Фиктивность законодательства, регулирующего процедуру ареста граждан

А.А. ВОРОНОВ,

адвокат Воронежской областной коллегии адвокатов, доцент Воронежского института высоких технологий

Проводимая в настоящее время в стране судебная реформа наметила, с нашей точки зрения, важнейшую тенденцию перехода от «инквизиционной» формы уголовного судопроизводства к состязательной. Несомненно, в скором времени в российских судах будут преобладать принципы приоритета защиты прав и свобод человека, а не стремление любым путем найти «виновника».

Новеллы Уголовно-процессуального кодекса РФ повлекли изменения в работе органов следствия и прокуратуры. В частности, если раньше в руках прокуроров и следователей полностью был сосредоточен контроль над личностью, то сегодня важная часть принудительных функций — таких, как обыски в домах, заключение под стражу и т.д., поставлена в зависимость от мнения суда. С точки зрения профессиональных возможностей, органы следствия и прокуратуры в определенной степени лишились рычагов воздействия на «неугодных» подследственных. На самом же деле ситуация, к примеру, с теми же арестами, не изменилась.

Попытаемся показать процессуальную фиктивность ст. 108 УПК РФ, ее бездеятельность и, соответственно, нулевую ценность для граждан, попадающих под колеса следственно-прокурорской машины. Опрос многих адвокатов и следователей показал, что удовлетворяются более 95 % ходатайств следователей (дознавателей) о необходимости применения в отношении обвиняемых исключительной меры пресечения в виде заключения под стражу. Это наводит на мысль о том, что либо доказательства обвинения убедительны и неоспоримы, либо решения судов принимаются немотивированно. В результате страдает человек, нарушаются его незыблемые права — на свободу, на прикосновенность частной жизни, на здоровье.

Попробуем оценить ситуацию с методикой выполнения органами следствия и судами требований ст. 108 УПК РФ. В адвокатской практике часто возникают случаи, когда в начальной стадии предварительного расследования приходится осторожно подходить к выбору позиции защиты, в особенности к необходимости подзащитного давать показания. Изначально адвокат не располагает информацией по делу, собранной органами следствия, не знает степени причастности своего подзащитного к вмененному ему преступлению, не знает показаний других соучастников (если они есть), свидетелей, потерпевших и т.д. Зато адвокат располагает сведениями о том, как умеют работники следствия в первые моменты (особенно важные с точки зрения соблюдения сроков) «собирать» доказательства, как они умеют убеждать подследственных написать явку с повинной, добровольно сознаться в совершении преступления (часто — неважно какого). В связи с этим во многих делах, когда изначальная позиция неясна, чтобы избежать возможного оговора своего подзащитного адвокаты (а иногда и сами подследственные) рекомендуют своим подзащитным на начальной стадии ведения расследования на основании ст. 51 Конституции РФ не давать показания. Хотим особенно подчеркнуть, что подобное решение не является какой-либо попыткой лица уклониться от ответственности, отказаться от признания своей вины (о чем ему постоянно твердят следственные работники), — это просто одна из возможностей самозащиты, предусмотренная Основным законом страны.

По мнению многих юристов — и теоретиков, и практиков, в действующем российском законодательстве описана ключевая фигура, права и полномочия которой в отношении граждан несоизмеримо шире, чем права и возможности российского президента[1]. Такой фигурой является не кто иной, как следователь. Это он может, например, с подачи оперативных работников, без предъявления обвинения упрятать человека на 48 часов в ИВС. За этот срок — будьте уверены! — найдутся любые «доказательства» вашей вины, даже если вы чисты перед законом. Основным источником права у следственных работников является УПК РФ. А в ст. 100 его сказано, что в исключительных случаях при наличии обстоятельств, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, мера пресечения, в том числе заключение под стражу, может быть избрана в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления, до предъявления ему обвинения. В этом случае обвинение должно быть предъявлено не позднее 10 суток с момента применения меры пресечения либо с момента задержания.

Получается, что следователь только по подозрению может на 48 часов поместить в ИВС любого человека, а уже затем приступить к сбору «доказательств». Как правило, доказательства появляются уже в первый день пребывания задержанного в указанном учреждении (особенно если у подозреваемого нет известного адвоката и в его защиту не выступают авторитетные личности).

Ситуация значительно усугубляется, если человек задержан по подозрению в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, а порой и средней тяжести, да к тому же еще и не работает официально (т.е. без заключения трудового договора, а таких у нас в стране очень и очень много). В этом случае, если он не даст органам следствия нужных им показаний, то по крайней мере пара месяцев в следственном изоляторе ему обеспечена.

До вступления в силу УПК РФ санкцию прокурора на избрание меры пресечения в отношении подозреваемого следователь мог получить без особого труда. Как правило, следователь принимал решение о применении меры пресечения на основании данных, предоставленных ему оперативными работниками. Если они казались ему убедительными, он «визировал» их и обращался за санкцией к прокурору (а у того, как правило, нет оснований не верить следователю).

Сегодня ситуация изменилась коренным образом. Основными законами, регулирующими права органов и уполномоченных лиц в отношении ареста граждан, являются УПК РФ и Конституция РФ, которая провозглашает права и свободы граждан высшей ценностью в стране.

При рассмотрении судом постановления следователя (прокурора, дознавателя) о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу, закон (ст. 108 УПК РФ) в императивной форме требует, чтобы в указанном постановлении излагались мотивы и основания, в силу которых возникла необходимость в заключении подозреваемого или обвиняемого под стражу, а также обоснование того, почему невозможно применение иной меры пресечения. К постановлению обязательно должны быть приложены материалы уголовного дела, подтверждающие обоснованность ходатайства. На судебном заседании прокурор либо по его поручению лицо, возбудившее ходатайство, обязано обосновать ходатайство.

В действительности все происходит иначе. Сложившаяся практика рассмотрения ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу довольно однообразна и заключается в «многозначительных» фразах стороны обвинения: «Гражданин N. подозревается в совершении тяжкого преступления, не работает[2], в связи с чем имеются основания применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу, так как N. может воспрепятствовать проведению расследования, может угрожать свидетелям». Откуда взялись такие основания предполагать и чем все это можно подтвердить — не ясно. На самом деле доказательств у органов следствия нет, и часто их попросту быть не может. Никакой мотивировки, никакого обоснования, никаких ссылок на материалы дела нет. Зато есть результат — постановление суда о применении к N. меры пресечения под стражу, причем, заметим, меры исключительной. Другие варианты — залог, подписка о невыезде, личное поручительство — даже не принимаются во внимание, их как бы не существует... Возникает вопрос: может быть, адвокаты пользуются другими законами, может, попросту не знают о существовании каких-то иных источников права, дающих основания органам следствия и суду немотивированно арестовывать невиновных (до вынесения приговора) граждан?! Может быть, у судей, прокуроров и следователей есть свой УПК, так сказать, «для личного пользования»?..

Следует также иметь в виду, что тюрьма еще никого не перевоспитала. Это не что иное, как школа преступности. Перевоспитать способно лишь осознание справедливости наказания. А потому судья, преисполненный решимости «бороться с преступностью» и наказать (меру пресечения в виде заключения под стражу иначе как наказание расценивать нельзя) как можно строже, по сути дела, выступает, по мнению А.Г. Кучерены, в качестве фактора роста преступности в нашей стране[3].

Возникает вопрос: что же нужно адвокату или его подзащитному предъявить органам следствия, прокуратуре и суду, чтобы те обошлись без ареста? Может быть, им нужно, чтобы подзащитный сознался в совершении всех преступлений, совершенных в городе (стране), — тогда, наверное, органы следствия над ним сжалятся и не возьмут под стражу... Если трактовать закон как верховенство сильного (как это делают представители органов предварительного расследования), то скоро возникнет ситуация, когда суды будут арестовывать граждан, подозреваемых в совершении преступлений, предусмотренных статьями 115 «Умышленное причинение легкого вреда здоровью» и 116 «Побои» УК РФ (хотя это дела частного обвинения). Во всяком случае тенденция современного отечественного судопроизводства такова, что практически все поступающие в суды ходатайства от органов следствия удовлетворяются без вопросов, то есть во всех случаях правоохранительные органы дают такие «убедительные» доказательства (которых во многих случаях просто нет), что возникает сомнение в непогрешимости российской правоохранительной системы.

Оценивая ситуацию, считаем нужным обратить внимание на то обстоятельство, что нормы ст. 22 Конституции РФ и ст. 108 УПК РФ в действительности как бы не работают, их словно нет. Проводится формальное судебное заседание, когда сторона обвинения ничего не обосновывает, а суд, вынося постановление, не мотивирует его. Складывается впечатление, что результат судебного решения известен заранее...

Российская Федерация провозгласила себя правовым государством, а правовое государство обязано признать права и свободы человека и гражданина в качестве высшей ценности, оно не может и не должно их игнорировать ни при каких обстоятельствах и не вправе посягать на них.

В завершение приведем такую историю. Как-то к известному юристу, сенатору, прокурору Анатолию Федоровичу Кони пришел начинающий судебный следователь и стал жаловаться на свою судьбу: мол, расследует он уголовное дело уже полгода, догадывается, что обвиняемые в чем-то виновны, но вот собрать полновесные доказательства их вины никак не удается. Что делать? «Как что? — удивился Кони. — Коли нет доказательств, так закрывайте дело!»

Просто и ясно. А сколько заведомо бесперспективных уголовных дел у нас тянулось и тянется годами, и за всеми ними — изломанные судьбы, испорченные репутации, утраченное здоровье. Спрашивается, во имя чего? Чтобы следователь имел возможность вовремя отрапортовать об успешно раскрытом преступлении или об очередных успехах? Стремящиеся к этому выступают в качестве источников ложного правосознания: они деформируют представления общества о праве и тем самым создают питательную среду для беззакония.

Нельзя не признать, что начало бесконечно тянущимся уголовным делам дает именно арест на первой стадии ведения расследования, причем часто немотивированный. Сложившаяся практика арестов и неутешительная статистика утверждения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу является, с нашей точки зрения, грубым нарушением Основного закона страны, так как при этом ущемляются конституционные права граждан, проявляющиеся в посягательстве на важнейшие ценности. Думается, что немалую роль в исправлении подобного положения должна сыграть адвокатура, которая путем процессуальных мер в рамках закона может нарушить спокойствие незаконности. Однако проводить подобную работу необходимо постоянно а не эпизодически.

Библиография

1 См., напр.: Кучерена А.Г. Кто вы, господин следователь? (http://www.argument.ru).

2 Хотя согласно ст. 37 Конституции РФ каждый имеет право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, в том числе и не заключая трудовой договор.

3 См.: Кучерена А.Г. Указ. раб.