Юридическая природа культурных прав и свобод человека

Д.В. СЕМЕНОВА,
юрист международной коллегии адвокатов  «КПМ Консалтинг»
 
Культурные права и свободы важны для духовной жизни каждого человека и духовной свободы каждого народа. Эти права закреплены международными правовыми актами и внутригосударственным правом Российской Федерации. Однако не все ученые-юристы признают юридическую природу данной группы прав человека, и в теории конституционного права на сегодняшний день вопросы культурных прав и свобод наименее разработаны.
Поводом для оспаривания юридической природы экономических, социальных и культурных прав человека стало их разделение на два международных пакта[1]. 
 
Некоторые юристы отмечают качественные различия обязанностей государств по реализации соответствующих прав. «В сфере политических и гражданских прав имеются четко определенные обязанности государств в отношении принятия мер судебного регулирования в рамках их внутренней правовой системы (т. е. обязанность действовать). Международное сообщество может легко оценить выполнение этих обязанностей, действуя через специально назначенные для этого договорные органы. Такой ясности лишены обязанности государств в отношении экономических, социальных и культурных прав. В силу позитивного характера, присущего этим правам, в их осуществлении недвусмысленно требуются определенные результаты, в том смысле, что реализация государством этих прав не ограничивается их принятием и последующим признанием…»[2] Таким образом, утверждается, что эти права «можно было бы определить в качестве планируемых, поскольку они не поддаются юридическому определению (т. е. не являются юридическими правами), государства не обязаны подвергаться международному контролю в отношении  осуществления этих прав»[3].
Вышеуказанная позиция была оспорена многими юристами, активно работающими в сфере прав человека, а также различными органами системы ООН, что обусловило принятие многочисленных международных правовых актов, подтверждающих юридический характер культурных прав человека. Например, в п. 1 Венской декларации и программы действий, принятой 25 июня 1993 г. Всемирной конференцией ООН по правам человека, установлено следующее: «Всемирная конференция по правам человека подтверждает священный долг всех государств выполнять свои обязательства по поощрению всеобщего уважения, соблюдения и защиты всех прав человека и основных свобод в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, другими договорами, касающимися прав человека, и нормами международного права. Универсальность этих прав и свобод носит бесспорный характер».
Согласно п. 5 этого же документа все права человека «универсальны, неделимы, взаимозависимы и взаимосвязаны. Международное сообщество должно относиться к правам человека глобально, на справедливой и равной основе, с одинаковым подходом и вниманием».
 В соответствии со ст. 2 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах государства обязуются принять незамедлительные меры по максимальному расширению имеющихся у них ресурсов, чтобы постепенно полностью осуществить признаваемые в указанном пакте права.
Правовой характер этих обязательств был усилен благодаря присутствию на Лимбургской конференции в июне 1986 года (г. Маастрихт, Нидерланды) группы международных экспертов, которые представили обоснованное толкование правовых обязанностей государств, изложенное в разработанных ими Лимбургских принципах осуществления Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах[4]:
— все государства (независимо от уровня их экономического развития) в целях обеспечения полной реализации перечисленных прав должны незамедлительно приступить к принятию мер с использованием всех надлежащих средств (включая правовые, административные, судебные, экономические, социальные и образовательные меры);
— некоторые обязательства, в частности запрет дискриминации, нуждаются в безотлагательном и полном осуществлении;
— государство никоим образом не может истолковывать указанный пакт как возможность отсрочить на неопределенное время свои усилия по выполнению обязательств на том основании, что в данный момент оно не располагает надлежащими ресурсами;
— при определении того, приняло ли государство надлежащие меры по осуществлению этих прав, будет учитываться использование им имеющихся ресурсов и доступ к ним[5].
Меры по уточнению правовых обязанностей государств были в 1990 году подкреплены Комитетом по экономическим, социальным и культурным правам, учрежденным по решению ЭКОСОС в 1985 году, в Замечаниях общего порядка № 3, где подчеркивалось, что независимо от препятствий, признаваемых на международном уровне, государства должны принять меры по выполнению своих обязательств[6]. Комитет определил важнейший элемент минимального комплекса ключевых обязательств, заявив, что «даже в периоды острой нехватки ресурсов, будь то по причине перестройки, экономического спада или под воздействием других факторов, наиболее уязвимые члены общества могут и должны быть защищены путем принятия сравнительно недорогостоящих целевых программ»[7].
Таким образом, юридическая природа культурных прав человека, прежде вызывавшая сомнения в научных кругах, признана на международном уровне.
Юридическая природа культурных прав и свобод человека характеризуется:
во-первых, общими свойствами всех основных (конституционных) прав человека:
— непосредственным действием (ст. 18 Конституции РФ);
— высшей ценностью человека, его прав и свобод (ст. 2 Конституции РФ);
— повышенной степенью государственной защиты (ст. 64 Конституции РФ) и обеспеченности государством (ст. 2 Конституции РФ);
— особыми основаниями возникновения;
— неотчуждаемым, постоянно действующим, непрерывным характером;
— закрепленностью в нормативном правовом акте государства, имеющем высшую юридическую силу,
— в Конституции РФ;
 во-вторых, специфическими признаками, которыми обладают только эти права.
Так, культурные права реализуются в культурной сфере жизнедеятельности человека и направлены на удовлетворение духовных, в том числе творческих, потребностей личности.
Хотя отдельные гражданские (личные) права и свободы (свобода совести, свобода мысли и т. д.) также направлены на удовлетворение духовных потребностей личности, в реализации культурных прав и свобод выступает личность, идентифицирующая себя с конкретной культурной группой (группами). В культурной сфере жизнедеятельности человека личная свобода напрямую связана с коллективной свободой той группы, с которой индивид себя идентифицирует. 
Культурные права проистекают из природы человека как существа, живущего в определенной культурной среде, созданной обществом и развивающейся из природы общества, заинтересованного в поддержании  определенных культурных ценностей, общих для культурной группы, духовного стержня общества.
В науке конституционного права до настоящего времени нет четкости в соотношении коллективных и индивидуальных прав и свобод.
Как отмечалось в докладе Переса де Куэльяра, «свобода в области культуры является коллективной свободой. Она касается права группы людей придерживаться образа жизни или изменять его по своему усмотрению. Пользователями этих прав могут быть отдельные лица, однако без сохранения группы и ее коллективных прав их содержание выхолащивается»[8].
По мнению отдельных авторов, некоторые культурные права можно рассматривать в рамках всеобщих индивидуальных прав человека[9].
На наш взгляд, в реализации своих культурных прав человек выступает, с одной стороны, членом культурной общности, объединенной общими интересами и ценностями, с другой — личностью, носителем собственных индивидуальных особенностей, интересов самоидентификации и самореализации, которые обеспечиваются с помощью индивидуальных культурных прав. Каждый человек должен иметь право на выбор культурной ориентации. Считаем важным обратить на это внимание, так как сегодня, несмотря на доступность культурных ценностей и информации в сфере культуры, наиболее остро стоит проблема выбора и самоидентификации человека в культурной среде. Это вызвано конфликтом интересов потребителей, с одной стороны, и бизнеса, с другой стороны, а также особенностями влияния содержания культурной информации на потребителей с помощью современных технических средств — без учета их интересов.
В этой связи право человека на выбор культуры нуждается в повышенной правовой защите, которая, на наш взгляд, может быть обеспечена с помощью комплекса следующих правовых и иных гарантий:
1. Юридическое разграничение культурно-информационного пространства на публичное и субпубличное. В законодательстве необходимо четко определить, что именно считать субпубличным пространством — «частным клубом», или клубом «по интересам», а что — публичным местом, не допускающим вторжения субкультурных интерпретаций; проследить разграничение этих двух фундаментальных основ общества.
Европейской традиции известно такое разделение, когда уживаются разные взгляды на фундаментальные ценности. В этой модели особенно рельефно проступает роль «частного клуба» как места объединения единомышленников, позволяющего прилюдно (субпублично) высказывать любое мнение, не нарушая при этом неприкосновенности общего для всех публичного пространства.
2. Правовая регламентация процентного соотношения «негативной» и «позитивной» информации, распространяемой СМИ и деятелями культуры в публичном культурно-информационном пространстве.
3. Комплексная научная экспертиза содержания культурной информации, распространяемой в публичном информационном пространстве, в сочетании с законодательным закреплением критериев отнесения того или иного культурно-информационного содержания к недопустимому для распространения в публичном информационном пространстве.
4. Учитывая механизмы и законы бизнеса и индустрии развлечений, сложно провести и принять такие поправки в действующее российское законодательство в области культуры и информации. Поэтому необходимой дополнительной гарантией обеспечения права на выбор культуры считаем введение в обязательный образовательный стандарт курса информационной безопасности, способствующего подготовке людей к любому, включая негативное, информационному воздействию с использованием различных практик защиты. Такой курс будет способствовать развитию навыков восприятия, выбора, проверки, анализа информации, защиты от вредной информации. В результате усвоения курса человек сможет противодействовать вредной информации. Это гарантия его внутренней защиты, которая не будет зависеть от внешних обстоятельств, в том числе политических и экономических конфликтов интересов участников культурных процессов. Такая мера позволит превратить публику из пассивного потребителя в активного участника культурной жизни, при этом по-новому осветив содержание культурных прав человека, расширив их.
В концепции российского законодательства, к сожалению, не прослеживается связь между правом человека на выбор культуры и правом на культурную самобытность личности, которые слабо разработаны и в науке конституционного права.
Т.Я. Хабриева и Н.А. Богданова внесли некоторую ясность в разграничение индивидуальных и коллективных прав. В классификации конституционных прав ученые исследуют особую группу национальных прав. Субъектами таких прав выступают индивид или национальная общность, что дает основания говорить об индивидуальном или коллективном характере рассматриваемой категории прав в зависимости от их носителя. Через индивидуальные национальные права реализуется свобода личности. Посредством коллективных национальных прав обеспечиваются специфические интересы малочисленных народов и этнических групп. Важно отметить, что национальными правами обладает каждый[10].
При этом национальные личные права существуют в сфере индивидуального самоопределения человека и непосредственно связаны с национальной самоидентификацией (выбором национальности, родного языка, образа жизни). Права национальных общностей представляют собой право этнического коллектива идентифицировать себя как определенный народ, народность, нацию в зависимости от признаков, присущих перечисленным национальным сообществам и конкретному этносу[11].
Как индивидуальные, так и коллективные культурные права признаны в международных  актах прав человека.
В первых статьях Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах и Международного пакта о гражданских и политических правах говорится: «Все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и культурное развитие». Это свободное обеспечение культурного развития, связанное с политическим правом на самоопределение и подкрепленное им, позволяет людям сохранять свою культурную самобытность. 
Данная концепция была полностью признана в заключительной декларации Всемирной конференции по политике в области культуры (г. Мехико, 6 августа 1982 г.) под названием «Декларация Мехико по политике в области культуры». Государствам было рекомендовано «уважать и сохранять культурную самобытность всех стран, регионов и народов и противостоять любой дискриминации в отношении культурной самобытности других стран, регионов и народов»[12].
В свою очередь в Африканской хартии прав человека и народов[13], подписанной государствами—членами Организации африканского единства (г. Найроби, 26 июня 1981 г.), признается право всех народов на культурное развитие.
В Декларации прав лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам, принятой резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 18 декабря 1992 г., признание группы в качестве обладателя прав выражено более отчетливо, чем в Международном пакте о гражданских и политических правах. В ст. 1 этой декларации сказано: «Государства охраняют на их соответствующих территориях существование и самобытность национальных или этнических, культурных, религиозных и языковых меньшинств и поощряют создание условий для развития этой самобытности».
Все вышеизложенное позволяет нам сформулировать следующие теоретические выводы:
1. По субъектному составу культурные права и свободы неодинаковы и представляют собой две группы:
1) индивидуальные культурные права (право на образование,  право на участие в культурной жизни, право на доступ к культурным ценностям и право пользоваться учреждениями культуры; право на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества; право на информацию о культурной жизни; свобода творчества), которые:
— приобретаются с момента рождения (естественные права человека);
— выражают индивидуальный интерес личности, самоидентификацию личности с определенной культурной группой/группами (выбор языка, культурных ценностей, образа жизни или отвержение неприемлемых для индивида элементов культуры), самовыражение  (творчество);
— направлены на реализацию личной свободы;
2) коллективные культурные права (право народа, нации, иных этнических групп на национально-культурную самобытность; право на сохранение и развитие национальной культуры, пользование родным языком), которые:
— не являются естественными, «поскольку кристаллизуются по мере становления интересов той или иной общности или коллектива; имеют качественно иные свойства, определяемые целями и интересами коллективного образования»[14];
— выражают специфические общие интересы отдельной культурной, этнической группы (идентификация себя как определенное культурное сообщество, сохранение национально-культурной самобытности, развитие национальной культуры);
— направлены на реализацию коллективной свободы.
2. Особенность культурных прав личности — это их тесная неразрывная связь с коллективными культурными правами и взаимная обусловленность их реализации.
Реализация культурной самобытности личности неотделима от признания культурной самобытности конкретной группы. Согласно комментарию Комитета Международного пакта о гражданских и политических правах к ст. 27 пакта, хотя защищаемые права (т. е. права лиц, принадлежащих к меньшинствам) носят индивидуальный характер, они обусловливаются способностью группы этого меньшинства сохранять свою культуру.
Эта взаимосвязь культурных прав и интересов индивида и культурной группы идет дальше, охватывая все человечество.
Так, академик Д.С. Лихачев справедливо отметил: «Нужно ясно осознать, что культурные ценности, накопленные народами, не принадлежат какому-нибудь муниципалитету, музею, ведомству или даже отдельной стране. Они принадлежат всему человечеству»[15]. Это подтверждается некоторыми международными и внутригосударственными нормами права, закрепляющими право человека участвовать в культурном обмене.
Д.С. Лихачев рассматривал культуру как целостное явление, как своего рода среду, в которой существуют свои общие для разных аспектов культуры тенденции, законы, взаимопритяжения и взаимоотталкивания: «Культура имеет типы культур (например, национальные), формации, — но культура не имеет границ и обогащается от общения с другими культурами. Национальная замкнутость неизбежно ведет к обеднению и вырождению культуры, к гибели ее индивидуальности»[16]. Культура почти никогда не развивается изолированно от других типов культур, поэтому ее невозможно вычленить в чистом виде, это всегда смешение, ибо культурные группы непрерывно взаимодействуют и взаимно обогащаются.
 
Билиография
1 Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах и Международный пакт о гражданских и политических правах. Приняты резолюцией 2200А (ХХI) Генеральной Ассамблеи ООН от 16.12.1966. Вступили в силу в 1976 году, 3 января и  23 марта соответственно.
2 Steiner H.J., Alston Р. International Human Rights in Context: Law, Politics, Morals. — Oxford, Clarendon press. 1996. P. 261—262.
3 Там же.
4 The Limburg Principles on the Implementation of the International Covenant on Economic, Social and Cultural Rights // Human Rights Quarterly. Vol. 9. № 2. May 1987. P. 122—135.
5  Ibid. P. 112—126.
6 Доклад Комитета по экономическим, социальным и культурным правам. 26 ноября—14 декабря 1990 г.// ECOSOC Official Records, Supplement 3; General Comment 3. 1991. P. 83.
7 Там же.
8 См.: Культурные права и проблемы, связанные с их признанием: Сб. очерков. — М., 2003. С. 20.
9 См.: Ставенхаген Р. Культурные права с точки зрения социальных наук //Культурные права и проблемы, связанные с их признанием. С. 15.
10 См.: Богданова Н.А. Конституционно-правовое регулирование национальных отношений // Национальный вопрос и государственное строительство: проблемы России и опыт зарубежных стран. — М.: Изд-во МГУ, 2001. С. 52—54.
11 См.: Хабриева Т.Я. Национально-культурная автономия: современные проблемы правового регулирования // Журнал российского права. 2002. № 2.
12 Всемирная конференция по политике в области культуры: Заключительный доклад. (Рекомендация № 1). — Париж: ЮНЕСКО, 1982. С. 56.
13 См.: African Carter on Human and Peoples’ Rights. Вступила в силу 21 октября 1986 г. // OAU Doc. CAB/LEG/67/3. Rev. 5; перепечатано в 21 ILM 58 (1982). Ст. 22.
14 Лукашева Е.А. Права человека. — М., 2001. С. 140—141.
15  Лихачев Д.С. Воспитать в себе гражданина мира. В сб.: Лихачев Д.С. Я вспоминаю. — М., 1991. С. 124.
16 Он же. О русской интеллигенции. Письмо в редакцию //  Новый мир. 1993. № 2; То же в сб.: Об интеллигенции. — СПб., 1997. С. 426—444.