Функционально-предметные виды процессуальной деятельности субъектов, ведущих досудебное производство

М.Т. АШИРБЕКОВА,
кандидат юридических наук, завкафедрой уголовно-правовых дисциплин Волжского института экономики, педагогики и права
 
Понятие «досудебное производство» рассматривается в УПК РФ как уголовное судопроизводство с момента поступления и регистрации сообщения о преступлении до направления прокурором уголовного дела в суд для рассмотрения по существу (п. 9 ст. 5 УПК РФ). Производство обычно понимается как процесс создания материальных благ[1]. Понятно, что уголовное судопроизводство, рассматриваемое как процессуальное производство, включающее и производство по уголовному делу, буквально не означает создание некоего продукта — уголовного дела[2]. Думается, процессуальное производство выступает «оболочкой» для правоприменения, субъектами которого в юрисдикционном процессе могут выступать только уполномоченные государством органы и должностные лица. 
 
Надо отметить, что понятия «процессуальное производство» и «производство по уголовному делу» относятся к числу недостаточно исследованных категорий в теории уголовного процесса[3]. В литературе отмечалась необходимость определения смысла термина «производство» как составного элемента юридического процесса[4]. Процессуальное производство — это главный элемент юридического процесса, представляющий собой системное образование, комплекс взаимосвязанных и взаимообусловленных процессуальных действий, которые:
а) образуют определенную совокупность процессуальных правоотношений, отличающихся предметной характеристикой и связанностью с соответствующими материальными правоотношениями; б) вызывают потребности установления, доказывания, а также обоснования всех обстоятельств и фактических данных рассматриваемого юридического дела; в) обусловливают необходимость закрепления, официального оформления полученных процессуальных результатов в соответствующих актах-документах[5].
Понятие «процессуальное производство», по сути, отражает этапы правоприменения. Правоприменение — это властно организующая деятельность компетентных органов и лиц, обеспечивающих в конкретных жизненных случаях реализацию юридических норм[6].
Присутствие в уголовно-процессуальных отношениях элемента государственно-властного воздействия выделяется М.Л. Якубом, который пишет: «Специфика деятельности следственных и судебных органов определяется тем, что они осуществляют функцию власти (в установленном законом порядке и в пределах своей компетенции) по раскрытию преступлений, изобличению виновных в нем лиц и привлечению к судебной ответственности, разрешению вопроса о виновности (или невиновности)…»[7]
Применение права как единый и вместе с тем сложный процесс имеет три стадии, которые вполне «вмещаются» в любой вид юридического процесса, в том числе и уголовный:
установление фактической основы дела; установление юридической основы дела; принятие решения по делу[8].
Если брать за исходное те элементы, которые входят в структуру понятия «процессуальное производство», то можно заметить, что они в целом совпадают с правоприменением. Процессуальное производство и правоприменение как сферы властно организующей деятельности взаимосвязаны. Полагаем, что они соотносятся друг с другом как форма и содержание.
Выделение такого элемента процессуального производства, как необходимость официального оформления полученных результатов в актах правоприменения, отграничивает процессуальную деятельность в виде процессуального производства от процессуальной деятельности частных лиц. В этом принципиальное, на наш взгляд, отличие производства как процессуальной деятельности компетентных органов от процессуальной деятельности частных лиц, вовлекаемых в уголовный процесс. Частные лица, вовлекаемые в досудебное производство, являются субъектами уголовно-процессуальных отношений и процессуальной деятельности. Но они не наделены властными полномочиями на осуществление процессуальных и организационно-управленческих действий[9], от выполнения которых зависят начало процессуальной деятельности, движение уголовного дела по стадиям, вынесение процессуальных актов как актов применения материального и процессуального закона. Потому они подпадают под управляющее воздействие органов и должностных лиц, ведущих уголовный процесс.
Категория «процессуальное производство» в общетеоретических исследованиях рассматривается также как элемент процессуальной формы, отражающий определенную специализацию процессуальной деятельности органов и должностных лиц в зависимости от целей, функций и компетенции[10]. Иными словами, цели и функции субъектов, ведущих процесс, — критерии, по которым определяется специализация того или иного вида процессуального производства.
В уголовно-процессуальной литературе к числу критериев, по которым различаются виды процессуальных производств, относят также направленность производства, задачи, материально-правовые отношения, лежащие в его основе; степень сложности уголовно-процессуальной формы; соотношение в производстве публичных и диспозитивных начал того или иного производства[11]. Думается, что из числа приведенных критериев наиболее устойчивые — задачи и характер материально-правового отношения, поскольку именно они определяют специализацию процессуального производства.
Так, Ю.К. Якимович, исходя из задач и предмета процессуальной деятельности, выделяет основные производства (деятельность по разрешению вопроса об уголовной ответственности), дополнительные производства (процессуальная деятельность, связанная с исполнение приговора) и особые производства (производство по применению принудительных мер медицинского характера)[12].
Н.С. Манова, развивая идею процессуального производства как автономного понятия, на основе анализа функциональной направленности деятельности должностных лиц выделяет такие виды производств, как досудебное (предварительное), производство в суде первой инстанции (основное), производство по проверке законности и обоснованности решений суда и производство по разрешению процессуальных вопросов, возникающих при исполнении приговора[13].
Выделение видов процессуальных производств в зависимости от функциональной и предметно-целевой направленности деятельности субъектов, ведущих процесс, продуктивно. Думается, что эти критерии могут быть использованы и для выделения в рамках досудебного производства функционально-предметных видов процессуальной деятельности, осуществляемых уполномоченными государственными органами и должностными лицами. Но такой подход возможен при условии, если субъекты, уполномоченные на досудебное производство, реализуют не одну уголовно-процессуальную функцию.
В то же время выполняемая субъектами досудебного производства уголовно-процессуальная функция не может рассматриваться как единственный критерий выделения видов процессуальной деятельности, т. е. в отрыве от предмета этой деятельности. Предмет деятельности — то, ради чего осуществляется уголовно-процессуальная функция. Я.О. Мотовиловкер писал, что в уголовном процессе выделяются его субъекты, их деятельность (активность) и предмет (объект) этой деятельности, т. е. то, на что она направлена[14]. Предметом вида процессуальной деятельности, по нашему мнению, всегда выступает определенный круг обстоятельств, установление и правовая оценка которого достигается посредством правоприменения. В этом смысле верно утверждение о том, что особенности вопросов, подлежащих разрешению при осуществлении каждого из видов деятельности, диктует и наличие значительных различий в порядке исполнения процессуальной деятельности[15].
То обстоятельство, что субъекты, ведущие досудебное производство, являются также и субъектами правоприменения и опираются не только на нормы уголовного закона, но и на нормы конституционного[16], гражданского, уголовно-процессуального законодательства, позволяет сделать вывод о существовании внутри досудебного производства определенной специализации, зависящей от предмета — характера устанавливаемых обстоятельств дела. Иными словами, предмет как круг обстоятельств определяет характер (отраслевую принадлежность) применяемых норм закона.
Замечание С.С. Цыганенко о том, что категории процессуального производства должно придаваться значение структурного компонента правоприменительной деятельности, справедливо[17]. Однако данная идея может получить дальнейшее развитие. Полагаем, понятие «процессуальное производство» не единственная и не конечная категория, структурно характеризующая уголовное судопроизводство.
Если следовать предложенным в научной литературе критериям выделения видов процессуальных производств (предмет и функциональный характер деятельности), то есть основания для постановки вопроса о существовании специализированных видов процессуальной деятельности в рамках того или иного процессуального производства[18]. Но для выявления специализации внутри досудебного производства предложенных критериев недостаточно, поскольку они исчерпали себя для выделения более крупных структурных единиц — процессуальных производств. Поэтому дополнительным критерием к выявлению специализированных видов процессуальной деятельности выступает конкретный этап правоприменения, в котором реализуется соответствующая уголовно-процессуальная функция (если исходить, что их несколько). Это может быть этап установления фактических обстоятельств юридического дела или же этап определения его юридической основы.
Таким образом, полагаем, что с учетом отраслевой принадлежности применяемых норм закона, этапов правоприменения, а также отрабатываемых в досудебном производстве уголовно-процессуальных функций, досудебное производство, в свою очередь, может быть структурно представлено различающимися видами процессуальной деятельности: расследованием, уголовным преследованием и правозащитной деятельностью.
Попытаемся обосновать данное утверждение  нижеследующим.
Понятно, что предметом любого вида процессуального производства является конкретное уголовное дело. Уголовное дело — юридическое дело, а потому его разрешение путем установления его же фактической и юридической основы выступает в общем плане предметом всего уголовно-процессуального производства по делу. Однако с точки зрения понятия процессуального производства как продукта процессуальной специализации, задаваемой его предметным компонентом, такой подход был бы слишком упрощенным.
Применение норм материального и процессуального закона в досудебном производстве заключается в установлении фактических обстоятельств дела, в определении юридической основы дела и в принятии решения. Первое, думается, выступает предметом расследования как функционально-предметного вида процессуальной деятельности, второе и третье — предметом либо уголовного преследования, либо обеспечения прав и свобод участвующих в деле лиц.
Такое видение предмета процессуальной деятельности сквозь призму правоприменения оправдывает, по нашему мнению, выполнение субъектами, ведущими досудебное производство, таких уголовно-процессуальных функций, как расследование (исследование и установление обстоятельств дела), уголовное преследование и обеспечение прав и свобод человека и гражданина.
Соответственно выполняемым функциям субъектами, ведущими досудебное производство, последнее может быть представлено структурно как виды процессуальной деятельности: расследование, уголовное преследование и правозащитная деятельность (обеспечение прав и свобод участвующих в деле лиц). Иными словами, расследование, уголовное преследование и правозащитную деятельность следует рассматривать как взаимосвязанные и взаимообусловленные, но в то же время относительно автономные функционально-предметные виды процессуальной деятельности, осуществляемые в рамках досудебного производства.
Выделение функционально-предметных видов процессуальной деятельности субъектов, ведущих досудебное производство, с учетом характера применяемых норм закона, выполняемой уголовно-процессуальной функции, а также этапа правоприменения, в котором та или иная функция отрабатывается, имеет, на наш взгляд, значение для разграничения содержания понятий «расследование» и «уголовное преследование». Разграничение по содержанию указанных понятий как видов процессуальной деятельности представляет интерес потому, что в научной литературе высказываются суждения о смысле понятия «уголовное преследование», которым, как представляется, охватываются действия, составляющие суть понятия «расследование»[19]. Следовательно, обнаруживаются различные позиции исследователей по соотношению данных определений[20].
Думается, что расследование, как вид процессуальной деятельности, заключается только в установлении фактических обстоятельств юридического дела. Поскольку одним из этапов правоприменения также является установление фактических обстоятельств дела, можно заключить, что расследование и есть процессуальная форма одного из этапов правоприменения — установления обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.
Установление же юридической основы дела как этапа правоприменения предполагает оценочную с точки зрения норм материального закона деятельность, т. е. квалификацию деяния. Думается, что применение норм уголовного закона происходит в досудебном производстве в рамках уголовного преследования. Уголовное преследование — это и есть процессуальный «канал» для правоприменения норм уголовного закона.
В процессуальном же аспекте уголовное преследование — вид процессуальной деятельности по реализации функции обвинения субъектами, ведущими уголовный процесс. Уголовно-правовая оценка деяния в виде применения норм уголовного закона происходит в ходе уголовного преследования, через которое, по словам Ф.М. Кудина, «материализуется возложение уголовной ответственности на лицо, виновное в совершении преступления»[21]. Ф.М. Кудин, исходя из правоприменительной сущности уголовного судопроизводства, пишет, что обвинение выступает единственно возможным процессуальным (правоприменительным) средством привязки обстоятельств конкретного преступления и совершившего его лица к определенному составу преступления и поэтому является процессуальным выражением признаков состава преступления, содержащегося в конкретном совершенном деянии[22].
Принимая во внимание положение о том, что уголовное преследование есть вид определенным образом специализированной процессуальной деятельности, можно заключить, что субъекты уголовного преследования — субъекты правоприменения. Частные лица не являются субъектами правоприменения, вследствие чего, по нашему мнению, не выступают и в качестве субъектов уголовного преследования.
Уголовное преследование в русском уголовном процессе понималось как должностное обвинение, осуществляемое обвинительной властью. Потому оно носило и носит публично- правовой характер. Заметим, что и в дореволюционной научной литературе должностное обвинение трактовалось как обвинение в интересах общественных[23]. Кстати, используемый русскими юристами термин «обвинительная власть», подчеркивающий публичный характер уголовного преследования, не вышел из научного оборота и поныне[24]. Таким образом, не отрицая того, что обвинение как деятельность и уголовное преследование суть категории одного ряда, полагаем наличие некой «демаркационной линии», разделяющей их. Эта линия — характер деятельности субъектов уголовного преследования, выражаемый в официальной процессуальной деятельности и в применении норм права.
Вряд ли можно отрицать, что только расследованием и уголовным преследованием как видами процессуальной деятельности обеспечивается применение норм уголовного закона. Но и прекращение уголовного преследования (освобождение от уголовной ответственности) также является официальной формой применения норм уголовного и уголовно-процессуального закона.
Досудебное производство не полностью заполняется деятельностью, именуемой расследованием и уголовным преследованием. Полагаем, что деятельность по обеспечению прав и свобод человека и гражданина, выражаемая в многообразных формах, собственно ни расследованием, ни уголовным преследованием не является. Так, разъяснение и обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту от обвинения, иным частным лицам права на защиту законных интересов, на реабилитацию и признание права на реабилитацию, на обжалование процессуальных действий и решений в большинстве случаев, кроме установления оснований для предоставления свидетельского иммунитета, установления надлежащего истца, не требуют расследования в смысле исследования и установления юридически значимых обстоятельств. Сегмент процессуальной деятельности, охватывающий данный круг вопросов, есть собственно правозащитная процессуальная деятельность без элементов, характеризующих содержание расследования и уголовного преследования.
Положения о признании, соблюдении и защите прав и свобод человека согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ (статьи 2, 17, 45) являются обязанностью государства и его органов. В силу этого обращаемые к правоприменителю требования признания, соблюдения и защиты прав и законных интересов личности носят публично-правовой характер. В сфере уголовного судопроизводства данные положения в общем виде получили закрепление в ст. 6 УПК РФ, а также в статьях 9—11 УПК РФ. Отметим, что в приведенных нормах используются понятия «защита», «охрана» и «обеспечение». В отличие от понятия «соблюдение», перечисленные понятия, строго говоря, не являются формами реализации права[25]. Поскольку в конституционных положениях говорится о государственной защите прав и основных свобод человека и гражданина, то предпочтительным представляется деятельность по обеспечению прав и интересов лиц, вовлекаемых в уголовный процесс, определять как правозащитную процессуальную деятельность субъектов, ведущих досудебное производство.
Таким образом, в структуре досудебного производства можно выделить функционально-предметные виды процессуальной деятельности, которыми выступают собственно расследование, уголовное преследование и правозащитная деятельность. При этом все досудебное производство предлагаем определять как основное процессуальное производство, составляемое из перечисленных видов процессуальной деятельности.
 
Библиография
1 См.: Советский энциклопедический словарь. — М., 1985. С. 1063.
2 Помимо понятия «процессуальное производство» существует общее понятие — «производство по делу». Н.П. Кузнецов замечал, что понятие «уголовное судопроизводство» по своему содержанию шире понятия «производство по уголовному делу». В стадии возбуждения уголовного дела присутствует процессуальная деятельность, но нет производства по уголовному делу, поскольку оно еще не возбуждено. Нет производства по уголовному делу и в стадии исполнения приговора. См.: Кузнецов Н.П. О регламентации в УПК понятий «уголовное судопроизводство» и «производство по уголовному делу» // Развитие и применение уголовно-процессуального законодательства. — Воронеж, 1987. С. 62, 64.
3 См.: Манова Н.С. Уголовно-процессуальное производство и его место в структуре процессуальной формы // Правовая политика и правовая жизнь. 2001. № 1. С. 145—152; Цыганенко С.С. Проблемы процессуальных производств и их типов в новом УПК // Правоведение. 2002. № 4 (233). С. 13—21.
4 См.: Теория юридического процесса / Под общ. ред. В.М. Горшенева. — Харьков, 1985. С. 88—90.
5 См. там же.
6 См.: Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия. Опыт комплексного исследования. — М., 1999. С. 115. «Применение права — это осуществляемая в установленных законом формах властная, организующая деятельность компетентных субъектов по претворению правовых норм в жизнь путем издания актов применения права и разрешения конкретных юридических дел.» См.: Теория государства и права. — М., 2002. С. 136.
7 Якуб М.Л. Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. — М., 1981. С. 9.
8 См.: Григорьев Ф.А., Черкасов А.Д. Применение права / Теория государства и права: Курс лекций. — М., 1997. С. 414.
9 Это обстоятельство не исключает их правосубъектности.
10 Г.А. Борисов рассматривает «процессуальные производства» в качестве элементов юридической процессуальной формы. См.: Борисов Г.А. Процессуально-правовая ответственность в современном законодательстве России // Журнал рос. права. 2003. № 2. С. 70—78.
11 См.: Якимович Ю.К., Ленский А.В., Трубникова Т.В. Дифференциация уголовного процесса. — Томск, 2001. С. 21.
12 См.: Якимович Ю.К. Структура советского уголовного процесса: система стадий и система производств. Основные и дополнительные производства. — Томск, 1991. С. 10—16.
13 См.: Манова Н.С. Теоретические проблемы уголовно-процессуальных производств и дифференциация их форм: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — М., 2005. С. 11.
14 См.: Мотовиловкер Я.О. Основной вопрос уголовного дела и его компоненты. — Воронеж, 1984. С. 42.
15 См.: Якимович Ю.К., Ленский А.В., Трубникова Т.В. Указ. соч. С. 9.
16 На это обстоятельство обратил внимание Ф.М. Кудин, замечая, что уголовный процесс можно характеризовать не только традиционно как форму жизни уголовного закона, но и как инструмент реализации конституционных норм. См.: Кудин Ф.М. Теоретические основы принуждения в советском уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — К., 1987. С. 24—25.
17 См.: Цыганенко С.С. Указ. ст. С. 13—16.
18 См.: Якимович Ю.К., Ленский А.В., Трубникова Т.В. Указ. соч. С. 9; Манова Н.С. Предварительное и судебное производство: дифференциация форм. — М., 2004. С. 14.
19 См.:Еникеев З.Д. Проблемы уголовного преследования в современной России / Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Мат-лы Междунар. науч.-практ. конф.: В 2 ч. Ч. 1. — Екатеринбург, 2005. С. 277—278.
20 См.: Лазарева В.А. Судебная власть и ее реализация в уголовном процессе. — Самара, 1999. С. 19; Халиулин А.Г. Уголовное преследование как функция прокуратуры Российской Федерации (проблемы совершенствования в условиях правовой реформы): Дис. … д-ра юрид. наук. — М., 1997. С. 53—55.
21 Кудин Ф.М. Обвинение и принуждение в уголовном судопроизводстве / Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Мат-лы Междунар. науч.-практ. конф.: В 2 ч. Ч. 1. С. 482.
22 См. там же.
23 См.: Квачевский А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений. — СПб., 1866. С. 66, 75, 77, 81; Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. 3-е изд. Вып. 1. — СПб., 1910. С. 51.
24 См.: Лазарева В.А. Указ. соч. С. 19; Круглов И.В. Участие общества в публичном уголовном преследовании / Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): Мат-лы Междунар. науч.- практ. конф.: В 2 ч. Ч. 1. С. 473—479.
25 Соблюдение — форма реализации запрещающих норм. См.: Рудковский В.А. Реализация норм права // Теория государства и права. — М., 2002. С. 135. Именно к соблюдению прав человека и гражданина призывают нормы статей 9, 10 УПК РФ. Так, ст. 9 УПК РФ прямо запрещает совершать действия, унижающие честь и человеческое достоинство участника уголовного судопроизводства.