Характеристика международной процессуальной правоспособности

УДК 341.21:341.61

Страницы в журнале: 130-134 

И.М. МАХНИБОРОДА,

преподаватель кафедры международного права юридического факультета  Южного федерального университета

Рассматриваются проблема реализации международной процессуальной правоспособности (locus standi) и особенности ее применения по отношению к различным участникам международного судопроизводства (государствам, международным организациям, частным лицам).

Ключевые слова: международное судопроизводство, международная процессуальная правоспособность, международная правосубъектность частных лиц.

The present article is devoted to the problem of legal standing before international courts and tribunals (locus standi), and peculiarities of its application in relation to different participants of international adjudication (states, international organizations, private persons).

Keywords: international adjudication, legal standing before international court, international legal personality of private persons.

В  последнее время в науке международного права высказываются мнения о возможности выделения отрасли международного процессуального права при применении различных подходов к толкованию ее предмета[1]. Однако говорить о своеобразии международных правоотношений, регулирующих международное судопроизводство, можно будет в том случае, если их участниками является определенный круг субъектов и (или) лиц, наделенных особыми правами и обязанностями, наличие которых свидетельствует о том, что в данных правоотношениях эти субъекты (лица) обладают специальным статусом.

Безусловно, все субъекты международного права (далее — МП) являются субъектами международного процессуального права, но, как и в любой другой отрасли, они могут обладать разной совокупностью прав и обязанностей, что обусловлено первичным (уровень государства) или вторичным (уровень международных организаций) характером их международной правосубъектности, спецификой международных правовых актов, регулирующих деятельность международных судебных органов (универсальные, региональные, акты международных организаций), либо норм, закрепляющих такие права и обязанности (договорные или обычные).

Некоторые юристы-международники в современной науке МП, помимо субъектов правоотношений (которые не только обладают субъективными правами и обязанностями, но и могут создавать нормы МП), выделяют также участников правоотношений (которые не участвуют в процессе международного нормотворчества). Особенно четко это теоретическое деление прослеживается при анализе институтов международного процессуального права, позволяющем выявить все возрастающую значимость частных лиц в международных процессуальных правоотношениях, что в итоге и вызвало интерес ученых к этому вопросу[2].

По нашему мнению, отличительной особенностью состава субъектов и участников международного процессуального права является то, что их правовой статус (в рамках правоотношений предмета данной отрасли) основывается на международной процессуальной правоспособности, которой они обладают в силу обычно-правовых или договорных норм права. В связи с основополагающим значением процессуальной правоспособности необходимо провести ее теоретический анализ, так как применение данной категории позволит характеризовать правомочность участия того или иного лица в международном судопроизводстве. Данный вывод подтверждается тем, что в теории внутригосударственных процессуальных отраслей процессуальная правоспособность сторон признается наряду с судебной подведомственностью гражданских дел юридическим условием права на обращение в суд[3]. Кроме того, рассмотрение этого вопроса является актуальным в свете его неразработанности в науке МП.

Под международной процессуальной правоспособностью мы предлагаем понимать способность субъектов и участников международных процессуальных правоотношений иметь процессуальные права и своими действиями реализовывать процессуальные обязанности в процессе международного судопроизводства, которыми они обладают в силу обычно-правовых или договорных норм МП. Несмотря на то, что приведенное определение корреспондирует пониманию процессуальной правоспособности в национальном праве, важно отметить, что, в связи со спецификой правового регулирования данной категории, в двух разных системах права она применяется и действует по-разному.

Если во внутригосударственном праве категория процессуальной правоспособности используется для установления факта того, что любой субъект материальных правоотношений (субъект права) должен обладать возможностью обращения в суд для защиты своего нарушенного права или охраняемого законом интереса, а потому все субъекты внутригосударственного права априори обладают процессуальной правоспособностью (при существовании различных условий ее возникновения и реализации), то в МП ситуация является более сложной, главным образом — по причине различия объема прав и обязанностей лиц, участвующих в международных правоотношениях, в том числе складывающихся и в сфере международного судопроизводства. Названная причина обусловливает необходимость четкого разграничения следующих понятий:

1) «субъект международного процессуального права» — включает в себя всех существующих субъектов МП;

2) «участник международных процессуальных правоотношений» — включает в себя субъектов национального права, наделенных определенными правами и обязанностями в сфере международного судопроизводства;

3) «участник международного судопроизводства» — включает в себя всех лиц, наделенных совокупностью соответствующих прав и обязанностей, необходимых и достаточных для инициирования процесса международного судопроизводства или участия в нем в качестве стороны или судебного органа по делу, либо для того, чтобы быть привлеченными в международное судопроизводство в целях установления обстоятельств по делу и их правовой квалификации (свидетель, эксперт, переводчик и др.); т. е. данное понятие является настолько широким, что включает в себя два предыдущих.

Категория международной процессуальной правоспособности сложна не только тем, что она отлична от процессуальной правоспособности во внутригосударственном праве по условиям своего возникновения, но и тем, что она обусловливает наличие разного объема процессуальных прав и обязанностей как у различных участников судопроизводства (заявитель, ответчик, подсудимый, свидетель и др.), так и у различных субъектов и участников международных правоотношений (государства, международные организации, физические и юридические лица). Данный факт объясняется тем, что только государства, как первичные субъекты МП, обладают абсолютной международной процессуальной правоспособностью, поскольку:

— во-первых, только государства наделены правом на создание международных судебных органов, правомочных рассматривать споры между государствами, а также дела о совершении международных преступлений;

— во-вторых, именно государства наделяют некоторые международные организации правом на создание международных судебных органов путем закрепления в их учредительных документах определенных сфер компетенции (например, создание трибуналов ad hoc Советом Безопасности ООН на основании главы VII Устава ООН) либо специальных норм об органе, правомочном разрешать определенные международные споры (например, положения Статута Международного суда ООН как составной части Устава ООН);

— в-третьих, только государства могут наделить физических и (или) юридических лиц правом обращения в международные судебные органы для защиты нарушенных прав (либо согласиться на отказ от части своего иммунитета для участия в международном арбитраже по спору с юридическим лицом).

Таким образом, международная процессуальная правоспособность международных организаций, а также физических и юридических лиц по характеру производна (вторична) от процессуальной правоспособности государств, поскольку они (организации и лица) не могут обладать процессуальными правами и обязанностями, связанными с международным судопроизводством, без соответствующего волеизъявления на то государств, выраженного в согласовании воль либо в односторонних действиях. Поэтому можно заключить, что в МП различный правовой статус субъектов и участников международных правоотношений предполагает и различный объем процессуальных прав и обязанностей. При этом применение принципа процессуального равноправия уравнивает в процессуальных правах различных по правовому статусу лиц и субъектов, если в конкретном процессе они занимают равное процессуальное положение (например, являются сторонами международного судопроизводства).

Также если государства обладают международной процессуальной правоспособностью на основе как обычных, так и договорных международных правовых норм, поскольку это качество является следствием их суверенитета, то все остальные субъекты МП, а также участники международных процессуальных правоотношений обладают ею только на основе норм международных договоров.

Важным представляется вопрос о том, является ли международная процессуальная правоспособность достаточным основанием для признания международной правосубъектности физических и юридических лиц, а также международных неправительственных организаций, которые все больше наделяются правами в сфере международного судопроизводства (в частности, вступают в процесс в качестве amicus curiae). К примеру, А.А. Каширкина приходит к выводу, что «в соответствии с современной трактовкой предмета международно-правового регулирования более близким к действительности представляется определение субъекта международного права как участника международных отношений, обладающего правами и обязанностями, непосредственно предоставляемыми или возлагаемыми на него международными правовыми нормами»[4]. Некоторые ученые, в основном представители западной науки, разделяют мнение о том, что правоспособность является единственным условием для признания международной правосубъектности[5].

Однако с представленными выше подходами сложно согласиться, поскольку обоснованно пока можно говорить лишь о том, что правоспособность по внутригосударственному праву является условием для наделения индивидуума или юридического лица некоторыми правами, реализация и защита которых гарантирована на международном уровне, но никак не об автоматическом признании за ними качеств субъекта МП. В этом смысле справедливым представляется мнение, согласно которому для того, чтобы перевести частного субъекта из сферы международных отношений в сферу международного права, необходим некоторый акт правового признания этого со стороны общепризнанных субъектов, наделенных правом правотворчества, а именно — международного сообщества государств[6]. Данную точку зрения в отечественной науке поддержал Г.М. Вельяминов, высказав вполне обоснованное утверждение о том, что признание правосубъектности индивида должно быть обусловлено наличием эксплицитного согласия государств на такое признание[7].

Поэтому нам более близка позиция Джона Джексона, который отмечает, что роль индивидуума в международном праве — как лица, обязанного соблюдать нормы международного права, так и лица, получающего определенные выгоды от действия норм международного права (таких, как нормы о правах человека), — подверглась изменению, и на сегодняшний день является общепризнанным фактом то, что индивидуумы обладают определенным международно-правовым статусом[8].

Качества правосубъектности зачастую присваиваются индивидуумам в связи с тем, что они могут выступать стороной в международном судопроизводстве[9], но это правомочие свидетельствует лишь в пользу наличия у них международной процессуальной правоспособности, возникновение которой у частных субъектов поставлено в зависимость от их правоспособности и правосубъектности по национальному праву.

Рассмотрим приведенное утверждение более подробно. Специалисты внутригосударственных процессуальных отраслей отмечают, что «в качестве сторон всегда следует рассматривать субъектов [спорного] материального правоотношения»[10]. А поскольку система участников процесса конкретного вида и их процессуальное положение в качестве одной из сторон определяются характером их правового статуса в материальных правоотношениях[11], физические и (или) юридические лица имеют возможность защитить свои права в международном судебном органе только в связи с материальными правоотношениями, сложившимися на национальном уровне. В данном случае охранительные процессуальные правоотношения складываются на международном уровне по поводу материальных правоотношений, имевших место в национальной правовой системе. Подтверждением такого вывода является мнение Д. Фосетта о применении правила об исчерпании внутренних средств правовой защиты (которое является условием приемлемости жалобы в судах по правам человека): оно должно применяться в случаях, когда заявленное нарушение касается внутригосударственного права[12]. Исключительный характер международного судопроизводства, стороной в котором может выступать частное лицо, проявляется и в том, что судопроизводство может быть инициировано в отношении далеко не всех материальных правоотношений, субъектами которых выступают физические или юридические лица.

На основании сказанного можно заключить, что физические и юридические лица не могут быть признаны субъектами МП, что их международная процессуальная правоспособность носит ограниченный характер, поскольку:

1) реализовать свои процессуальные права и обязанности данные лица могут и должны в первую очередь именно на национальном уровне, и только при неэффективности внутригосударственных судебных институтов они могут инициировать международный судебный процесс;

2) данные лица посредством использования своего права на судебную защиту на международном уровне могут защитить только те права и интересы, механизмы защиты которых созданы на международном уровне, а не все права, закрепленные в международном и внутригосударственном праве;

3) возникновение права данных лиц на судебную защиту на международном уровне поставлено в зависимость о того, является ли государство их гражданства или принадлежности участником соответствующего международного договора.

Таким образом, вполне справедливо мнение о том, что в МП физические, а вместе с ними и юридические лица являются лишь дестинаторами, или бенефициарами, т. е. носителями определенных прав и обязанностей, но никак не субъектами[13]. Б.И. Нефедов утверждает, что «физические и юридические лица, не являясь субъектами международного публичного права, могут быть субъектами правоотношений, урегулированных им»[14]. Ученый приводит обоснованные примеры из национального права, доказывающие необходимость теоретического переосмысления понятий «субъект права» и «субъект правоотношений», которые могут не быть тождественными друг другу.

Завершая теоретическое рассмотрение содержания международной процессуальной правоспособности, важно заметить, что, в отличие от системы внутригосударственного права, на международном уровне она не носит универсального характера, т. е. субъект МП или участник международных процессуальных правоотношений обладает ею только по отношению к конкретному международному суду, если на него распространяется соответствующая юрисдикция, что обусловлено отсутствием системы международных судебных органов, соподчиненных между собой, т. е. отсутствием определенной иерархии.

Таким образом, международная процессуальная правоспособность является комплексной категорией, особенности возникновения которой не позволяют отождествлять ее с процессуальной правоспособностью по внутригосударственному праву и считать — на данном этапе развития МП — основанием возникновения международной правосубъектности у частных лиц.

Библиография

1 См.: Международное публичное право: Учеб. / Отв. ред. К.А. Бекяшев. — М., 2009. С. 943—981; Международное право: Учеб. для вузов / Отв. ред. проф. Г.В. Игнатенко и проф. О.И. Тиунов. — М., 2006. С. 415—447; Международное право: Учеб. для вузов / Отв. ред. Г.М. Мелков. — М., 2009. С. 653; Пушмин Э.А. Международный юридический процесс и международное право. — Кемерово, 1990. С. 81—82; Шумилов В.М. Международное право: Учеб. — М., 2007. С. 397 и др.

2 См.: Исаева М. Частные лица в международном правосудии // Международное публичное и частное право. 2005. № 3(24). С. 17—22; Лаптев П.А. О правосубъектности индивида в свете международно-правовой защиты прав человека // Журнал российского права. 1999. № 2. С. 51—58; Schreuer C. The Waning of the Sovereign State: Towards a New Paradigm for International Law? // European Journal of International Law. 1993. Vol. 4. P. 466—469; Paust J. The Reality of Private Rights, Duties, and Participation in the International Legal Process // Michigan Journal of International Law. — Summer, 2004. Vol. 25. P. 1229—1249.

3 См.: Решетникова И.В., Ярков В.В. Гражданское право и гражданский процесс в современной России. — Екатеринбург; М., 1999. С. 110—112.

4 Каширкина А.А. Тенденции развития международной правосубъектности: Дис. … канд. юрид. наук. — М., 2005. С. 30.

5 См.: McDougal M., Lasswell H. The Identification and Appraisal of Diverse Systems of Public Order // Studies in World Public Order (Myres McDougal et.al.). — New Haven: Yale University Press, 1960. P. 3, 25; Clapham A. Human Rights Obligations of Non-State Actors. — Oxford University Press. 2006. P. 68—69.

6 См.: Meijknecht A. Towards International Personality: The Position of Minorities and Indigenous Peoples in International Law. — Intersentia. 2001. P. 34, 216.

7 См.: Вельяминов Г.М. Международное экономическое право и процесс (Академический курс): Учеб. — М., 2004. С. 77.

8 См.: Jackson J. Legal Problems of International Economic Relations: Cases, Materials and Text on the National and International Regulation of Transnational Economic. — West Publishing Company, 1995. P. 245.

9 См.: Захарова Н.В. Индивид — субъект международного права // Советское государство и право. 1989. № 11. С. 112—118. К примеру, П.А. Лаптев признает наличие у физических лиц специальной правосубъектности, которая, по его мнению, основывается на так называемой автономности индивида, как «бенефициария Конвенции по защите прав и основных свобод» (см.: Лаптев П.А. Указ. раб. С. 58).

10 Ярков В.В. Стороны в гражданском процессе / Гражданский процесс: Учеб. для студентов вузов. 6-е изд. — М., 2006. С. 71.

11 Там же.

12 См.: Fawcett J.E.S. The Exhaustion of Local Remedies: Substance or Procedure? // British Yearbook of International Law. 1954. Vol. 31. P. 452—453.

13 См.: Колосов Ю.А. Некоторые вопросы международного права // Советское государство и право. 1990. № 11. С. 89; Лукашук И.И. Международное право. Особенная часть. — М., 1997. С. 34; kerhurst M. А Modern Introduction to International Law. 6th ed. 1995. P. 77.

14 Нефедов Б.И. Общетеоретические проблемы современного международного права (часть I) // Международное публичное и частное право. 2005. № 1(22). С. 12.