Уголовно-правовая характеристика наемничества

УДК 343.335 

Страницы в журнале: 123-128

З.А. ЭБЗЕЕВА,

соискатель кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Саратовской государственной юридической академии e-mail: zulfiyaebzeeva@mail.ru

Современные данные свидетельствуют о росте числа наемников и изменении характера их деятельности. Различные формы проявления наемничества имели место в вооруженных конфликтах в Югославии, Чечне, Ливии. В статье приводится анализ элементов состава преступления, определенного в ст. 359 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Ключевые слова: наемничество, уголовно-правовой анализ, комбатант, вербовка, финансирование, обучение, иностранные наемники, вооруженный конфликт.

Criminal legal description of mercenarism

Ebzeeva Z.

Current data show that increasing numbers of mercenaries and the changing nature of their activities. Various forms of mercenary activities have taken place in armed conflict in Yugoslavia, Chechnya, Libya. The paper analyzes the elements of the offense, as defined in Art. 359 of the Criminal Code of the Russian Federation.

Keywords: mercenaries, criminal analysis, combatant, recruitment, financing, training, foreign mercenaries, armed conflict.

В  соответствии с примечанием к ст. 359 УК РФ «наемником признается лицо, действующее в целях получения материального вознаграждения и не являющееся гражданином государства, участвующего в вооруженном конфликте или военных действиях, не проживающее постоянно на его территории, а также не являющееся лицом, направленным для исполнения официальных обязанностей». Данная формулировка базируется на определении понятия «наемник», данном в ст. 47 Дополнительного протокола к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г. (Протокол I) от 8 июня 1977 г. (далее — Протокол)[1].

Наемника следует отличать от комбатанта. В соответствии с ч. 2 ст. 43 Протокола комбатантами, т. е. лицами, имеющими право принимать непосредственное участие в боевых действиях, признаются лица, входящие в состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте (кроме медицинского и духовного персонала). Применительно к ситуации на Северном Кавказе существенное значение имеет положение, закрепленное в ч. 1 ст. 43 Протокола, которая устанавливает, что вооруженные силы стороны, находящейся в конфликте, состоят из всех организованных вооруженных сил, групп и подразделений, находящихся под командованием лица, ответственного перед этой стороной за поведение своих подчиненных, даже если эта сторона представлена правительством или властью, не признанными противной стороной. Такие вооруженные силы подчиняются внутренней дисциплинарной системе, обеспечивающей соблюдение норм международного права, применяемых в период вооруженных конфликтов.

Таким образом, лица, не являющиеся гражданами воюющей стороны, включенные в списочный состав ее вооруженных сил, не могут в соответствии с Протоколом признаваться наемниками.

В связи с этим возникает правомерный вопрос: могут ли считаться наемниками иностранные граждане и лица без гражданства, действовавшие на территории Чеченской Республики и Республики Дагестан в 1999 году, если они были включены в списочный состав Вооруженных сил непризнанной республики Ичкерия?

Уголовно-правовая характеристика любого преступления предполагает прежде всего анализ элементов соответствующего состава преступления.

Раскрывая объективные признаки наемничества, следует в первую очередь остановиться на спорных вопросах объекта преступления.

Статья 359 «Наемничество» УК РФ включена законодателем в главу 34 «Преступления против мира и безопасности человечества». Это свидетельствует о том, что законодатель в качестве видового объекта преступления, предусмотренного ст. 359, подразумевает соответствующие общественные отношения, складывающиеся в сфере охраны мира между государствами, безопасности человечества в самом широком смысле.

Размещая норму в определенной главе Особенной части УК РФ, законодатель косвенным образом дает свою оценку характеру и степени общественной опасности преступления.

Толкование ст. 359 УК РФ позволяет сделать вывод о том, что законодатель понимает под объектом наемничества установленные международными договорами правила ведения войн, формирования национальных вооруженных сил.

Аналогичным образом понимают объект наемничества и другие авторы[2].

Действительно, использование в вооруженном конфликте неконтролируемых наемников существенно ограничивает и без того скудные возможности обеспечения прав гражданского населения в районе боевых действий и военнопленных, привносит элемент неоправданной жестокости. Наемник, как правило, не руководствуется какими-то высокими идеалами, воюет в чужой стране, с чуждыми ему обычаями и нравами. А. Нейер, отмечая указанные выше обстоятельства, объяснял запрет на использование наемников в военных конфликтах тем, что их участие превращает войну как «последний довод» (ultima ratio) в войну как проявление необузданной ярости (ultima rabies)[3].

Между тем представляется, что общественная опасность наемничества заключается не только и не столько в нарушении установленных правил ведения войны. Действия наемников в России (особенно на Северном Кавказе) свидетельствуют о том, что зачастую главной целью наемников является отделение от Российской Федерации определенных регионов и свержение конституционного строя. Так, задержанный 29 декабря 2005 г. в Хасавюрте турецкий наемник Али Сойтекин Оллу показал на допросе, что во время прохождения обучения в тренировочном лагере Абу Хавса в Панкисском ущелье арабские инструкторы учили его стрелять, устраивать засады, минировать дороги. По словам Сойтекина, планы арабских командиров боевиков предусматривали отделение от России значительных территорий и установление мусульманского халифата от Средней Азии до Северной Африки[4]. Ваххабиты, члены организации «Джамаат», вынашивали идею «великого халифата», в котором бы объединились Кавказ, территории южных регионов и Поволжья[5].

Участие наемников в действиях, направленных на свержение конституционного строя, нарушение территориальной целостности государства, отражено в ряде международных документов. Например, Международная конвенция о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наемников от 4 декабря 1989 г.[6]  в ст. 1 дает более широкое определение наемника, нежели то, которое зафиксировал Протокол.

Писатель Э. Лимонов (Савенко), осужденный в Саратове в мае 2004 года за незаконное приобретение и хранение оружия, пытался установить контакты с гражданином Франции Жильбером Бурго, более известным как «король наемников» Робер Денар. В ходе следствия по делу Лимонова было установлено, что подследственный с однопартийцами разработали план отделения северной части республики Казахстан. Для осуществления этих целей предполагалось использовать практический опыт Жильбера Бурго, который являлся инициатором более десяти государственных переворотов[7].

Оценку наемничества как многообъектного преступления можно найти и в ряде документов Государственной Думы ФС РФ. Например, в заявлении «О позиции Парламентской Ассамблеи Совета Европы по вопросу о ситуации в Чеченской Республике» (принято постановлением Государственной Думы ФС РФ от 12.04.2000 № 271-III ГД[8]) указывается, что антитеррористическая операция в Чеченской Республике проводится не против чеченского народа и мусульман, а против растоптавших права и свободы человека вооруженных мятежников, террористов и иностранных наемников. Объединенная группировка войск на Северном Кавказе действует во имя восстановления демократии и прав человека в Чеченской Республике, сохранения территориальной целостности и конституционного строя Российской Федерации.

Участие наемников в террористической деятельности угрожает также общественной безопасности. Организации, осуществляющие террористическую деятельность, зачастую занимаются вербовкой и обучением наемников. Например, в ноябре 2005 года в Дагестане в селении Бабаюрт в ходе спецоперации был уничтожен арабский наемник по кличке Сулейман, который, в частности, занимался вербовкой смертниц для проведения террористических актов на территории Дагестана[9].

Таким образом, наемничество фактически является многообъектным преступлением, посягающим на основы конституционного строя и безопасность государства, общественную безопасность, подрывающим основы общественной морали, нарушающим установленные правила ведения войны. Кроме того, следует учитывать, что в соответствии со статьями 3—4 Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 г. территориальная целостность государств и нерушимость их границ выступают основополагающими принципами для мира и безопасности человечества, а следовательно, также являются объектом преступления, предусмотренного ст. 359 УК РФ.

Исходя из вышесказанного, представляется, что непосредственный объект наемничества — это основы конституционного строя и безопасности государства, а установленные правила ведения войны, мир и безопасность человечества есть дополнительные объекты преступления. Поэтому считаем целесообразным перенести статью, определяющую уголовную ответственность за наемничество, в главу 29 «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства» УК РФ.

Объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 359 УК РФ, образуется совершением ряда альтернативных действий: вербовкой, обучением, финансированием или иным материальным обеспечением наемника, его использованием в вооруженном конфликте или военных действиях.

В соответствии с толковым словарем В. Даля «вербовать» означает нанимать, набирать охотников в солдаты или в матросы, по найму от правительства[10]. Словарь С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой определяет вербовку как «привлечение, набор, наем в какую-либо организацию»[11].

Наиболее предпочтительным с точки зрения целей и задач уголовного права является толкование вербовки наемника как протяженного во времени процесса, образуемого активными действиями субъекта, направленными на то, чтобы вызвать у вербуемого лица желание стать наемником. Такими действиями могут быть агитация, уговоры, подкуп, обман, угрозы, шантаж и т. д.

Моментом окончания преступления, совершаемого в форме вербовки наемника, по нашему мнению, следует считать совершение любого из перечисленных действий.

Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос об уголовно правовой оценке вербовки в качестве наемника несовершеннолетнего, поднятый А.А. Потаповым[12]. При квалификации действий виновных в подобных случаях он предлагает определять возраст совершеннолетия в соответствии с законодательством того государства, на территории которого совершено преступление.

Обучение наемника как одна из возможных форм совершения преступления, предусмотренного ст. 359 УК РФ, также нуждается в дополнительном толковании.

Термин «обучение», как и «вербовка», имеет двойное значение. С одной стороны, обучение предполагает процесс передачи знаний, формирование у обучаемого умений и навыков. С другой стороны, это результат такого процесса.

А.А. Потапов, последовательно рассматривая в своих работах признаки наемничества, предлагает, как и в случае с вербовкой наемника, понимать обучение как результат передачи наемнику определенных знаний, умений и навыков. Соответственно, оконченным обучение наемника, по его мнению, будет только после того, как соответствующие знания и навыки усвоены наемником[13].

По нашему мнению, как и в случае с вербовкой наемника, при толковании понятия «обучение наемника» необходимо учитывать основную задачу уголовного законодательства: всемерную защиту интересов граждан, государства и общества. Поэтому мы считаем предпочтительным первое понимание термина «обучение» как некоторого процесса. Заметим, что и толковый словарь В. Даля понимает обучение сходным образом: обучать, обучить кого, чему, учить, научать, передавать кому знание, искусство; наставлять, школить, муштровать, усваивать науку, ученье, учиться чему[14].

А. Кибальник и И. Соломоненко предлагают под обучением наемника понимать передачу (сообщение) ему в различной форме знаний и умений, направленных на достижение тех или иных целенаправленных результатов в вооруженных действиях. Сюда включаются знания и умения, необходимые для выигрыша в военном противостоянии, для обеспечения жизни обучаемого в экстремальных ситуациях, и другие знания и умения, важные для успешного разрешения конфликта[15].

Более конструктивным представляется дополнить термин «обучение наемника» подготовкой наемника, что позволит избежать неопределенных толкований и привлекать к уголовной ответственности лиц, осуществляющих военную, специальную, медицинскую, языковую и иную подготовку «новобранцев», т. е. тех, кто еще не обладает всеми признаками наемника.

Моментом окончания преступления в форме обучения наемника, по нашему мнению, следует признавать момент совершения любого действия, направленного на выработку у обучаемого соответствующих знаний, умений и навыков.

Важнейшее значение для деятельности наемника имеет выплата ему денежного вознаграждения за оказанные услуги. Собственно, основным признаком наемника, отраженным во всех нормативных определениях, является участие в вооруженном конфликте или военных действиях за вознаграждение. Действующий УК РФ в ч. 1 ст. 359 учел данное обстоятельство и среди альтернативных деяний, образующих состав наемничества, предусмотрел финансирование наемника. Между тем в отечественной уголовно-правовой теории нет единого взгляда на содержание понятия «финансирование наемника».

По мнению А. Кибальника и И. Соломоненко, финансирование наемника следует понимать как его обеспечение денежными средствами — наличными и безналичными. Денежные средства могут предназначаться как для выплаты наемникам вознаграждения за участие в военных операциях, так и для закупки вооружений, техники, а также проведения иных операций, связанных с деятельностью наемника[16].

О.Ю. Молибога дает более узкое толкование финансирования наемника, в которое включает фактическое использование денежных средств или иное материальное вознаграждение наемников[17].

А.Е. Беляев, комментируя ч. 1 ст. 359 УК РФ, пишет, что финансирование наемника подразумевает собой обеспечение наемников денежными средствами[18].

Из практики известно, что финансирование наемников может идти на самые разные цели: проведение терактов, дестабилизацию обстановки[19].

Поэтому мы предлагаем финансирование наемника понимать как обеспечение финансовыми средствами деятельности наемника в самом широком смысле, включая сюда денежное вознаграждение за участие в боевых действиях, выплату компенсации за ранение, оплату лечения, проезда к месту боевых действий, предоставление средств наемнику для приобретения военного имущества.

К примеру, уничтоженная в горах Дагестана банда Р. Гелаева, в состав которой входили арабские наемники, по свидетельствам очевидцев, имела вооружение, сравнимое с вооружением специальных подразделений[20]; очень хорошо были оснащены и банды, вторгшиеся осенью 1999 года в Новолакский район Дагестана[21]; в ряде случаев в распоряжение наемников может передаваться автотранспорт и другое имущество[22].

Современное международное право выделяет две формы деятельности наемника: участие в военных действиях по поручению стороны вооруженного конфликта и участие в совместных насильственных действиях в том случае, если ситуация напряженности не обладает всеми признаками вооруженного конфликта.

Так, вторжение в Республику Дагестан банд Басаева и Хаттаба в августе—сентябре 1999 года и последовавшие вслед за этим боевые действия нельзя расценивать как вооруженный конфликт, поскольку руководители боевиков не обеспечивали полного контроля за территорией Чеченской Республики, допускали массовые нарушения участниками подчиненных формирований правил Женевских конвенций, практиковали захваты заложников с целью выкупа и жестокое обращение с ними[23].

Признание ситуации в Дагестане вооруженным конфликтом повлекло бы для Российской Федерации ряд последствий, таких как назначение державы-покровительницы[24], вмешательство во внутренние дела Российской Федерации других государств, признание бандитов, совершающих нападение на мирных жителей, комбатантами, а в случае их задержания — военнопленными и т. п., что категорически неприемлемо и не соответствует их действительному правовому статусу преступников.

Одновременно буквальное толкование понятия «наемник» по УК РФ и в соответствии со ст. 47 Протокола не позволяет привлекать к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 359 УК РФ лиц, отдававших приказы иностранным наемникам на вторжение в Республику Дагестан в 1999 году, поскольку, как уже говорилось выше, такое вторжение нельзя рассматривать как военные действия в рамках вооруженного конфликта. Возникает парадоксальная ситуация: вооруженные отряды боевиков оказывают ожесточенное сопротивление Вооруженным Силам РФ, ведут широкомасштабные боевые действия с применением всех родов войск, а с точки зрения международного права военных действий нет.

В отечественной юридической литературе использование наемника в вооруженном конфликте или военных действиях понимается по-разному. По нашему мнению, вряд ли целесообразно сводить использование наемника в вооруженном конфликте или военных действиях лишь к его использованию в боевых столкновениях и отдаче соответствующих приказов или распоряжений. Как показывает практика, наемники могут выполнять задачи, не связанные с участием в боях: обслуживание боевой техники, пилотирование транспортных самолетов и т. п.[25]

Представляется целесообразным под использованием наемника в вооруженном конфликте или военных действиях понимать его привлечение к участию не только в боевых операциях, но и в военно-техническом обеспечении стороны вооруженного конфликта или военных действий.

Субъективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1. ст. 359 УК РФ, характеризуется умышленной формой вины, что прямо следует из указания ч. 2 ст. 26 УК РФ.

Как уже упоминалось, по объективной стороне состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 359 УК РФ, является формальным. В специальной литературе ранее высказывалось мнение о возможности косвенного умысла в преступлениях с формальным составом[26]. Однако такая точка зрения не соответствует действующему УК РФ. Считаем правильным мнение профессора А.И. Рарога о том, что в преступлениях с формальным составом возможен только прямой умысел[27].

В формальных составах умыслом охватывается осознание общественной опасности деяния (интеллектуальный элемент) и желание его совершить (волевой элемент)[28]. Осознание общественной опасности представляет собой достаточно сложный психический процесс, сочетающий осознание всех фактических обстоятельств совершения преступления и его социальное значение[29].

Вряд ли можно считать оправданным с позиций максимального освобождения уголовного закона от идеологических установок необходимость выяснения отрицательного отношения виновного к важнейшим ценностям общества[30]. Мы считаем, что такой подход является отголоском оценочной теории вины, справедливо отвергнутой отечественной правовой наукой[31].

Применительно к составу преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 359 УК РФ, интеллектуальный элемент умысла подразумевает осознание виновным всех обстоятельств, касающихся вербовки, обучения, финансирования или иного материального обеспечения наемника, а равно его использования в вооруженном конфликте или военных действиях.

Общим признаком во всех случаях является осознание виновным того факта, что все перечисленные действия совершаются в отношении наемника.

В тех случаях, когда лицо искренне заблуждается и совершает указанные действия, как оно полагает, в отношении наемника, таковым не являющегося, деяние следует квалифицировать как покушение на преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 359 УК РФ.

С учетом высказанных ранее соображений по поводу вины в формальных составах представляется неверным мнение о том, что в случае обучения или вербовки наемника следует устанавливать осознание обучающим возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий такого деяния, таких, например, как участие в будущем наемника в вооруженном конфликте или военных действиях[32]. Необходимость определять психическое отношение к последствиям в преступлении с формальным составом, во-первых, противоречит закону, во-вторых, существенно усложняет расследование уголовных дел неоправданным расширением круга обстоятельств, подлежащих доказыванию.

Приступая к анализу субъекта преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 359 УК РФ, считаем необходимым высказать свое мнение по поводу некоторых теоретических споров вокруг данного признака состава преступления. В полемике, развернувшейся перед принятием УК РФ и продолжающейся до сегодняшнего дня, было высказано мнение о необходимости признания субъектом преступления юридических лиц[33].

Не вдаваясь в подробности анализа приводимых аргументов, считаем, что решение вопроса о признании юридического лица субъектом преступления необходимо увязывать с общими принципами уголовного права. По нашему мнению, УК РФ не готов к восприятию юридического лица в качестве субъекта преступления, к такому пониманию не адаптированы многие институты Общей части УК РФ, такие как вина, соучастие, судимость, давность привлечения к уголовной ответственности и т. п. Между тем после проведения соответствующей законотворческой работы считаем допустимым уголовную ответственность юридических лиц за совершение некоторых видов преступлений, например, экологических, налоговых, таможенных. При этом следует заметить, что в действующем административном законодательстве (ст. 2.10 КоАП РФ) вопрос об административной ответственности юридических лиц уже решен.

Возможность признания субъектом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 359 УК РФ, юридического лица представляется весьма спорной. В прессе иногда проскальзывают сообщения о некоторых вербовочных пунктах, работающих под видом туристических фирм или бюро трудоустройств, набирающих рабочих для временных работ (например, уборка урожая цитрусовых) в иностранных государствах[34].

Однако даже в таких случаях речь, по нашему мнению, может идти лишь о совершении преступлений лицами, возглавляющими такие псевдофирмы, причем квалификация должна осуществляться по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 359 УК РФ и ст. 173 УК РФ (лжепредпринимательство).

Исходя из изложенного, представляется, что признание субъектом преступления по ч. 1 ст. 359 УК РФ юридического лица нецелесообразно.

Изучение теоретической литературы, посвященной уголовно-правовому анализу наемничества, не выявило существенных разногласий по поводу субъекта наемничества по ч. 1 ст. 359 УК РФ. Общепризнанным является представление о том, что субъект данного преступления общий.

Вместе с тем существует точка зрения, согласно которой субъектом вербовки наемника может быть только специальный субъект — лицо, уполномоченное стороной вооруженного конфликта или военных действий на осуществление таких действий[35].

Считаем, что такая позиция не отвечает интересам борьбы с наемничеством. Необходимость выяснять у вербовщика наличие полномочий от стороны вооруженного конфликта или военных действий на осуществление вербовки наемника сделает невозможным доказывание по уголовному делу[36]. Кроме того, вероятен процесс вербовки, при котором вербуемых наемников передают «по цепочке» вербовщиков, действующих в нескольких государствах. В такой ситуации полномочий от стороны вооруженного конфликта или военных действий у ряда вербовщиков просто не может быть[37].

Поэтому считаем, что субъект преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 359 УК РФ, — общий, т. е. вменяемое физическое лицо, достигшее возраста 16 лет.

Полагаем, что приведенные выше соображения относительно уголовно-правовой характеристики наемничества смогут помочь законодателю в определении места этой нормы в новом уголовном законе, а также будут способствовать повышению эффективности борьбы с такого рода преступлениями.

Библиография

1 Сборник международных договоров СССР. Вып. XLVI. — М., 2001.

2 См., например: Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. — М., 2005. С. 359; Бытко Ю.И., Бытко С.Ю. Уголовное право России. Части Общая и Особенная. — Саратов, 2005. С. 236; Уголовное право России. Части Общая и Особенная / под ред. А.И. Рарога. — М., 2004. С. 684; Кибальник А., Соломоненко И. Уголовная ответственность за наемничество // Российская юстиция. 2002. № 4. С. 55.

3 Neier A. War Crimes: Brutality. Genocide. Terror and the Struggie for Justice. — L., 1974. P. XII—XIII.

4 См.: Борисов Т. Панкисский лев пойман // Российская газета. 2006. 11 янв. № 3967.

5 См.: Малов А. Деньги для халифата // Российская газета (Средняя Волга). 2004. 1 дек. № 3643.

6 Российской Федерацией не ратифицирована.

7 См., например: Михайлов С. Четыре года в стране Лимонии // Российская газета. 2004. 16 апр.; Лаврович С., Искакова Т. Король наемников. URL: http://www.centrasia.ru/newsA.php4?st =1053919500

8 Парламентская газета. 2000. 19 апр. № 74.

9 См.: Полетаев В. По картам зарубежных спецслужб готовились боевиками теракты в Дагестане // Российская газета. 2005. 9 нояб.

10 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. — М., 1998. С. 178.

11 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. — М., 1998. С. 74.

12 См.: Потапов А.А. Квалификация деяний с признаками вербовки наемника // Следователь. 2003. № 5. С. 15—16.

13 Там же. № 6. С. 9.

14 См.: Даль В.И. Указ. раб. С. 213.

15 См.: Кибальник А., Соломоненко И. Указ. ст. С. 55.

16 См.: Кибальник А., Соломоненко И. Указ. ст. С. 55.

17 См.: Молибога О.Ю. Уголовная ответственность за наемничество: автореф. дис. … канд. юрид наук. — Ставрополь, 2000. С. 13—16.

18 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. В.И. Радченко. — М., 1996. С. 617.

19 См.: Терешина С. В Чечне уничтожили главу спецназа «Аль-Каэды» // Утро.ру. 2005. 18 нояб.

20 См.: Сварцевич В. Ландыши на крови // АиФ. 2004. 7 апр.

21 См., например: Закон на стороне федералов. Интервью с главным военным прокурором Ю. Деминым // Новая газета. 1999. 13 окт.

22 См.: Fuentes J. Extremistas wahabies recrutan voluntaries para defender Grozny // El Mundo. 1999. 21 de nov.

23 Председатель Народного собрания Республики Дагестан Муху Алиев в своем интервью, данном вскоре после событий в Цумадинском и Ботлихском районах Дагестана, приводил примеры массового нарушения боевиками правил гуманного обращения с мирным населением, мародерств, издевательств над трупами и прочих вопиющих преступлений. См.: Безработица — резерв для наемников // Российская газета. 1999. 9 нояб.

24 Термин «держава-покровительница» означает нейтральное государство или другое государство, не являющееся стороной, находящейся в конфликте, которое было назначено стороной, находящейся в конфликте, и признано противной стороной и которое согласилось осуществлять функции, возлагаемые на державу-покровительницу в соответствии с Женевскими конвенциями от 12 августа 1949 г. и Дополнительными протоколами к ним.

25 Например, в 2000 году в Индии были осуждены за наемничество пять наших соотечественников, входивших в состав экипажа транспортного самолета АН-26, осуществивших в 1995 году переброску оружия боевикам в штат Западная Бенгалия. (См., например: Чародеев Г. Нашим летчикам грозит пожизненная каторга // Известия. 2000. 2 февр.) Огромное количество старой военной советской техники, имеющейся на вооружении армий африканских государств, порождает спрос на специалистов, которые могут ее обслуживать и ремонтировать. Участие российских военных специалистов в военных действиях в Африке достигло кульминации в 1998 году, во время войны между Эфиопией и Эритреей. (См.: Калинин С. Цена революций // Версия. 2004. № 13.)

26 См., например: Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве. — М., 1950. С. 238; Никифоров Б.С. Об умысле по действующему законодательству // Советское государство и право. 1965. № 6. С. 27; Игнатов А. Спорные вопросы квалификации хулиганства // Советская юстиция. 1967. № 2. С. 14.

27 См.: Рарог А.И. Учение о субъективной стороне преступления. — М., 2001. С. 33.

28 См., например: Лунев В.В. Субъективная сторона преступления // Курс российского уголовного права. Общая часть / под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. — М., 2001. С. 293.

29 См., например: Рарог А.И. Указ. раб. С. 33; Тяжкова И.М. Субъективная сторона преступления // Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1 / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — М., 2002. С. 216.

30 См., например: Учебник уголовного права. Общая часть / под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. — М., 2003. С. 122; Рарог А.И. Указ. раб. С. 22; Осипов К.Л. Ответственность за наемничество по российскому уголовному законодательству: дис. … канд. юрид. наук. — Кисловодск, 2003. С. 110.

31 Подробнее об этом см., например: Дурманов Н.Д. Общие основания учения о причинной связи в уголовном праве // Вопросы уголовного права. — М., 1945. С. 52. Критику оценочной теории вины см.: Меркушев М.Н. Рецензия на книгу Б.С. Утевского // Советское государство и право. 1951. № 7; Пионтковский А.А. Против извращения понятия вины по социалистическому уголовному праву // Социальная законность. 1951. № 2.

32 См.: Потапов А.А. Квалификация деяний с признаками обучения наемника // Следователь. 2003. № 6. С. 10; Его же. Квалификация деяний с признаками вербовки наемника. С. 16.

33 См., например: Уголовное право: новые идеи / под ред. С.Г. Келиной, А.В. Наумова. — М., 1994; Волженкин Б.В. Уголовная ответственность юридических лиц: Серия «Современные стандарты в уголовном праве и уголовном процессе». — СПб., 1998; Жевлаков Э.Н. Уголовно-правовая охрана окружающей природной среды в Российской Федерации. — М., 2002; Кравец Ю.П. Об уголовной ответственности юридических лиц за преступления в сфере предпринимательской деятельности // Журнал российского права. 2004. № 6; Наумов А.В. Предприятие на скамье подсудимых // Советская юстиция. 1992. № 17—18; Никифоров А.С. Юридическое лицо как субъект преступления // Уголовное право. 2000. № 2.

34 См., например: Лекавелье А. Вербовщик // Офицеры. 2004. № 5. С. 20—22.

35 См.: Потапов А.А. Квалификация деяний с признаками вербовки наемника. С. 18.

36 Трудно представить ситуацию, в которой сторона вооруженного конфликта, использующая в военных действиях иностранных наемников, т. е. фактически совершающая международное преступление, представит по запросу правоохранительных органов третьего государства информацию, подтверждающую полномочия вербовщиков.

37 А. Лекавелье описывает ситуацию, когда вербовщик, действующий в России, отправляет наемников под видом туристов в другие страны, где ими будут заниматься «партнеры по бизнесу». Причем вербовщик, действующий в России, может и не знать, где и как будут использованы эти наемники (указ. ст. С. 20—22).