Юридическое лицо: от правового анализа к экономической сущности

УДК 347.471.032 

СОВРЕМЕННОЕ ПРАВО №5 2011 Страницы в журнале: 66-72

А.А. АЛПАТОВ,

кандидат юридических наук, доцент кафедры права Всероссийского заочного финансово-экономического института

Изучаются вопросы экономической обусловленности юридического лица, анализируется структура прав собственности в различных фирмах. Основная причина, порождающая экономические кризисы и сдерживающая экономическое развитие, заключена в дисбалансе корпоративной структуры прав собственности. В общих чертах предлагается новый подход к реструктуризации прав собственности, который преодолевает характерные противоречия и недостатки.

Ключевые слова: экономическая сущность, теория фикции, юридическое лицо, организационные формы корпоративной собственности, права собственности.

The juridical person: from the legal analysis to the economic essence

Alpatov A.

Questions of economic conditionality of the legal person are studied; the structure of the property rights in various firms is analyzed. The principal cause generating economic crises and constraining economic development is concluded in a misbalance of corporate structure of the property rights. The new approach to re-structuring of the property rights which overcomes characteristic contradictions and lacks in general is offered.

Keywords: economic essence, theory of fiction, juridical person, theory of corporate ownership, property rights.

Начиная со времени формирования корпоративного ландшафта и по настоящее время не прекращаются дискуссии относительно понятия юридического лица. Попытки объяснить этот феномен в области права привели к появлению множества юридических концепций, наиболее известными среди которых считаются теории фикции, реальности и коллективной собственности. Однако единая позиция среди ученых не выработана. В то же время любая из правовых теорий, стремящихся раскрыть понятие юридического лица, содержит объективное основание. Наряду с этим предельно ясно: когда имеет место сложное явление с множеством связей, которое может быть рассмотрено одновременно в нескольких измерениях (юридическом, экономическом и др.) и под разным углом зрения, высока вероятность того, что найти адекватное понятие, удовлетворяющее всем условиям, не представляется возможным.

Считаем, необходимо сосредоточиться на проблеме экономической сущности юридического лица (корпорации). Для начала рассмотрим ряд обстоятельств, оценка которых с вершины современного уровня развития экономики и общества поможет лучше понять обусловленность появления юридического лица.

Во-первых, естественноисторическая традиция такова, что практически любой общественный институт имеет вертикальную организацию. Поскольку производство какой-либо продукции базируется на технологии, для функционирования взаимосвязанных многолинейных технологических процессов необходима сложная организация различных элементов в конкретном месте и в определенное время. Особое значение в производственных отношениях придается физическому капиталу; в свою очередь, преимущество обладания средствами производства через механизм принуждения вовлекли в общую орбиту другой специфический фактор — труд. Без четкого представления об особенностях трансформации упомянутых элементов экономической деятельности (труд, капитал), а также других социальных институтов, отправным пунктом которых был захват, завладение или иной способ присвоения капитальных ресурсов (земля, скот), вряд ли можно адекватно разобраться со всей тектоникой экономических отношений. К тому же неизгладимый след в жизнедеятельности человечества оставила принадлежность капитального ресурса определенному социальному слою.

Во-вторых, в настоящее время не обойтись (кроме довольно редких случаев несложного производства) без организации, соединяющей специфичные факторы (капитал, труд, менеджмент). Конечно, если бы каждый индивид смог самостоятельно создать и контролировать замкнутый цикл производства готового для реализации продукта (полуфабриката), то отпала бы потребность в сложной конструкции юридического лица. Но для этого необходим очень высокий уровень развития техники и полная автоматизация сложнейших процессов. В современных социально-экономических условиях отдельное лицо — индивидуальный производитель — пока не в состоянии стать базовым элементом экономики, даже если его включить в достаточно сложную схему договорных отношений.

В-третьих, корпорация не просто соединяет в одном субъекте капитальные и человеческие факторы, но и является центром координации занятых в нем лиц на более или менее постоянной основе (организационная причина); это обеспечивает оперативное решение стоящих перед корпорацией задач. Наряду с этим хозяйственная деятельность, осуществляемая в команде, имеет преимущество в том, что совместный продукт команды больше арифметической суммы индивидуальных продуктов ее членов. Правда, из этой особенности коллегиальной деятельности вытекает одно серьезное неудобство: поскольку продукт создается всей командой (коалицией), невозможно точно определить личностный вклад каждого из ее членов в общий результат. Поэтому индивидуальное вознаграждение устанавливается не по точно измеренной производительности, а по условным критериям.

В-четвертых, формально-юридической причиной является необходимость участия деловой фирмы в гражданском обороте в качестве субъекта права, обладающего совокупностью прав и обязанностей. Осуществляя права и обязанности, корпорация действует как одно целое от своего имени. В идеале общая воля агентов (учредителей) юридического лица реализуется в действиях его представителей. Побочный эффект любой опосредованной и посреднической деятельности выражается в искажении изначальной воли, а также в несовпадении воли и волеизъявления.

После представленного калейдоскопа причин образования и структурных предпосылок организации юридического лица обратимся к вопросу его экономической сущности, по сути дела того, что так или иначе выступает первопричиной его появления.

Было бы вполне логично вначале остановиться на теории экономических организаций, которая органически сложилась из идей прав собственности и стансакционных издержек. В недрах этого направления экономической науки возникла попытка объяснить юридическое лицо с помощью системы долговременных соглашений. Так, теоретики права собственности определяют фирму как сеть контрактов — спонтанный институт, минимизирующий трансакционные издержки. Фирма представляет собой коалицию владельцев кооперирующих факторов производства, связанных между собой сетью соглашений. Костяк этой коалиции образует долговременный «отношенческий» контракт по поводу интерспецифических (взаимозависимых) ресурсов. В то же время было бы ошибочно думать, что под долговременным соглашением подразумеваются горизонтальные связи равноправных агентов. На самом деле для представителей экономической теории права фирма есть иерархическая структура, которая, в отличие от рыночных сделок, управляется не двусторонними договоренностями, а прямыми директивами, что, по их мнению, обеспечивает экономию трансакционных издержек. Такая структура управления складывается для непрерывно продолжающихся обменов высокоспецифическими товарами и видами деятельности.

Вертикальная интеграция означает, что адаптация к новым условиям может осуществляться в одностороннем порядке, без предварительного согласования с противоположной стороной. Отношения между участниками договора регулируются прямыми командами и приказами, а не рыночными сигналами. Одна из сторон при этом не полностью передает все права пользования на имеющийся у нее ресурс, а делегирует их другой стороне на определенных условиях. В обмен на доход одна из сторон обязуется подчиняться директивам другой стороны и отказывается, таким образом, от того, чтобы самостоятельно строить свое поведение, ориентируясь постоянно на рыночные цены за услуги, которые она может предоставлять[1].

Значит, с точки зрения представителей школы экономического анализа права, деловые компании облегчают кооперацию специализированных ресурсов путем снижения трансакционных издержек. Они полагают, что если бы в экономике не было фирм, то она состояла бы из множества независимых экономических агентов. В таких условиях каждое мельчайшее продвижение продукта по технологической цепи означало бы его переход из рук одного товаропроизводителя в руки другого. Трансакционные издержки оказались бы столь колоссальными, что разделение труда было бы полностью заблокировано. Каждый производитель предпочел бы вести натуральное хозяйство.

Если же посмотреть глубже, то за вертикальной интеграцией сети контрактов и трансакционными издержками стоит проблема права собственности. Поскольку в ситуации, когда организационной системе, воспринимаемой как сочетание различных сложно структурированных контрактов, не придается самостоятельного поведенческого значения, то, по сути, ее сводят к юридической фикции[2]. В связи с этим для уяснения существа фирмы органичнее использовать интерпретацию теории фикции, с которой по известным причинам лучше всего согласуется теория прав собственности. Выходит, что чутье не подвело экономистов, выделивших в качестве ключевого вопроса юридического лица именно структуру прав собственности в корпорации. Осмысливая проблемы экономических организаций с точки зрения теории фикции, они смогли разглядеть, что в действительности за юридическим лицом стоят конкретные собственники имущественного комплекса. И хотя юридически (формально) корпорация является собственником закрепленного за ней имущества, фактически этим имуществом распоряжаются учредители-собственники. Такое представление открывает широкий простор для различных модификаций с правами собственности.

Для большей ясности относительно структуры прав собственности в современных компаниях рассмотрим наиболее распространенные типы организации фирм, такие как частная фирма одного собственника, акционерная компания, партнерство, акционерная компания с преимущественным государственным контролем (регулируемое предприятие), государственное предприятие и югославское коллективное предприятие.

По определению А. Алчяна и Г. Демсеца, собственнику классической капиталистической частнопредпринимательской фирмы принадлежит пять прав:

1) получать остаточный доход, т. е. доход, остающийся после того, как другим членам команды будут выплачены причитающиеся им по договору суммы вознаграждения (предпринимательский доход);

2) контролировать поведение всех участников команды;

3) выступать центром, с которым все остальные стороны заключают контракты;

4) изменять членство в команде (т. е. право найма и увольнения);

5) продавать все перечисленные правомочия[3].

Благодаря зонтичному контракту (когда одна сторона является центральной по отношению ко всем остальным) обеспечивается координация совместной деятельности. Специализация центрального участника на выполнении функции управления повышает эффективность контроля поведения остальных членов команды. Проблема «контроля над контролем» решается наделением центрального участника правом на остаточный доход, что дает ему мощный стимул не вести себя оппортунистически. Право на изменение членства в команде, кроме того, означает, что центральный участник может прерывать контрактные отношения с кем-то из членов команды, не затрагивая при этом отношений с остальными ее членами.

Здесь следует оговориться, что быть владельцем наиболее специфического ресурса не всегда означает иметь право на остаточный доход. В случае классической капиталистической фирмы таким ресурсом является физический капитал, поэтому тот участник коалиции, который им обладает, и будет собственником фирмы, хотя в буквальном смысле ему принадлежат далеко не все ее ресурсы[4]. Разумеется, доход коалиции во многом зависит от предпринимательского таланта собственника и его умения сформировать эффективную команду. При этом надо отчетливо понимать, что какой бы высокой ценностью ни обладал отдельный фактор, пока он не окажется включенным в команду, невозможно будет получить требуемый результат.

Акционерная собственность — это групповое, совместное обладание всеми специфическими для коалиции ресурсами в качестве единого пучка правомочий. Такая интеграция собственности — действенный способ защиты от оппортунизма акционеров, которые могут продать лишь свою долю в капитале корпорации, но сами характерные для команды ресурсы не уводятся (они остаются в фирме). Акционеры наделены ограниченной ответственностью, а также рядом прав: голосовать за кандидатов в совет директоров, продавать акции на организованном рынке, получать долю остаточного дохода.

В отличие от собственника классической капиталистической фирмы, владельцы (акционеры) современной открытой корпорации не обладают правом на изменение членства в команде. Право на контроль деятельности других членов коалиции сводится к праву контролировать высших управляющих. Таким образом, права собственности акционеров корпораций оказываются усеченными по сравнению с правами классического предпринимателя.

Главная проблема, порождаемая акционерной формой собственности, — контроль над контролем. В классической фирме она решалась путем наделения собственника правом на остаточный доход. В акционерной компании этого нет, и, таким образом, открывается широкое поле для оппортунистического поведения высших управляющих. Они будут пытаться часть ресурсов команды переключить на свои личные потребности в ущерб интересам собственников корпорации. Одно время считалось, что распыление акционерной собственности делает надзор за поведением менеджмента неэффективным, поскольку правовые и организационные возможности получать информацию о поведении управляющих и оперативно контролировать их ограничиваются у акционеров по мере уменьшения их доли в совокупном капитале корпорации. Тем не менее исследования показали: возможности для оппортунизма менеджеров относительно ограничены, поскольку капитализация будущих последствий текущих действий менеджмента выражается в колебаниях курса акций корпорации на бирже. При падении курса акций начинается их сброс, что прямо угрожает положению менеджеров и, следовательно, оказывает контролирующее воздействие на их поведение (т. е. биржа дисциплинирует менеджеров в пользу интересов акционеров). Предполагается, что снижение курса акций вследствие оппортунистического поведения управляющих неизбежно привело бы к смене ее руководства. Другим препятствием для оппортунизма является рынок менеджеров, на котором талант и квалификация управляющих оцениваются на основе сигналов, поступающих с рынка капитала.

Партнерства особенно характерны для организации артистической, научной и других видов профессиональной интеллектуальной деятельности, когда каждый из партнеров владеет высокоспецифическим человеческим капиталом. Поэтому права должны принадлежать не одному лицу, а всем (или основным) членам коалиции. Право на остаточный доход принимает в этом случае форму участия в прибылях, что отчасти решает проблему оппортунизма. Взаимный контроль оказывается в такой ситуации эффективнее, чем специализация одного из членов команды на выполнении этой функции. Однако подобные контрактные установления жизнеспособны лишь для команд с небольшим составом участников. При увеличении их численности на каждого будет приходиться незначительная доля потенциальных потерь от оппортунистического поведения и, следовательно, стимулы к такому поведению будут резко возрастать[5].

Для регулируемых предприятий государство вводит ограничения на допустимый размер прибыли. Избыточная прибыль сверх этого порогового уровня должна поступать потребителям в форме снижения цен. В подобных условиях акционеры будут более терпимо относиться к оппортунистическому поведению менеджеров. При наличии верхнего предела на прибыль менеджеры могут удовлетворять свои личные потребности, не ущемляя интересов акционеров. Фактически они будут стремиться превратить всю избыточную прибыль в разного рода неденежные удовлетворения (раздувать штаты, позволять большую дискриминацию при найме, создавать себе более комфортные условия труда и т. п.). Иными словами, они станут потреблять всю избыточную прибыль, показывая ее регулирующим государственным органам под видом более высоких издержек. Поэтому основную часть дополнительного дохода, права на который лишены акционеры, будут присваивать не столько потребители, сколько менеджеры регулируемых фирм.

Богатый фактический материал по сопоставлениям предприятий, находящихся в собственности государства, и компаний, принадлежащих частным лицам, показывает, что государственные предприятия при прочих равных условиях обладают большими мощностями, значительные средства тратят на строительство зданий и помещений, используют более капиталоемкие технологии, имеют завышенные операционные издержки, слабее реагируют на изменения в спросе, производят менее разнообразную продукцию, медленнее осваивают новую технику и т. д.[6] Итак, в государственных компаниях выше текущие издержки, дольше время обработки заданий, выше частота ошибок и т. п. Это только подтверждает аксиому о том, что если при распределении ресурсов режим частной собственности больше тяготеет к рынку, то режим государственной собственности — к нерыночным критериям рационирования, обеспечивающим большую свободу действий тем, кто их устанавливает и применяет.

Самоуправляющиеся фирмы югославского типа, по существу, представляют собой пример распространения формы партнерства на большие команды. Все члены команды получают право на долю остаточного дохода независимо от того, владеют они общими или специфическими ресурсами, а также право найма и увольнения членов коалиции, включая директора, но не могут передавать предыдущие правомочия по взаимно согласованной рыночной цене.

«По югославскому законодательству, никто из индивидуумов не имеет никаких прав собственности на капитальное имущество фирмы, а лишь право на использование этого капитала»[7]. Право на участие в прибылях жестко обусловлено продолжением работы на предприятии. Это приводит к тому, что при делении прибыли рабочие заинтересованы в том, чтобы большую часть получать в полное личное распоряжение (в виде повышенной зарплаты) и меньшую направлять на инвестиционные цели. Рабочим предпочтительнее вложить свою долю прибыли в недвижимость или поместить в банк, чем оставить ее в фондах предприятия.

В фирмах югославского типа горизонт времени при принятии инвестиционных решений укорачивается (он будет зависеть от среднего предполагаемого срока продолжения членства в команде). Если есть два альтернативных варианта помещения капитала, но в первом период получения прибыли неограничен, а во втором — исчисляется несколькими годами, то для того, чтобы они были равно привлекательными, второй вариант должен обеспечивать намного более высокую прибыль, чтобы побуждать рабочих вкладывать средства в фонды своего предприятия[8]. Таким образом, проблемы югославской экономики западные эксперты напрямую связывают с присущей ей структурой прав собственности[9].

На наш взгляд, в реализации югославской модели организации предприятия роковую роль сыграли ограничения прав собственников в части распоряжения капитальным имуществом фирмы и участия в прибылях. Можно подумать, что достаточно снять эти ограничения и модель будет безупречно функционировать, но на самом деле все несколько сложнее.

Изучив различные модели компаний и структурирование прав собственности в них, прежде чем перейти к подведению итогов этого анализа, необходимо затронуть еще одну насущную проблему — издержки оппортунистического поведения. Это самый скрытый и с точки зрения экономической теории самый любопытный элемент трансакционных издержек. Сам термин «оппортунистическое поведение» был введен О. Уильямсоном[10].

Оппортунистическим считается поведение, уклоняющееся от условий контракта. Сюда относят различные случаи лжи, обмана, невыполнения своих должностных обязанностей на работе и т. д. Самая распространенная разновидность оппортунистического поведения такого рода — отлынивание, когда агент работает с меньшей отдачей, чем от него требуется по договору. Особенно благоприятная почва для отлынивания, по мнению А. Алчяна и Г. Демсеца, создается в условиях совместного труда группы или команды. Чтобы выделить личный вклад каждого работника в совокупном итоге деятельности корпорации, приходится использовать суррогатные измерения, но эти показатели сплошь и рядом оказываются неточными. Если личный вклад каждого агента в общий результат измеряется с большими ошибками, то его вознаграждение будет слабо связано с действительной эффективностью его труда. Другая форма оппортунистического поведения — вымогательство. У собственников уникальных (по отношению к данной группе участников) ресурсов возникает возможность для шантажа в форме угрозы выхода из коалиции. Учитывая угрозу вымогательства, участники команды будут избегать долговременных инвестиций или, чтобы застраховать себя от этой опасности, будут стремиться заключать долговременные контракты, оговаривая в них условия выхода из команды, штрафные санкции за преждевременные выходы и т. д.

Сокращение издержек оппортунистического поведения — главная функция значительной части управленческого аппарата фирмы. По большому счету в этом заинтересованы все сотрудники корпорации, поскольку от вклада каждого в общее дело во многом зависит состояние фирмы и ее позиция на рынке. С нашей точки зрения, стимулы к эффективной деятельности диктуются в первую очередь справедливой структурой прав собственности. Хотя не исключено, что найдутся и те, у кого и такая мотивация не вызовет особого энтузиазма. Поэтому при сопоставлении различных моделей организации совместной деятельности желательно учитывать влияние всех факторов.

Другой аспект, о котором также не следует забывать, это набившая оскомину дилемма — труд и капитал. Тем не менее весьма примечательно то, что такие экономисты, как А. Алчян и С. Вудуорд, подчеркивают: рассматривать капитал в качестве босса, нанимающего труд, значит, не понимать, что фирму определяют более глубинные силы[11].

В корпорации как форме организации юридического лица существует большая проблема: дисбаланс распределения доходов, который не дает развиваться современной экономике и отражается негативно на всем народном хозяйстве. Сама же деформация системы внутрифирменного распределения, на наш взгляд, вызвана дисфункцией неоправданно смещенной в пользу инвесторов-капиталистов структуры прав собственности. Так, в классическом понимании право распоряжаться практически всем доходом компании принадлежит акционерам-собственникам, что во многом обусловлено доктриной приоритета инвестиций в структуре фирмы. Целесообразно это право ограничить стоимостью вложенных в компанию ресурсов. Это означает, что акционеры-собственники могут претендовать только на определенный процент от стоимости их финансовых или капитальных вложений, но не более.

Последовательно придерживаясь позиции, согласно которой право собственности на доход предопределяется тем, что его основополагающим источником является труд, представляется логичным выделить два типа остаточного дохода. Первый тип дохода связан с инвестиционным капиталом, следовательно, принадлежит акционерам—учредителям корпорации; он обу-словлен первоначальными имущественными вкладами в уставный фонд. Второй тип (трудовой капитал) — это капитализированная стоимость труда, т. е. ресурс, генерируемый трудом. Объем обязательственных прав в отношении обоих видов капитальных ресурсов идентичен. При этом остаточный доход за вычетом процентов по акциям и других издержек направляется на развитие предприятия, т. е. на капитализацию. Соответственно, капитализированная стоимость пропорционально увеличивает доли акционеров-работников.

Таким образом, можно выделить две категории собственников: просто акционеров (инвесторов) и работающих акционеров. Причем исключены какие-либо ограничения, препятствующие свободному перемещению из одной категории в другую. Размеры процентов по ценным бумагам этих двух категорий акционеров одинаковы. Преимущество у акционеров-трудовиков состоит в том, что у них капитализированная стоимость растет за счет постоянных отчислений на воспроизводство в процессе внутренней капитализации дохода предприятия, а у акционеров-вкладчиков она изменится только в зависимости от внешних инвестиций в капитал, т. е. либо будет заморожена, либо станет увеличиваться пропорционально новым вложениям.

В общем плане схема распределения прав собственности на доход будет выглядеть следующим образом. Все акционеры-учредители получают из дохода установленный на собрании процент. При этом несколько расширяются правомочия работающих акционеров по сравнению с классическими участниками общества:  они получают право собственности на долю созданного при их участии дохода и, соответственно, могут претендовать на дивиденд, т. е. процент от приходящейся на этот доход доли овеществленного труда акционера, а также участвовать в управлении компанией через механизм общего собрания акционеров. Под овеществленным трудом следует понимать оставшуюся после всех текущих вычетов часть дохода (налоги, дивиденды, оплата труда и др.), направленную на капитализацию. Право акционеров-работников на капитализированную часть дохода вытекает из того, что эта категория лиц своими трудовыми усилиями генерировала добавленную стоимость.

Такой механизм распределения дохода, по нашему мнению, лучше всего подходит для достаточно крупных компаний, где имеется большое количество мелких держателей акций.

При внедрении сбалансированной системы прав собственности, помимо крайней осторожности, необходимо наличие соответствующих социально-экономических предпосылок. Нельзя будет обойтись без законодательного выравнивания стартовых возможностей всех участников фирмы в отношении собственнических прав. Достоинство данной системы заключается в том, что расширение правового поля комбинирования прав собственности не препятствует на основе договоренностей выбору наиболее подходящей структуры прав и не исключает внутрифирменную специализацию. В последующем рыночная конкуренция за потребителя и разумные обычаи выведут на наиболее эффективную структуру правомочий собственности.

Взвешивая выгоды и издержки предлагаемой схемы собственности, думается, что она не может быть источником снижения эффективности. Понимание каждым экономическим агентом того, что его судьба зависит от живучести корпорации в целом, побуждает его к взаимному контролю для ограничения оппортунистического поведения внутри корпорации, а юридические перспективы получения вознаграждения, равноценного трудовым затратам, стимулирует к высокопроизводительному труду. Причем контроль на практике не превращается в пустой звук, как это часто бывает, поскольку голос каждого участника команды наделен реальной экономической властью, вытекающей из прав собственности. Кроме того, очень важно то, что корпорация, реализующая инновационную стратегию, в которой структура прав собственности гарантирует адекватную трудовым затратам долю дохода, взращивает самое ценное — творческую инициативу — и стимулирует креативность своих работников.

Работники могут не вмешиваться в решения менеджеров, пока дела фирмы идут благополучно. Ухудшение рыночно-конкурентного положения корпорации служит сигналом к кадровым изменениям в менеджменте. При таком подходе мы приобретаем еще один очень веский аргумент в пользу предлагаемой структуры прав собственности — внутренний контроль над контролем. Кроме того, по нашему мнению, реструктуризация прав собственности не только формирует новую систему взаимного контроля, но и развивает демократическую культуру, а это — шаг в сторону гражданского общества.

Было бы неправильно игнорировать некоторые контраргументы. Во-первых, групповая собственность во всех ее вариантах сталкивается с проблемой согласования интересов отдельных участников и группы в целом.

Во-вторых, ослабевают стимулы к принятию решений, издержки которых ложатся на кого-то одного, а выгоды делятся между всеми членами группы. Выходит, плоды своего оппортунистического поведения индивид пожинает сам, а возникающие в связи с таким поведением экономические потери падают на всех членов общества, или он в качестве совладельца собственности несет ничтожно малую их часть.

В-третьих, при обретении работником правомочия собственника одним из технических приемов его волеизъявления может стать принцип «один человек — один голос», как это практикуется в народных предприятиях. Здесь желательно избежать противоречия с рыночными принципами управления, поскольку бытует мнение, что нерыночное распределение по принципу «один человек — один голос» ведет к конфликту между способами организации политической и экономической сфер общества[12].

В-четвертых, не ясно, есть ли шанс воспитать у собственников понимание того, что право сопряжено с обязанностью, — известную часть дохода придется направлять на капитализацию или инвестирование в расширенное воспроизводство.

В-пятых, нет полной уверенности в том, что это решение не нанесет ущерба предпринимательскому духу.

Хотя в ходе анализа отчасти уже прозвучали ответы и доводы на приведенные выше контраргументы, разрешить все сомнения может лишь положительный эффект апробации идеи.

Библиография

1 См.: Chueng S.N.S. The contractual nature of the firm // Journal of Law and Economics. 1983. V. 26. № 1. Р. 5; De Alessi L. Nature and methodological foundations of some recent extensions of economic theory // Economic imperialism / Ed. by G. Radnitzky, P. Bernholtz. — N.Y., 1987. Р. 59.

2 См.: Meckling W.H. Values and the choice of the model of individual in the sicial sciences // Schweizerische Zeitschrift fur Volkswirtschaft und Statistik. 1976. V. 112.  № 4. Р. 46; Monissen H. G., Pejovich S. Eigentimstechte, Freiheit und Okonomische Effizienz // Grenzen und Freiheit / Ed. by D. Molden. — Wien, 1977. Р. 548; Jensen M.C., Meckling W.H. Theory of the firm: managerial behavior, agency costs, and ownership structure // Journal of Financial Economics. 1973. V. 3. № 5. Р. 310.

3 См.: Alchian A.A., Demsetz H. Production, information costs, and economic organization // American Economic Review. 1972. V. 62. № 6. Р. 783.

4 См.: Alchian A.A., Woodward S. The firm is dead, long live the firm: a review of O. E. Williamson’s “The economic institutions of capitalism” // Journal of Economic Literature. 1988. V. 26. № 1. Р. 70.

5 См.: Alchian A.A., Demsetz H. Op. cit. Р. 790.

6 См.: De Alessi L. The economics of property rights: a review of evidence // Research in Law and Economics. 1980. V. 2. Р. 27—40.

7 Furuboth E.G., Pejovich S. Property rights and economic theory: a survey of recent literature // Journal of Economic Literature. 1972. V. 10. № 6. Р. 1155.

8 См.: Pejovich S. The capitalist corporation and the socialist firm: a study of comparative efficiency // Schweizerische Zeitschrift fur Volkswirtschaft und Statistik. 1976. V. 112. № 1. P. 20.

9 См.: Furuboth E.G., Pejovich S. Op. cit. P. 1156.

10 См.: Уильямсон О.И. Экономические институты капитализма: Фирмы, рынки, «отношенческая» контрактация / Пер. с англ. О.И. Уильямсона;  Науч. ред. и вступ. ст. В.С. Катькало. — СПб., 1996; Williamson O.E. The Economic Institutions of Capitalism: Firms, Markets, Relational Contracting. — Detroit, 1998.

11 См.: Alchian A.A., Woodward S. Op. cit. Р. 72.

12 См.: Nutzinger H.G. The economics of property rights: a new paradigm in economic science? // Philosophy of economics / Ed. by W. Stegmuller. — Berlin, 1982. Р. 174.