувство выше религиозных догм.

8 Письмо Андре Роману от 26 декабря 1865 г. (см.: Bismarck Otto von. Op. cit. Bd. XIV/2. S. 709).

9 Застольная беседа 28 сентября 1870 г. в Ферьере, записанная Морицом Бушем (Ibid.  Bd. VII. S. 360).

10 См.: Bismarck Otto von. Op. cit. Bd. XII. S. 236.

11 «Вы называете это социалистическим законодательством, а я предпочитаю выражение “христианское”» (Ibid. S. 429, 439).

12 Данный оборот является, скорее, вызовом против упомянутых публицистических нападок (см.: Schweitzer С. Op. cit. S. 111).

13 См.: Bismarck Otto von. Op. cit.  Bd. Х. S. 101, 103.

14 Из письма посланнику в Лондоне графу фон Берншторфу от 21 ноября 1862 г. (Ibid. Bd. XIV/2. S. 628).

15 См.: Bismarck Otto von. Ibid. Bd. XI.  S. 177.

16 Ibid. Bd. X.  S. 351.

17 Ibid. Bd. XI. S. 246.

18 Ibid. Bd. XIII.  S. 181.

19 Ibid. Bd. XI. S. 302, 305.

20 Ibid. Bd. XIII. S. 186.

21 Из разговора с редактором газеты «Гамбургские известия» Хоффманом в 90-е гг. (Ibid. Bd. IX.  S. 398).

22 Эти слова содержались в рукописи и первом варианте «Воспоминаний и размышлений» и при корректуре последнего Бисмарком были вычеркнуты (см.: Bismarck Otto von. Op. cit. Bd. XV. S. 449).

23 Ibid.  S. 636.