Установление в письменном тексте признаков намеренного искажения информации как одна из задач судебной лингвистики

УДК 343.9:343.148.4

Страницы в журнале: 115-119

Т.А. Литвинова,

кандидат филологических наук, научный сотрудник, руководитель лаборатории моделирования личности по тексту при Воронежском государственном педагогическом университете Россия, Воронеж centr_rus_yaz@mail.ru

Как известно, эксперту-лингвисту в своей деятельности нередко приходится сталкиваться со случаями, когда представленный на экспертизу письменный текст содержит намеренно искаженную информацию, при этом автор может искажать как факты, так и свою идентичность. Выявление таких признаков является задачей судебно-автороведческой и судебно-психолингвистической экспертиз. Приводится классификация видов намеренно искаженной информации, которая может встречаться в письменном тексте, а также указывается на необходимость создания единого подхода к выявлению в тексте признаков намеренного искажения информации.

Ключевые слова: судебная экспертиза, судебно-автороведческая экспертиза, намеренно искаженная информация, выявление лжи, стилеметрия.

Как известно, письменный текст как продукт речемыслительной деятельности человека может содержать ложную (т. е. заведомо искаженную) информацию. Как показывают исследования, человек без специальной подготовки определяет ложность/истинность письменного сообщения с точностью, лишь немногим превышающей случайную величину [21].

Приоритет в разработке вопроса распознавания лжи в речи как в отечественной, так и в мировой науке принадлежит психологам. В российской науке одним из первых обозначил проблему изучения лжи как явления, имеющего свои законы и принципы, А.Р. Лурия. Определяя ложь как «мышление, построенное по другому принципу», он считал, что оно «имеет свои формы, свои правила, свои приемы» [12, c. 92]. На основании более поздних исследований (см., например: [6]) было установлено, что названные особенности ложного мышления должны находить свое выражение в речевой продукции.

Эксперт-лингвист в своей деятельности нередко сталкивается с задачей выявления в тексте намеренно искаженной информации, однако в настоящее время не выработано единых подходов к решению данной задачи.

Прежде всего необходимо отметить, что существуют разные виды намеренно искаженной информации, которые могут присутствовать в письменном тексте.

1. Пишущий может искажать фактическую информацию, передаваемую в тексте. Экспертиза, направленная на «установление преднамеренного искажения сведений, высказываемых в тексте (ложности текста)», относится, по мнению А.А. Леонтьева, к одному из видов судебно-психолингвистической экспертизы [5]. О востребованности такого рода экспертиз говорят и практикующие эксперты (см., например: [16]), однако общепринятой методики выявления в тексте намеренно искаженной информации еще не разработано.

Несмотря на значимость отечественных психологических научных исследований в области определения речевых высказываний, содержащих заведомо  ложную информацию (ср., например,  списки признаков лжи и методики ее выявления в дознавательном дискурсе, выявленные для жанра показаний: [5; 17]), в российской лингвистике названные вопросы только начинают освещаться: есть лишь единичные работы, посвященные отдельным аспектам проявления лжи в письменном тексте.

В настоящее время в мировой науке идет активный поиск более объективных методик выявления лжи в речевой коммуникации, в том числе в письменной, что обусловлено и нуждами практики: в связи с развитием интернет-коммуникации эта проблема приобрела особую актуальность. Современный подход к выявлению в тексте намеренно искаженной информации связан с применением статистических методов и методов автоматической обработки языка на материале специально созданного корпуса текстов [8]. В зарубежной науке наблюдается повышенный интерес к проблеме выявления лжи в речевой продукции и в письменном тексте в частности. Такие исследования имеют в основном междисциплинарный характер. Лингвисты, психологи и специалисты по математическому моделированию объединяют свои усилия, чтобы выявить статистически значимые различия между правдивыми текстами и текстами, содержащими ложь (в основном исследования проводятся на материале английского языка), а затем на основе найденных различий построить математические модели, позволяющие с определенной вероятностью установить наличие или отсутствие в тексте намеренно искаженной информации (см. подробнее: [11]).

Таким образом, можно отметить, что в первое десятилетие XXI века в зарубежной науке наметилась интеграция разработанных ранее подходов к решению проблемы поиска языковых маркеров лжи и предпринимаются попытки использования автоматизированных методов исследования, что связано  с развитием возможностей автоматической обработки языка с использованием парсеров, а также с развитием статистических методов. Большая часть подобных исследований проводится на материале английского языка, однако в последнее время стали появляться работы, выполненные на материале других языков, в том числе русского [11].

Проведенный нами анализ большого количества литературы, посвященной автоматизированному выявлению маркеров лжи в речевой продукции, позволяет констатировать устойчивый интерес к анализу текстов «реального мира» (в основном судебной практики). Один из самых известных — корпус итальянских текстов — транскрибированных записей судебных заседаний DeCour [19]. О необходимости создания корпусов текстов — «банков дискурса лжи», содержащих реальные (а не созданные в лабораторных условиях) тексты с заведомо ложной информацией, — говорят и отечественные исследователи [16], однако пока такого корпуса текстов на русском языке, насколько нам известно, не существует.

2. Пишущий может скрывать или искажать свою идентичность. Выявление закономерностей, связанных с авторской установкой на сокрытие своего авторства, является, как известно, одной из задач судебно-автороведческой классификационной экспертизы [2].

В соответствии с намерением автора скрыть или исказить информацию о себе путем сознательного изменения1  формально-содержательной и языковой структуры своей письменной речи выделяются два случая:

1) маскировка (сознательное изменение признаков письменной речи с целью скрыть свое авторство);

2) имитация (сознательное изменение признаков письменной речи путем подражания речи другого лица с целью дать заведомо ложную информацию о себе). Автор может имитировать как речь какого-либо конкретного лица, так и речь человека другого пола, возраста и т. д.

С развитием интернет-коммуникации эта проблема приобрела особую актуальность [3]. Как справедливо отмечают исследователи, определение видов и способов маскировки и имитации письменной речи авторов анонимных документов, наряду с определением их пола, возраста, профессии (рода занятий), национальной принадлежности и других признаков, является «актуальной и важной задачей, стоящей перед оперативными работниками, дознавателями, следователями, занимающимися соответственно розыском и установлением авторов анонимных документов, и специалистами, экспертами судебно-экспертных, в том числе криминалистических, учреждений России» [4, с. 170].

Проблема выявления факта искажения признаков письменной речи в тексте мало изучена не только отечественной, но и мировой наукой [18]. Отсутствуют методики, позволяющие выявить характерные особенности письменной речи «маскировщика» и «имитатора», между тем как ученые сходятся во мнении, что разработка соответствующей методики анализа текста позволит «существенно дополнить получаемую информацию о предполагаемом авторе текста анонимного документа и в итоге в значительной степени содействовать соответственно его розыску и установлению» [4].

На данной стадии разработки указанной научной проблемы известно, что искажение письменной речи возможно только лицами, хорошо владеющими языком.

При маскировке общая линия изменения признаков письменной речи — упрощение изложения, снижение степени грамотности (понятно, что сознательно повысить уровень своей грамотности при составлении текста невозможно).

И.В. Огорелков считает, что наибольшую информативность при анализе текста на предмет возможного искажения признаков письменной речи имеют орфографические признаки, поскольку именно они чаще всего и подвергается искажению; при достаточном объеме текста они сравнительно легко объединяются по группам; искажение признаков на уровне пунктуации и синтаксиса встречается гораздо реже и только в текстах лиц с высоким уровнем грамотности [15].

Лексические признаки искажаются за счет обеднения словарного запаса, отказа от употребления иностранных слов, синтаксические признаки — за счет неправильного порядка слов, укорочения предложений, отказа от разбивки текста на предложения.

Исследователи отмечают, что искажение письменной речи представляет значительные трудности, поскольку предполагает «преодоление сложившихся навыков, в основе которых лежит стойкая система реакций — динамический стереотип, складывающийся на уровне второй сигнальной системы действительности» [13].

К наиболее устойчивым относят синтаксические и пунктуационные признаки письменной речи, при этом из синтаксических признаков наиболее устойчив «привычный способ разбивки текста на предложения», менее устойчивы объем предложений и порядок слов; из пунктуационных признаков «наиболее устойчиво привычное употребление и строение абзацев, а также привычное употребление точек; менее устойчиво привычное употребление запятых» [13].

Имитация, как правило, основана на стереотипах, т. е. внутренних представлениях лица о речи представителя группы, речь которого имитируется (мужчины, женщины, лица определенного возраста, социальной группы и т. д.). Так, в работе Т.В. Гомон [1] на основе анализа реальных документов было выделено два комплекса признаков мужской и женской речи: к первому комплексу отнесены признаки, легко поддающиеся имитации, т. е. искажению; второй комплекс составили признаки более устойчивые, менее заметные, затрагивающие глубинные механизмы речепорождения, которые поддаются имитации гораздо сложнее. К последним автор относит более частое употребление мужчинами вводных слов (со значением констатации), абстрактных существительных, бедность лексики при передаче эмоций и т. д., а также предпочтение женщинами модальных конструкций со значением неуверенности, более частое употребление ими книжной лексики, престижных форм, речевых клише и штампов, а также коннотативно нейтральных слов и эвфемизмов.

В целях выявления новых контекстно независимых признаков, которые не поддаются искажению при имитации речи лица противоположного пола, нами проводятся специальные исследования на материале корпуса текстов Russian Imitation Corpus, созданных с намеренным искажением признаков письменной речи [7].

В целом же следует отметить, что измененная или искаженная речь не выделена в качестве самостоятельного объекта автороведческой экспертизы, нет научно-методических разработок, касающихся сообщений с измененной речью, что выводит искаженную речь из поля зрения эксперта-автороведа [3].

3. В некоторых случаях пишущий может одновременно искажать как информацию о себе, так и фактическую информацию. Примером текстов подобного рода выступают поддельные предсмертные записки. Как известно, предсмертные записки нередко выступают в качестве объекта автороведческого анализа, при котором перед экспертом стоит задача определить, действительно ли погибший был ее автором. Даже в случае, если объектом анализа выступает не машинописный, а рукописный текст, особое значение имеет именно автороведческий, а не почерковедческий анализ текста, поскольку текст предсмертной записки может быть написан под диктовку. Для определения авторства текста необходимо, безусловно, иметь образцы письменных речевых произведений суицидента и, кроме того, знать языковые особенности текстов реальных предсмертных записок.

В настоящее время исследователями активно анализируются языковые особенности текстов предсмертных записок. Создаются корпуса текстов этого жанра на разных языках и с применением современных методов компьютерной лингвистики и математической статистики анализируются их формально-грамматические характеристики (средняя длина предложений, доля слов разных частей речи и т. п.) и содержательный уровень (доля слов, обозначающих положительные и отрицательные эмоции; слов, указывающих на время, место и т. д.). На основе полученных данных предпринимаются попытки создать математические модели, разграничивающие настоящие и поддельные тексты этого жанра (см. подробнее: [9; 10]). На материале русского языка данная проблема практически не разработана.

Несмотря на бесспорную важность изучения предсмертных записок, они вследствие малого объема не дают возможности изучить в полной мере особенности речевой продукции суицидентов. Следовательно, необходим анализ текстов разных жанров, созданных лицами, впоследствии совершившими суицид, в сравнении с текстами лиц, не совершавших суицид (с учетом жанра текста, демографических и других характеристик автора), в том числе в динамике с целью выявления изменений в идиостиле по мере приближения трагической развязки. Такого рода работы немногочисленны, что во многом объясняется трудностями, связанными с подготовкой исследовательских корпусов текстов. В настоящее время нами ведется работа по сбору русскоязычных текстов (преимущественно онлайн-дневников) лиц, совершивших законченный суицид.

Таким образом, мы видим, что задача выявления в письменном тексте ложной информации решается в рамках различных видов судебных экспертиз, и единого подхода к решению данной проблемы до настоящего времени не выработано. Между тем в ряде исследований (см., например: [18]) было установлено, что для выявления разных видов ложной информации в тексте эффективным является анализ одних и тех же маркеров и применение одних и тех же методов. Как представляется, сбор корпусного материала («банка лжи») — текстов из судебной практики, содержащих заведомо ложную информацию разных видов, — и их анализ с применением современных статистических методов позволит в будущем разработать методику выявления в тексте признаков намеренного искажения информации. На наш взгляд, данная задача может решаться в рамках судебно-автороведческой диагностической экспертизы [14].

Список литературы

1. Гомон Т.В. Судебно-автороведческая экспертиза текстов документов, составленных с намеренным искажением письменной речи: дис. … канд. юрид. наук. М., 1992.

2. Горошко Е.И. Судебно-автороведческая классификационная экспертиза. URL: http://www.textology.ru/article.aspx?aId=98 (дата обращения: 20.06.2016).

3. Грасмик Л.В. Установление автора текстов интернет-коммуникации при умышленном искажении признаков письменной речи // Актуальные проблемы российского права. 2011. № 2. С. 401—408.

4. Ермолова Е.И. Маскировка письменной речи в тексте анонимного документа // Публичное и частное право. 2011. № III (XI). С. 168—172.

5. Леонтьев А.А. О психолингвистической экспертизе // Методология современной психолингвистики: сб. статей. М.; Барнаул, 2003. С. 58—70.

6. Леонтьев А.А., Шахнарович А.М., Батов В.И. Речь в криминалистике и судебной психологии. М., 1977.

7. Литвинова Т.А. Судебная автороведческая экспертиза текста с целью установления пола его автора: проблемы и перспективы // Современное право. 2016. № 7. С. 111—115.

8. Литвинова Т.А., Диброва Е.В., Литвинова О.А., Рыжкова Е.С. Корпусные исследования письменной речи в решении задач судебного автороведения // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2015. № 8. Ч. 1. С. 107—113.

9. Литвинова Т.А., Загоровская О.В., Литвинова О.А. Выявление склонности личности к суицидальному поведению на основе количественного анализа ее речевой продукции // Studia Humanitatis. 2016. № 1. URL: http://st-hum.ru/content/zagorovskaya-ov-litvinova-oa-litvinova-ta-vyyavlenie-sklonnosti-lichnosti-k-suicidalnomu (дата обращения: 21.06.2016).

10. Литвинова Т.А., Литвинова О.А. Идентификация и диагностирование личности автора письменного текста. Воронеж, 2015.

11. Литвинова Т.А., Литвинова О.А. Исследование лингвистических характеристик текстов, содержащих намеренно искаженную информацию, с помощью программы Linguistic Inquiry and Word Count // Вестник МГОУ. Серия: Лингвистика. 2015. № 4. С. 71—77.

12. Лурия А.Р. Экспериментальная психология в судебно-следственном деле // Советское право. 1927. № 2 (26). С. 84—100.

13. Маркова Г.Д. Степень устойчивости признаков письменной речи при умышленном искажении их // Рефераты докл. объединенной науч. конф. Киев, 1956. С. 24—26.

14. Николаева Ю.А. К спорам о месте судебной автороведческой экспертизы в классификации криминалистических экспертиз // Юрислингвистика. 2007. № 8. С. 378—382.

15. Огорелков И.В. Особенности автороведческого исследования анонимного документа на основании признаков, характеризующих искажение письменной речи за счет снижения уровня грамотности // Криминалистические средства и методы в раскрытии и расследовании преступлений: материалы 3-й всерос. научн.-практ. конф. по криминалистике и судебной экспертизе: в 2-х т. М., 2006. Т. 2. С. 121—124.

16. Орлова Н.В. Проблема правды/лжи в судебной лингвистической экспертизе. URL: http://siberia-expert.com/publ/satti/stati/problema_pravdy_lzhi_v_sudebnoj_lingvisticheskoj_ehkspertize_n_v_orlova/4-1-0-204 (дата обращения: 20.06.2016).

17. Ратинов А.Р., Скотникова Т.А. Самооговор. Происхождение, предотвращение и разоблачение ложных признаний. М., 1973.

18. Afroz S. Deception in Authorship Attribution: PhD thesis. URL: https://www.eecs.berkeley.edu/~sa499/thesis.pdf (дата обращения: 21.06.2016).

19. Fornaciari T., Poesio M. DeCour: a corpus of DEceptive statements in Italian COURts // Proceedings of the Eight International Conference on Language Resources and Evaluation (LREC’12) / Calzolari N.C.C., Choukri K., Declerck T., Uğur Doğan M., Maegaard B., Mariani J., Odijk J. and Piperidis S. (eds.). Istanbul: European Language Resources Association (ELRA), 2012.

20. Frank M.G., Feeley T.H. To catch a liar: Challenges for research in lie detection training // Journal of Applied Communication Research. 2003. Vol. 31. P. 58—75.

21. Osgood C.E., Walker E.G. Motivation and language behavior: a content analysis of suicide notes // Journal of abnormal and Social Psychology. 1959. Vol. 59.