Философия гражданского права Б.Н. Чичерина

УДК 347.1:340.12

Страницы в журнале: 48-52

А.Я. Рыженков,

доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского и предпринимательского права Калмыцкого государственного университета Россия, Элиста 4077778@list.ru

Исследуется философское осмысление гражданского права российским дореволюционным юристом Б.Н. Чичериным. Дается критический анализ философских идей автора, относящихся к природе и источникам права собственности, ее структуре, основаниям обязательной силы гражданско-правовых договоров, их свободе и ограничениям, в том числе нравственным.

Ключевые слова: философия, право, разум, собственность, договор, форма, ограничение.

Исследование гражданского права, как и права вообще, может осуществляться на трех различных уровнях. На первом уровне, эмпирическом, объектом познания являются конкретные нормы гражданского права и практика их применения, а предметом — смысл данных норм, как общий, так и применительно к конкретным ситуациям. Второй уровень, теоретический, направлен на обобщение эмпирических данных, т. е. обнаружение в них повторяемости, закономерности, универсальных принципов и т. п. Наконец, реже всего встречается третий уровень — философский, задачей которого является поиск глубинных оснований обобщенных идей, полученных теоретическим путем.

Одним из немногочисленных отечественных ученых, серьезно занимавшихся философским исследованием гражданского права, был Борис Николаевич Чичерин — прославленный мыслитель, профессор государственного права Московского университета, домашний учитель наследника императорского престола, в течение краткого периода — политический деятель (в 1882—1883 годах занимал пост Московского городского головы).

Не будучи профессиональным цивилистом, Чичерин начинал свою академическую карьеру как историк права, изучавший древнее и средневековое русское право, где сами гражданско-правовые нормы и отношения, естественно, еще специально не выделялись и были слиты с другими сферами регулирования, причем особый его интерес вызывали вопросы имущественных отношений, прежде всего — возникновение собственности на землю и крепостного права в России [6].

Впоследствии Чичерин прямо обращался к вопросам гражданского права в своем фундаментальном труде «Собственность и государство», а также при построении итогового обобщающего учения, изложенного в работе «Философия права».

Исходными идейными предпосылками философских выводов Чичерина по вопросам гражданского права являются его либерально-консервативный индивидуализм, гегельянские убеждения, а также несогласие с социализмом, утилитаризмом и теорией интересов Р. Иеринга [3, с. 21—22, 79].

1. Основания права собственности. Позитивный (законодательный) аспект права собственности, разумеется, под сомнение не ставится. Однако само по себе по себе нормативное закрепление данного права лишь подтверждает его существование, но не объясняет, по каким причинам оно возникает и на чем строится.

Чичерин допускает и признает наличие у человека материальных потребностей, которые, в свою очередь, для своего удовлетворения предполагают присвоение и использование предметов внешнего мира. Однако такое обоснование права собственности носило бы материалистический характер, и Чичерин его решительно отвергает.

Причина заключается в том, что природа собственности, по его утверждению, вовсе не материальна: «Те, которые выводят собственность из удовлетворения физических потребностей, не имеют понятия о том, что такое право. Последнее есть не физическое, а умственное начало» [8, с. 120]. Обратим внимание на эту категоричную формулировку, поскольку в последующем мы столкнемся с существенно иными положениями.

Итак, автор не только проводит границу между «физическими» и «умственными» явлениями, но и, видимо, отрицает какое-либо их взаимное влияние, поскольку из того факта, что право относится к сфере умственного, делается вывод, что у него не может быть материальных источников.

Подлинным источником собственности оказываются не потребности человека, а его призвание. Оно, по Чичерину, состоит в том, чтобы «быть владыкою безличной природы» [8, с. 120]. Почти теми же словами в своем курсе по истории политических учений Чичерин передает идею Гегеля: «Во имя права свободное лицо налагает руку на природу, и это право должно быть уважаемо другими» [5, с. 253].

Таким образом, в основе собственности лежит идея о превосходстве человека над природой. В свою очередь, превосходство это видится в том, что человек обладает некоторыми отсутствующими у природы качествами, а именно разумом и личностью.

В данном отношении Чичерин, безусловно, является прямым наследником эпохи Просвещения с ее культом человеческого разума; с современной точки зрения  представление о естественном господстве человека над природой неоправданно и небезопасно, что находит свое отражение в экологических императивах, в том числе — в соответствующих законодательных ограничениях права собственности.

2. Дуализм права собственности. Заявив в самой определенной и радикальной форме, что право собственности, как и право вообще, имеет сугубо нематериальную природу, по ходу дальнейшего исследования Чичерин фактически отказывается от этой идеи и предлагает другую: «Право собственности заключает в себе двоякий элемент: мыслимый и вещественный, юридическое начало и осуществление его в реальном владении» [8, c. 126].

Таким образом, перед нами совершенно иной взгляд на природу права собственности: после того, как право освобождено от материальных потребностей человека, в нем обнаруживается другой «вещественный» элемент, которым оказывается не предмет и не интерес, но осуществление права; иначе говоря, реализация права собственности — это не процесс, который производится с уже готовым правом, но составная часть самого этого права.

Из дальнейшего изложения видно, что автор допускает расхождение между правом и фактическим владением, однако само по себе это исключение лишь подтверждает его общую установку, что при нормальных обстоятельствах они, как правило, совпадают.

Тем самым Б.Н. Чичерин ставит (и по-своему решает) принципиальный философский вопрос: право собственности относится к сфере возможного или же к сфере действительного?

Если обратиться к российскому правопорядку, то, с одной стороны, понятие права собственности, как и субъективного гражданского права вообще, в законодательстве хотя и используется, но не раскрывается, а в цивилистической доктрине право собственности обычно определяется как возможность или набор правомочий (полномочий) [1, с. 11—12; 4, с. 310]. Таким образом, осуществление права собственности не является элементом этого права. С другой стороны, в пользу теории, предложенной Б.Н. Чичериным, может выступать конструкция «нарушение права». Ст. 304 Гражданского кодекса РФ гласит: «Собственник может требовать устранения всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения и не были соединены с лишением владения» [2]. Толкование этой статьи позволяет заключить, что лишение владения представляет собой хотя и не единственный, но случай нарушения права собственности. Однако при лишении владения само право собственности или титул собственника вовсе не страдают — ограничивается лишь его фактическое осуществление. Ведь «нарушениями» права принято именовать не только случаи, когда неправомерно отрицается само наличие права, но и действия, которыми носитель права лишается возможности его использовать. Отсюда вытекает, что в содержание права собственности так или иначе включаются не только нормативно закрепленные возможности собственника, но и их фактическая реализация.

3. Основания обязательности договора. В своей философии права Б.Н. Чичерин принимает за аксиому, что договор является единственно возможной формой регулирования отношений между свободными людьми: «Иного способа привести свободные воли к взаимному или обоюдному действию, кроме добровольного соглашения, нет и не может быть. Это совершенно ясно» [8, с. 138].

Нельзя не отметить, что данное положение, вводимое автором как само собой разумеющееся, вызывает определенные сомнения. Неясно, в частности, почему отвергается возможность установления прав и обязанностей лиц каким-либо внешним субъектом. Допуская взаимное связывание сторон их собственным соглашением, Чичерин по какой-то причине отрицает, что это может делаться третьим лицом.

Наиболее фундаментальный вопрос, поставленный Чичериным в отношении договора, таков: «В силу чего может свободная воля связать себя так, что она не может уже изменять своего решения? Иными словами: на чем основана обязательная сила договоров?» [8, с. 139].

Заметим здесь, что в такой постановке вопроса сама обязательность договора уже предполагается и сомнению не подвергается. Однако вполне возможно и даже необходимо предварить его другими вопросами: являются ли договоры обязательными? Если да, то что означает обязательность договора?

В этом случае, как и в остальных, Чичерин отбрасывает те объяснения, которые строятся на идеях интереса и пользы. Исследователь полагает: нельзя построить обязательность договора на интересах сторон, хотя бы потому, что одна из них может быть гораздо более заинтересована в неисполнении договора, чем другая — в его исполнении, но на юридическую силу договора это никак не влияет [8, с. 139—140].

В качестве собственного обоснования обязательности договора Чичерин предлагает модель «разумной воли». Она исходит из того, что человек способен управлять не только настоящим, но и будущим, намечая совершить какие-либо действия. Однако, связав свою волю с чужой, он утрачивает право менять ее по своему усмотрению, и для этого требуется согласование: «Только разумная воля может служить источником прочных отношений между людьми» [8, с. 139].

В данном случае логика рассуждений Чичерина не вполне прозрачна. Способность и склонность человека заглядывать в будущее, строить прогнозы и планы вполне может рассматриваться как предпосылка заключения им соглашений с другими людьми; действительно, предметом договора всегда выступают только будущие, но не прошлые действия. Однако остается неясным, почему же факт заключения договора препятствует дальнейшему применению той же способности и, в частности, мешает одной из сторон договора пересмотреть свои намерения только потому, что они согласованы с другим субъектом.

Здесь, кроме самой необходимости взаимодействия между людьми, появляется сравнительно новый фактор — стабильность. Чичерин априори предполагает, что складывающиеся отношения должны быть прочными. Кроме того, он отождествляет разумность воли с ее неизменностью. Отсюда следует, что если считать главным достоинством социальных связей не их устойчивость, а, наоборот, динамизм, то основания обязательности договоров отпадают. То же самое касается разумности: вполне можно допустить, что разум в определенных условиях диктует человеку не сохранение своей воли в ранее сформированном виде, а отказ от нее.

4. Эволюция договора. Как и в сфере собственности, в договоре Б.Н. Чичерин усматривает определенное сочетание материального и «умственного» (идеального) элементов. При этом в своем развитии договор подчиняется влиянию «философских понятий». Это, согласно Чичерину, проявляется в постепенной «дематериализации» договора, т. е. ослаблении его материального начала в пользу идеального.

Материальность договора, согласно Чичерину, имеет место тогда, когда процедура его заключения требует совершения определенных физических действий. Например, в древнеримском праве возникновение обязательства было связано с торжественно обставленным материальным актом обмена. Исследователь указывает: основная тенденция развития договора состоит в том, что его сущность должна очиститься от материальных форм.

Поскольку сущностью договора является «чистое выражение воли» [8, с. 145], то задача сводится к наиболее точному удостоверению этой воли, а для этого достаточно простого письменного акта, хотя в ряде случаев можно обойтись даже без него.

Отметим, что здесь вновь проявляется та же непоследовательность, что и при анализе права собственности: в целом признавая двойственный, материально-идеальный характер гражданско-правовых институтов, Чичерин при этом стремится, как правило, свести их к идеальному содержанию, прямо или косвенно заявляя о необязательности материальных проявлений. Однако полностью устранить материальные формы оказывается невозможным, что хорошо видно на примере договора: упоминаемый в качестве оптимального средства для выражения воли «надлежащим образом удостоверенный письменный акт» [8, с. 145], очевидно, не лишен материальной природы; равным образом и другие, не названные автором допустимые формы соглашений (например, устный договор), также имеют определенный материальный аспект. Таким образом, можно говорить лишь об упрощении материальной оболочки договора, но не о полном ее устранении.

5. Свобода договора. Если рассматривать договор как полезное правовое средство для регулирования имущественных отношений, то свобода договора может колебаться в довольно широких пределах. Однако в философии права Б.Н. Чичерина свобода рассматривается не как внешнее условие договора, а как его внутренняя основа: «Как чистое выражение свободы, существующее договорное право развивалось вместе с свободою и может пасть только вместе с свободою» [7, с. 199]. Поэтому свобода договора понимается в значении, близком к абсолютному самовыражению без каких-либо ограничений: «Свобода состоит в праве располагать собою и своими средствами независимо от чужой воли и чужого авторитета» [7, с. 199].

Если так, то наиболее интересен вопрос о том, чем же может быть обусловлено отступление от свободы договора. Такие признаваемые Чичериным ограничения, как запрет отчуждать собственную свободу и нарушать чужие права, вполне очевидны и прямо обусловлены представлением о свободной воле как сущности договора. Гораздо сложнее обстоит дело с таким основанием, как «общий закон»: «Если никто не имеет права делать то, что запрещено законом, то без сомнения договоры подобного рода не имеют силы» [7, с. 204].

Закон всегда есть проявление воли, внешней по отношению к субъектам договора. И хотя Чичерин настаивает на том, что законодательные ограничения договоров между частными лицами возможны лишь в качестве исключений и при особых обстоятельствах, само это допущение, причем по неопределенному кругу оснований, вступает в конфликт с идеей свободы личности как единственного источника договора.

Еще более сложной является проблема нравственных ограничений свободы договора. Во-первых, в отношении права собственности Чичерин подобные ограничения отрицает: «Нравственность может меня осуждать за дурное употребление, но праву до этого нет дела, ибо это — область моей свободы» [8, с. 130]. Однако почему-то в сфере договорных отношений он придерживается противоположного принципа: «Свобода договоров ограничивается нравственным началом. По общему признанию договор, заключающий в себе условия, противные добрым нравам (contra bonos mores), считается недействительным» [7, с. 205]. Однако здесь налицо противоречие, ведь вещное и обязательственное право взаимопроникают, и распоряжение объектом права собственности чаще всего происходит именно путем договора; таким образом, столь резкое различие между ними, когда в одном случае нравственные ограничения полностью исключены, а в другом необходимы, выглядит необоснованным.

Во-вторых, трудно поддаются установлению основания и пределы нравственных ограничений. Чичерин подчеркивает, что внутренние побуждения сторон юридического значения не имеют, и сделка, совершенная с безнравственной целью, является законной при условии соблюдения внешней формы. Таким образом, с правовой точки зрения подлежит учету только безнравственность самих действий по договору. Но и в этом случае, как выясняется, Чичерин не видит оснований для запрета. Безнравственность договора не означает его противоправности, а лишь ведет к тому, что закон не признает его юридической обязательности и, соответственно, не обеспечивает принудительной защитой.

Таким образом, рассмотренные нами некоторые результаты философских изысканий Б.Н. Чичерина в области гражданского права можно подытожить следующим образом.

1. В основе философских взглядов Чичерина лежат определенные аксиомы:

— о «праве разумного существа» господствовать над природой;

— о соглашении сторон как единственном способе регулирования отношений между разумными людьми;

— о необходимости обеспечить стабильность правовых отношений.

Эти идеи, не будучи аргументированы автором, сами по себе могут стать предметом критической проверки.

2. В работах Чичерина прямо или скрыто поставлен ряд важных философских вопросов:

— материально или идеально по своему характеру право собственности?

— включает ли в себя право собственности только возможности собственника или их фактическую реализацию?

— на чем основана юридическая обязательность гражданско-правового договора?

— может ли нравственность ограничивать свободу договора?

3. Творчество Чичерина содержит ряд внутренних идейных противоречий:

— с одной стороны, право есть чисто интеллектуальное, нематериальное явление; с другой стороны, право собственности включает в себя материальный элемент — владение;

— с одной стороны, отношения свободных людей могут регулироваться только при помощи договора; с другой стороны, закон может вмешиваться в договорные отношения;

— с одной стороны, договор стремится к полному освобождению чистой воли от материальности; с другой стороны, все формы договора имеют материальный характер;

— с одной стороны, нравственность не может ограничивать право собственности; с другой стороны, нравственность ограничивает свободу договора и, следовательно, свободу распоряжения объектами собственности.

Эти противоречия являются продуктивными для дальнейшего философско-правового мышления о гражданском праве.

Список литературы

1. Андреев В.К. Право собственности в России. М.: Издательство БЕК, 1993. С. 11—12.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): федер. закон от 30.11.1994 № 51-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.

3. Зорькин В.Д. Чичерин. М.: Юридическая литература, 1984. С. 21—22, 79.

4. Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. М.: Юристъ, 1999. С. 310.

5. Чичерин Б.Н. История политических учений. Т. 3. СПб.: Издательство РХГА, 2010. С. 253.

6. Чичерин Б.Н. Опыты по истории русского права. М.: Тип. Эрнста Барфкнехта и комп., 1858.

7. Чичерин Б.Н. Собственность и государство. СПб.: Издательство РХГА, 2005. С. 199, 204, 205.

8. Чичерин Б.Н. Философия права. М.: Типолитография Товарищества И.Н. Кушнерев, 1900. С. 120, 126, 130, 138—140, 145.