Учение о стадиях осуществления преступного намерения: новая парадигма в мировой уголовно-правовой науке

УДК 343.9
 
М.П. РЕДИН,
кандидат юридических наук, член адвокатской палаты Тамбовской области,  почетный адвокат России
 
Развитие науки немыслимо без борьбы мнений и научной критики…
П. Капица 
Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения.
А.П. Чехов
 
В статье исследуются проблемы уголовной ответственности за преступления, совершаемые с прямым умыслом, с научно обоснованных позиций. Автором разработаны основные положения учения о стадиях осуществления преступного намерения, являющегося новой парадигмой в мировой уголовно-правовой науке. На основе этого учения предложена коренная переработка многих законодательных определений и составов преступлений, содержащихся в Уголовном кодексе Российской Федерации. 
Ключевые слова: преступления, совершаемые с прямым умыслом, учение о стадиях осуществления преступного намерения, новая парадигма в мировой уголовно-правовой науке, стадия подготовки к исполнению преступления, стадия исполнения преступления, нападение, посягательство, попытка.
 
Положение юриспруденции в нашей стране лучше всего характеризуется фразой лауреата Нобелевской премии Ильи Мечникова, сказанной 100 лет назад: «Наука у нас сегодня в совершенном загоне».
Правовая наука в большом долгу перед обществом. О ее роли и современном состоянии весьма точно и емко сказал С.Г. Ольков: «юриспруденция чрезвычайно важна для успешного развития человечества, но уровень ее современного развития оставляет желать лучшего, в том числе и потому, что ученые юристы, практически, не пользуются серьезными научными методами»[1].
Сказанное относится и к уголовно-правовой науке в части исследования уголовной ответственности за преступления, совершаемые с прямым умыслом. Вместе с тем в УК РФ эти преступления составляют значительную часть и являются при прочих равных условиях наиболее общественно опасными.
До настоящего времени правоприменительная практика испытывает известные затруднения при использовании норм об уголовной ответственности за совершение преступлений по степени их завершенности, добровольного отказа от доведения до конца деятельности по реализации преступления (гл. 6 УК РФ), ряда преступлений, предусмотренных Особенной частью УК РФ. К последним относятся так называемые преступления с «усеченными» составами, предусмотренные статьями 162, 227, 277, 295, 304, 317, 340, 360 УК РФ, при конструировании которых законодатель употребил термины «нападение» (статьи 162, 209, 227, 340, 360), «посягательство» (статьи 277, 295, 317), «попытка» (ст. 304).
 
Характерной особенностью указанных составов преступлений является то, что они (как и отдельные виды преступлений по степени их завершенности: приготовление к преступлению, покушение на преступление, оконченное преступление) совершаются только с прямым умыслом.
Справедливо отмечает А.В. Иванчин, что «сегодня крайне мало, на наш взгляд, делается для того, чтобы конструирование составов преступлений прочно стояло на научных рельсах»[2].
А мы бы уточнили, что многие научные исследования ученых, касающиеся уголовного законодательства об ответственности за преступления, совершаемые с прямым умыслом, догматичны и носят эпигонский характер.
Однако далее А.В. Иванчин, как нам представляется, неосновательно утверждает, что «выработка требований к конструированию состава преступления относится к компетенции законодательной техники»[3]; а А.И. Ситникова — что «конструирование законов осуществляется с помощью законодательной техники, а конструирование норм — с помощью законодательной технологии»[4].
Мы же полагаем: при конструировании составов преступлений, в частности, совершаемых с прямым умыслом, важно прежде всего применение учения о стадиях осуществления преступного намерения, а использование законодательной техники — вторично.
Стадий осуществления преступного намерения две: стадия подготовки к исполнению преступления и исполнения преступления. Зачатки, близкие к такому подходу, имелись еще в исследованиях Н.Ф. Кузнецовой и А.П. Козлова.
Учение о стадиях осуществления преступного намерения — новая парадигма в мировой уголовно-правовой науке. Оно является системообразующим основанием для законодательного конструирования и правильного правоприменения всех без исключения преступлений, совершаемых с прямым умыслом[5], в состоянии необходимой обороны[6].
Проще говоря, учение о стадиях осуществления преступного намерения — теоретическая основа построения институтов и норм уголовного права и практики их применения, законности при осуществлении правосудия по уголовным делам об ответственности за преступления, совершаемые с прямым умыслом. А смена парадигмы, по образному выражению Т. Куна, представляет собой научную революцию[7].
В полном соответствии с разработанными нами основными положениями учения о стадиях осуществления преступного намерения, проведенными на основании этого учения исследованиями и высказанными предложениями, подлежат коренной переработке многие законодательные определения и составы преступлений, содержащиеся в УК РФ: неоконченное преступление (глава 6), наказуемость неоконченного преступления, необходимая оборона (статьи 37, 162, 227, 277, 295, 317, 340, 357, 360).
Большие перспективы открывает применение основных положений учения о стадиях осуществления преступного намерения в целях определения момента окончания преступлений с формальными составами и их правильной квалификации по степени завершенности[8].
Ждут своего часа также и надлежащая переработка и соответствующая ей практика  применения многих положений главы 7 УК РФ.
Вместе с тем, как это ни удивительно, но до начала текущего века люди не представляли себе структуру деятельности лица по реализации преступного намерения — преступления, совершаемого с прямым умыслом, — первой из двух основных категорий уголовного права. Полагаем, что важность этого учения для науки уголовного права равнозначна открытию спектрального анализа в физике, основанного на свойстве света разлагаться на составляющие его цветовые лучи, т. е. в спектр.
Однако в мировой уголовно-правовой науке и законодательстве об ответственности за преступления, свершаемые с прямым умыслом, вот уже на протяжении нескольких сот лет господствует парадокс о трех стадиях совершения преступления: приготовление к преступлению, покушение на преступление, оконченное преступление.
А ведь эти три последних понятия — взаимоисключающие.
Понятия «нападение», «посягательство», «попытка» по-прежнему не связываются со стадиями осуществления преступного намерения. Они — вехи на этом пути.
Представляется, что на сегодняшний день в уголовном праве России создалась некая устойчивая монополия определенного круга авторов на «написание» учебников и комментариев и узурпация ими «научной» мысли. Своими корнями монополия и узурпация в науке имеют эпигонство и догматизм, являющиеся, как известно, началом ее гибели. Поскольку, по меткому выражению немецкого философа Людвига Фейербаха, «догма есть не что иное, как прямой запрет мыслить».
Даже Саратовский центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции, публикуя 10 октября 2008 г. на сайте в Интернете нашу статью, сопроводил ее ремаркой странного содержания: «Публикация … Редина М.П., размещенная у нас по настоятельной просьбе автора и выражающая сугубо авторскую позицию по рассматриваемому вопросу…»[9].
В подавляющем большинстве авторефератов диссертаций[10], курсов уголовного права[11], комментариев[12], курсов лекций[13], монографий[14], учебников[15], научных статей[16]и др. литературных источников в процессе анализа права и законодательства об ответственности за преступления, свершаемые с прямым умыслом, до сих пор господствует подобная «методология»[17].
О развиваемом нами учении о стадиях осуществления преступного намерения даже не упоминается.
Так, в предисловии к третьему изданию Курса лекций, опубликованному в его 4-ом издании, А.В. Наумов, на наш взгляд, совершенно неосновательно категорически выступает против аргумента А.П. Козлова о том, что «особенно настораживает в этом плане то, что в УК РФ 1996 г. законодатель выделил главу 6, в которой регламентирует неоконченное преступление с его видами — приготовлением и покушением, а теоретики уголовного права с завидным упорством продолжают относить указанные виды неоконченного преступления к стадиям совершения преступления, основательно затрудняя их применение. Естественно, настоящая наука (выделено А.В. Наумовым) и положительная практика не должны иметь ничего общего с таким положением вещей»[18].
Далее А.В. Наумов, по нашему мнению, весьма оригинально мотивирует свою позицию: «авторов (А.В Наумов критикует также и Н.Ф. Кузнецову, но по иному поводу. — М.Р.) указанных “пассажей” настораживают отличные от законодательных установок теоретические позиции тех или иных исследователей.
А вот автора Курса гораздо серьезнее заботит другое — безапелляционность критиков, не понимающих различие теории уголовно-правовой науки и уголовного законодательства»[19].
В другом Курсе лекций неупоминание А.Г. Блиновым о развиваемом нами учении о стадиях осуществления преступного намерения не помешало ему без ссылки на авторов (Н.Ф. Кузнецову, А.П. Козлова) прийти к выводам (в Курсе они названы своими суждениями) о том, что «…этапы развития преступления последовательно включают в себя деятельность лица, направленную на подготовку к совершению конкретного общественно опасного деяния, непосредственное выполнение объективной стороны состава преступления и окончание преступления»[20].
К тому же в двух местах работы А.Г. Блинов ссылается лишь на одну из наших публикаций десятилетней давности[21] из более чем пятидесяти работ. К сожалению, в списке рекомендуемой литературы к главе Курса лекций не нашлось места даже двум нашим фундаментальным сочинениям[22].
Ю.Е. Пудовочкин необоснованно, по нашему мнению, констатирует, что «в настоящее время УК РФ достаточно последовательно и подробно регламентировал вопросы, связанные с определением видов неоконченного преступления, их признаками, правилами квалификации и наказания»[23].
А далее совершенно верно отмечает: «и, тем не менее, в современной уголовно-правовой науке проблемы теоретического обоснования уголовной ответственности за неоконченное преступление и его квалификации являются одними из самых сложных»[24].
Автор, рассматривая понятие и общую характеристику стадий совершения преступления, сам того не замечая, относительно соотношения приготовления к преступлению и покушения на преступление пришел к противоречивым выводам.
В одном месте работы он утверждает, что «приготовление и покушение на преступление являются самостоятельными и в уголовно-правовом смысле взаимоисключающими видами неоконченного преступления»[25]. Двумя страницами далее Ю.Е. Пудовочкин утверждает уже иное: «…важно подчеркнуть, что приготовление, покушение — это виды одного преступления. Предусматривая за него ответственность, законодатель конструирует различные составы (состав приготовления, состав покушения, состав оконченного преступления), причем в основе соотношения этих составов справедливо усматривать принцип «матрешки»: каждый последующий состав поглощает состав предыдущий. Этот принцип оправдывает то правило, что последовательно сменяющие друг друга составы неоконченного преступления не имеют самостоятельного квалификационного значения»[26].
В третьем месте своего сочинения автор прямо утверждает, что «… оконченному преступлению предшествуют приготовление и покушение»[27].
На наш взгляд, догматичным и научно необоснованным является и другой вывод Ю.Е. Пудовочкина: «… оконченным преступлением может быть признано любое общественно опасное деяние (независимо от формы вины), если оно содержит признаки состава, установленного в законе»[28]. Мы же полагаем, что оконченными могут быть лишь преступления, совершаемые с прямым умыслом[29].
Несомненно, отмеченные парадоксальные утверждения Ю.Е. Пудовочкина — это результат игнорирования автором основных положений учения о стадиях осуществления преступного намерения.
Неупоминание Л.З. Тадевосян в своей монографии о развиваемом нами учении о стадиях осуществления преступного намерения также не помешало ей без ссылки на нас воспроизвести в двух местах сочинения[30] весьма важный наш вывод о том, что проблема различения видов неоконченного преступления (приготовления к преступлению и покушения на преступление) сводится к проблеме разграничения стадий осуществления преступного намерения[31]. Такие исследования, на наш взгляд, не отвечают основным требованиям, предъявляемым к научным изысканиям: системности, последовательности, научной обоснованности,  а также  требованиям, установленным в абзаце 4 п. 9 Положения о порядке присуждения ученых степеней (утв. Постановлением Правительства РФ от 30.01.2002 № 74): предложенные автором новые решения должны быть строго аргументированы и критически оценены по сравнению с другими известными решениями.
Такая, с позволения сказать, «научная деятельность», на наш взгляд, не дает приращения нового знания, а является «переливанием из пустого в порожнее», «топтанием на месте». Выражаясь научным языком, она догматична и имеет эпигонский характер.
Как правильно подметил академик Е. Велихов, «увы, к свободному творчеству в России всегда относились с подозрением. Конечно, были периоды оттепелей, но кратковременные, бюрократия быстро устанавливала жесткий контроль. Поэтому человек в нашем обществе не привык сам ставить перед собой задачу, определять приоритеты, действовать и доводить идеи до результата»[32].
Великий Альберт Эйнштейн однажды сказал: образование есть то, что остается, когда мы забываем все, чему нас учили. По сути, ученый высказал главное требование к образованию: оно должно учить думать и мыслить. Думать и мыслить свободно, не оглядываясь на авторитеты. Особенно это важно в науке. Поскольку, «в отличие от видов деятельности, результат которых в принципе бывает известен заранее, научная деятельность дает приращение нового знания, т. е. ее результат принципиально нетрадиционен. Именно поэтому наука выступает как сила, постоянно революционизирующая другие виды деятельности»[33].
А известный ученый в области уголовного права М.И. Бажанов, с которым нам в начале девяностых годов прошлого столетия довелось общаться в Харьковском юридическом институте, нередко повторял, что в науке генералов нет, и что истина не устанавливается голосованием.
Таким образом, использование в уголовном законотворчестве и правоприменении названного учения — это магистральный путь реформирования законодательства об ответственности за преступления, совершаемые с прямым умыслом, и практики их применения.
 
Библиография
1 Ольков С.Г. О совершенствовании научных изысканий по юриспруденции // Право и политика. 2008. № 8. С. 19.
2 Иванчин А.В. Конструирование составов преступлений: разработка методики и пути совершенствования // Уголовное право: стратегия развития в ХХI веке: Мат-лы Пятой Междунар. науч.-практ. конф. 24—25 января 2008 г. — М., 2008. С. 66.
3 Там же.
4 Ситникова А.И. Законодательная техника и законодательная технология конструирования института неоконченного преступления // Там же. С. 75.
5 См.: Редин М.П. О конструкции составов преступлений, предусмотренных статьями 277, 295, 317 УК РФ // Следователь. 1999. № 2. С. 30—32; Он же. Учение о стадиях осуществления преступного намерения: его сущность, использование в законотворчестве и правоприменении // Мат-лы I Всероссийского конгресса по уголовному праву, посвященного 10-летию Уголовного кодекса Российской Федерации. — М., 2006. С. 501—506; Он же. Разбой (понятие, конструкция состава) // Современное право. 2007. № 10. С. 96—104; Он же. О законодательном конструировании составов преступлений, совершаемых с прямым умыслом: сущее и должное // Актуальные проблемы развития государства и права России в ХХ — начале ХХI века: Сб. мат-ов Всероссийской науч.-практич. конф.: 27—28 марта 2008 г. — Тамбов, 2008. С. 219—229.
6 См.: Редин М.П. О конструкции состава необходимой обороны (статья 37 Уголовного кодекса Российской Федерации) // Современное право. 2006. № 2. С. 47—53.
7 См.: Кун Т. Структура научных революций. — М., 1975. С. 11.
8 См., например: Редин М.П. Вопросы квалификации преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, по степени их завершенности // Уголовное право. 2007. № 2. С. 64—67.
9 Редин М.П. О соотношении стадий осуществления преступного намерения и видов преступлений по степени их завершенности, добровольного отказа от доведения до конца деятельности по реализации преступления // http://www.sgap.ru
10 См., например: Анисимов А.А. Неоконченные преступления и особенности их доказывания: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Воронеж, 2002; Борисихина С.А. Уголовно-правовые и криминологические аспекты борьбы с посягательством на жизнь сотрудника правоохранительного органа: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Волгоград, 2004; Поротиков Д.Ю. Неоконченное преступление: теоретические модели, законодательные конструкции и проблемы их применения. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2007; Романова А.М. Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Тольятти, 2008; Рудый Н.К. Преступления против порядка управления, посягающие на служебную деятельность и личность представителей власти: сравнительный анализ законодательства России и стран СНГ: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — М., 2009.
11 См., например: Понятовская Т.Г. Глава XIII. Стадии совершения преступления // Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. д-ра юрид. наук, проф., заслуженного деятеля науки РФ А.И. Коробеева. Т. I. Преступление и наказание. — СПб., 2008. С. 529—572.
12 См., например: Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: Комментарий судебной практики и доктринальное толкование / Под ред. Г.М. Резника. — М., 2005.
13 См., например: Наумов, Анатолий Валентинович. Российское уголовное право. Курс лекций: в 3 т. Т. 1. Общая часть. 4-е изд., перераб. и доп. — М., 2008; Блинов А.Г. Глава 10. Неоконченное преступление // Уголовное право России: курс лекций: В 6 т. / Под ред. Б.Т. Разгильдиева: Т. 2. — Саратов, 2008; Пудовочкин Ю.Е. Учение о преступлении: избранные лекции. — М., 2008.
14 См., например: Тадевосян Л.З. Неоконченные преступления: Моногр. — М., 2008; Нагаева Т.И. Нападение как категория уголовного права: Моногр. — М., 2007.
15 См., например: Кибальник А.Г. Глава 10. Неоконченное преступление // Современное уголовное право. Общая и Особенная части: Учеб. / Под ред. проф. А.В. Наумова. — М., 2007; Малков В.П. Глава 12. Стадии совершения преступления // Уголовное право России. Общая и Особенная части: Учеб. / Под ред.  проф. В.К. Дуюнова. 2-е изд. — М., 2009.
16 См., например: Ермакова Л.Д. Стадии совершения преступления // Уголовный процесс. 2005. № 9. С. 12.
17  О должной, по нашему мнению, методологии см.: Редин М.П. О методологии и методах научного познания преступлений, совершаемых с прямым умыслом // Юридическая мысль. 2006. № 6. С. 48—55.
18 Наумов А.В. Российское уголовное право. Курс лекций. С. VII.
19 Там же. С. VII—VIII.
20 Блинов А.Г. Указ. раб. С. 380.
21 Редин М.П. Осуществление преступного намерения и неоконченное преступление // Правоведение. 1999. № 1.
22 См.: Редин М.П. Преступления по степени их завершенности: Моногр. — М., 2006; Он же. Глава III. Покушение на пре-
ступление // Энциклопедия уголовного права. Т. 5. Неоконченное преступление. — СПб., 2006.
23 Пудовочкин Ю.Е. Указ. соч. С. 96.
24 Там же.
25 Там же. С. 103.
26 Там же. С. 105.
27 Там же. С. 129.
28 Там же.
29 Подробное научное обоснование нашей позиции см.: Редин М.П. Преступления по степени их завершенности. С. 28—30.
30 Тадевосян Л.З. Указ. соч. С. 16, 50.
31 См.: Редин М.П. Разграничение приготовления к преступлению и покушения на него // Следователь. 1999. № 1. С. 13.
32 Российская газета. 2004. 1 сент.
33 Философский энциклопедический словарь. — М., 1983. С. 404.