Философия права через призму решений Европейского cуда по правам человека

УДК 340.12:341.645

Страницы в журнале: 46-49

С.И. Луценко,

ведущий эксперт Контрольного управления Президента Российской Федерации Россия, Москва scorp_ante@rambler.ru

Рассматриваются философские правовые принципы истины, беспристрастности, справедливости с учетом практики Европейского суда по правам человека. Рассматривается дефиниция «справедливость судебного решения» с опорой на вышеназванные принципы. Анализируется инструментарий, позволяющий национальному суду выносить справедливые судебные решения и следовать тем самым основополагающему принципу — верховенству права.

Ключевые слова: беспристрастность, справедливость, метаправовой критерий, верховенство права, правоприменение.

Philosophy of Law Through a Prism of Decisions of European Court of Human Rights

Sergei I. Lutsenko,

leading expert in Control Department of the President of Russian Federation Russia, Moscow scorp_ante@rambler.ru

The article presents philosophical legal principles of fairness, impartiality, justice through visions of the given values by European Court of Human Rights. The definition of justice of the judgment is considered on the basis of the principles stated above. The author analyzes the set of tools which enables the national court to make fair judgments and thus to follow fundamental principle of the rule of law.

Keywords: impartiality, fairness, meta-juridical criterion, rule of law, enforcement.

Идеал правовых отношений между их участниками (например судьей, истцом, ответчиком, свидетелем и другими процессуальными сторонами) предполагает общий характер законов, равное недвусмысленное применение права и его единообразное претворение в жизнь. По этой причине законы должны быть заранее ратифицированы. Высокий уровень концептуальной дифференциации (постоянное создание и толкование новых нормативных различий) характеризует национальную правовую систему, усовершенствованную по отношению к примитивной системе. Как отмечает в особом мнении судья Европейского суда по правам человека Б. Цупанчич, усовершенствованные национальные правовые системы оказываются перед следующей дилеммой: «как поддерживать равенство граждан перед законом, равенство защиты, предоставленной законами, постоянно вводя новые правовые различия («дискриминации»), новые правовые категории, новые классы субъектов права, использующих различное обращение..?» [6]. Противоречие, присущее праву, проявляется, таким образом, в необходимости поиска равновесия между требованием равенства, с одной стороны, и постоянной необходимостью создавать новую дискриминацию — с другой. Далее, продолжает судья Цупанчич, данная диалектика, находящаяся в основе всего, что является правом, — создания новых законов, единообразия судебной практики, законного применения исполнительной власти, — не может предоставить нам критерии точных и надежных судебных решений. Другими словами, толкование права без применения «критерия разумного характера» разрушает его. Зачастую высшие национальные суды (в частности Конституционный Суд Российской Федерации) ориентируют нижестоящие суды выносить решения, прибегая к правовым формулировкам позитивистского формализма. Судья Цупанчич призывает национальные суды к вынесению справедливых решений с учетом метаправового критерия разумного характера в целях недопущения нарушения единства судебного правоприменения. Таким образом, национальные суды должны выработать определенные правила (процедуры), которые будут действовать за пределами простого толкования законов.

Приведем пример. При разрешении споров национальные суды могут взять на вооружение доктрину английского права, а именно, помимо судебных прецедентов высших судов, руководствоваться мнениями великих ученых, философов в данной области [5].

Итак, заключает судья Цупанчич [3], судебное решение будет справедливым, если диалектика действует через взаимопреобразование фактов в выбор правовой нормы и правовой нормы в выбор относящихся к делу фактов. Тем самым выбор правовой нормы зависит от первоначальной оценки фактов. И наоборот, оценка выбранных фактов влияет на выбор правовой нормы. Подобный прием, продолжает Цупанчич, применяется несколько раз подряд для формирования оптимальной оценки ситуации.

Этот процесс проходит подспудно и обычно не отражается в окончательной формулировке решения суда (он реален и имеет значение). Другими словами, при отправлении правосудия национальный суд должен оценить обстоятельства, материалы дела, прецедентную практику (при аналогичных схожих обстоятельствах), труды ученых-цивилистов, чтобы правильно идентифицировать норму права. В таком случае выстраивается следующая картина. Первая правовая оценка производится участниками судебного процесса, а затем она корректируется судом первой инстанции и вышестоящими судебными инстанциями. Таким образом, итог этого судебного процесса оказывается объективно предопределенным и независимым от субъективной оценки судейского корпуса. Тем самым достигается конечная цель правосудия — верховенство права (в противоположность верховенству суда).

Как отмечает Цупанчич [Там же], диалектическое взаимодействие между выбором основной предпосылки (нормы) и принятием меньшей предпосылки, то есть оценки неких фактов как имеющих или не имеющих отношение к делу, является парадоксом. Нормы создаются для управления поведением. Таким образом, они должны отличаться и отделяться от фактов. Парадокс происходит из того, что выбор фактов, имеющих отношение к делу, зависит от выбора правовой нормы. Иными словами, поскольку не существует независимо объективных фактов, «дожидающихся», чтобы к ним применили правовую норму, судебное решение является итогом слияния фактов и права. Следовательно, нельзя сказать, что нормы и факты являются отличными и отделенными друг от друга. Из миллиона «фактов», ставших необходимым условием рассматриваемого события, лишь несколько выносятся на рассмотрение, что происходит лишь потому, что мы выбрали правовую норму, которой хотим их подчинить.

По мнению Цупанчича, национальному суду необходимо придерживаться определенного правового алгоритма посредством выбора такой комбинации правовых норм, которая лучшим образом характеризует последовательность фактов (сложное умозрительное упражнение, наподобие шахмат, где необходимо рассмотреть ряд комбинаций, прежде чем сделать окончательный выбор), чтобы максимально исключить при вынесении окончательного решения возможность судебной ошибки (отмены судебного решения вышестоящим судом и вменения судье дисциплинарного проступка).

После рассмотрения общего подхода к вынесению справедливого судебного решения необходимо перейти к такому важному критерию, как беспристрастность суда и недопущение ситуации, связанной с «охлаждающим эффектом» (разубеждение стороны инициировать судебное разбирательство).

По мнению Цупанчича, беспристрастность в праве по сути не отличается от беспристрастности в науке, истории и т.д. и рассматривается как ментальное явление, исключающее предубеждение и воздействие на участников процесса [2]. Предполагается, что судьи лично определяют, толкуют и применяют правовые нормы, однако закон существует объективно и независимо от судей. Фактически сложное понятие «справедливое разбирательство» целиком касается беспристрастного подхода судей. Производной от беспристрастности выступает состязательность судебного процесса. По Цупанчичу, в праве фактические события нельзя повторить, поэтому легитимность установления законной истины полностью зависит от легитимности процедуры, соблюдаемой судами. Процедура, нарушенная в какой-либо части, либо нарушения системы сдержек и противовесов не могут привести к легитимному результату. В правовой сфере ввиду невозможности точно установить фактическую сторону дела так называемая истина легко может стать, как это было на «ведьмовских процессах», самодостаточным и неопровержимым мифом. Эти аномалии в то время были прямым следствием нарушения образования понятий в инквизиторской системе судебного разбирательства. Справедливое разбирательство является необходимостью и индикатором легитимности процесса. Беспристрастность как явление ментальное заключается во включении каналов передачи информации. Другими словами, потоки информации, исходящие от участников процесса, не должны быть отрезаны судьей (обстоятельства дела должны приниматься к сведению).

На современном этапе роль судебного органа заключается в правильном и разумном применении права, его толковании, при этом инструментарием является установление истины (открытость каналов передачи информации).

Цупанчич отмечает, что термин «правоприменение», в свою очередь, так же эпистемологически сложен, как и термин «идентификация истины». Выбор применяемой нормы права определяет избранную апперцепцию относимых с правовой точки зрения фактов. «Обнаружение» этих дополнительных фактов (обстоятельств дела), в свою очередь, изменяет выбор норм, как большая посылка правового силлогизма. Выбор применяемых норм определяет, на чем должен сконцентрироваться «поиск истины». Тот факт, что обвиняемый, перефразируя Камю (Camus), не плакал на похоронах своей матери, неожиданно становится осевым элементом абсурдной правовой «истины». Ввиду замкнутой природы подобного «применения права» инквизиторская «охота на ведьм» также может рассматриваться как установление «истины». Следовательно, независимость суда является источником свободы и политической стабильности.

Возможно, для формирования беспристрастности суда и провозглашения принципа верховенства права на первом этапе необходимо внести изменения в процессуальные кодексы с целью недопущения отрезания каналов информации от участников процесса, которые в своих процессуальных документах ссылаются на судебную практику высших судов, а судья игнорирует ее. Тогда при вынесении судебного решения судья должен будет обязательно обосновывать такое неприменение, иначе его действия будут подрывать правовую систему национального государства [7].

Рассмотрим ситуацию, когда гражданин (компания) поставлен лицом к лицу с публичной властью в судебном процессе. Причем действия власти продиктованы «государственными соображениями» (политической дискрецией). В данной ситуации на первый план выходят постулаты беспристрастности и справедливости суда.

Категория «государственные соображения» не совсем соответствует принципу «верховенства права» [4]. Дискреционный характер актов публичной власти может привести к исключению любых прав на их оспаривание. Исключение затрагивает не только такие сферы деятельности, как международные сношения, национальная оборона и общая безопасность. Тем не менее, чтобы соответствовать принципу верховенства права и неотъемлемому от него праву доступа к судам, объем ограничения, очевидно, не должен распространяться сверх границ, закрепленных в правовых нормах, регулирующих и ограничивающих осуществление соответствующей компетенции правительства. Вышеуказанная законная цель не может распространяться за пределы полномочий, предоставленных правительству (публичной власти) в рамках ограничений, наложенных законодательством. Любой акт публичного органа прямо или косвенно является результатом политического решения, общего или особого по своему содержанию. Однако данная концепция имеет слишком расплывчатый и общий характер, формула «функции политического характера» исключает любое «предполагаемое ограничение» права доступа к суду [1]. Другими словами, акты публичной власти, с учетом широты их дискреции, могут привести к ломке равновесия между ветвями власти (в данном случае законодательной и исполнительной). Кроме того, разрушаются базовые принципы разделения властей, свойственные демократическому обществу. Тем самым происходит подмена института демократии как минимум на институт «управляемой демократии», которая в конечном итоге перерастает в диктатуру.

Наконец, хотелось бы обратить внимание на следующую ситуацию. При участии гражданина в судопроизводстве против публичной власти последняя может своими действиями (давлением как на суд, так и на участника процесса) препятствовать использованию гражданином правового механизма, и тогда наступает «охлаждающий эффект», а государство может извлечь определенную политическую выгоду из судебного процесса.

Таким образом, формирование определенных правил (процедур) при отправлении правосудия национальными судами позволит беспристрастно и справедливо рассматривать судебные дела, снизить вероятность судебной ошибки. Избегание позитивистского формализма при вынесении решения, комплексное изучение материалов дела (с учетом открытости потоков информации, метаправового критерия разумного характера) и обоснованность судебного решения (с указанием причин игнорирования судебной практики высших судов) позволят реализовать механизм сильного правового государства с приоритетом верховенства права, а не верховенством рент в отношении «привилегированных» участников судебного процесса.

Список литературы

1. Постановление Европейского суда по правам человека от 14 декабря 2006 г. по делу «Маркович и другие против Италии». Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

2. Постановление Европейского суда по правам человека от 15 декабря 2005 г. по делу «Киприану против Кипра». Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

3. Постановление Европейского суда по правам человека от 18 октября 2006 г. по делу «Эрми против Италии». Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

4. Постановление Европейского суда по правам человека от 21 февраля 1975 г. по делу «Голдер против Соединенного Королевства». Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

5. Постановление Европейского суда по правам человека от 23 июня 1995 г. по делу «Толстой-Милославский против Соединенного Королевства». URL: http://www.echr.coe.int

6. Постановление Европейского суда по правам человека от 24 апреля 1999 г. по делу «Шассану и другие против Франции». Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

7. Постановление Европейского суда по правам человека от 24 апреля 1990 по делу «Крюслен против Франции». Доступ из СПС «КонсультантПлюс».