Юридическое оформление педагогических воззрений западноевропейского рационализма в отечественных источниках права XVIII века

УДК 342.7(091)

Страницы в журнале: 132-135 

С.Г. Бунина,

кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин «Университета «Дубна» Россия, Дубна sona.bunina@gmail.com

Анализируются отечественные правовые акты, заложившие новые основы образовательной системы России. Рассматриваются цели и содержание образовательных реформ XVIII века, навеянных западноевропейским рационализмом. Демонстрируется адаптация новшеств к культуре русского народа. Устанавливается, что реформа ознаменовалась становлением целостной образовательной системы, основы которой были детально регламентированы в источниках права. Важным аспектом стал отход от укоренившегося формата церковного и семейного обучения и создание специальных учреждений. Реформа закрепила необходимость воспитания подрастающего поколения в изоляции. Цели, формы и порядок получения образования получили новое содержание.

Ключевые слова: западноевропейский рационализм, право, образование, воспитание, реформа, дети, основы, поколение.

Законодательное оформление основ воспитания и обучения детей. Каждая историческая эпоха диктует свои потребности в юридическом оформлении основ воспитания и обучения детей. Так, в октябре 2013 года министр образования и науки России Д.В. Ливанов на I Всероссийском съезде работников дошкольного образования, имевшем своей целью обсуждение вступившего в силу Федерального закона от 29.12.2012  № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации», начал свой доклад следующими тезисами: «Мы собрались на действительно историческое событие. Впервые в России мы проводим съезд работников дошкольного образования и даем старт глубоким переменам в судьбах наших самых маленьких граждан. Мы дарим надежду семьям, детям, стране на самое лучшее будущее» [13].

За 249 лет до этого съезда, в 1764 году, русский государственный и общественный деятель И.И. Бецкой в «Генеральном учреждении о воспитании обоего пола юношества» (далее — Генеральное учреждение) [3, c. 1—11], разработанном им по поручению Екатерины II, писал: «С давнего уже времени имеет Россия Академию и разные училища, и много употреблено иждивения на посылку российского юношества для обучения наукам и художествам; но мало, буде не совсем ничего, существительных от того плодов собрано» [3, c. 2]. Генеральное учреждение содержало основные положения намеченных образовательных реформ, а констатация факта, что «мало, буде не совсем ничего, существительных от того плодов собрано» от действующей длительное время системы, давала возможность внедрения коренных изменений, базирующихся на опыте, приобретенном И.И. Бецким в ходе своих поездок на Запад.

О сути и глубоких целях поездок за границу И.И. Бецкой писал: «Всякое путешествие в чужих краях должно иметь себе предметом просвещение, приобретаемое познанием света, то есть людей, разностью климата и правления до бесконечности отличаемых, их нравов, обычаев, великолепных остатков их минувшей славы и чем они славятся, их образа правительства и следствий оного, причинствующих возвышения, упадки благоденствия и удручение народов; их успехов в науках или художествах, их полезных заведений, установлений, воспиталищ и обращения в беседах и, словом, всего, что достойно похвалы и подражания, и даже и того, что подвержено осуждению, для избежания оного…» [12, c. 144].

Правовые основы западноевропейского рационализма. Период реформаторской деятельности был пронизан стремлением внедрить так называемый западноевропейский рационализм в содержание правовых норм, регулирующих воспитание подрастающего поколения. Необходимо отметить, что изменению подвергалось не только содержание источников права, но и юридическая техника их составления [5, c. 7—11]. Радикальные экономические и политические преобразования первой половины XVIII века способствовали проведению образовательной реформы и ее законодательному оформлению. Контроль над образованием перешел от церкви к государству. Новаторство в вопросах образования в данный период было устоявшейся тенденцией во многих странах.

Изменения, предлагаемые реформатором, были адаптированы под ментальность и правовую культуру русского народа. Для лучшего укоренения в сознании новых основ издаваемые правовые акты подкреплялись изданием специальных книг [7, c. 1—20], направленных на необходимую трансформацию правосознания граждан в этой сфере.

Закрепление средств формирования «новой породы людей» в источниках права. Были выдвинуты идеи формирования личности, основанные на уважении разума, духовной и физической индивидуальности. А целью проводимых в России педагогических реформ стало создание полезной государству «новой породы людей» («от сих первых учреждений зависит все воспитание, которое дано будет первому от оных новой породы происхождению»), которые затем, по мысли И.И. Бецкого, уже через свои семьи распространят принципы нового воспитания на все российское общество: «Великое сие намерение исполнить нет совсем иного способа, как завести воспитательные училища для обоего пола детей, которых принимать отнюдь не старее как по пятому и по шестому году. Излишно было бы доказывать, что в те самые годы начинает дитя приходить в познание из неведения, а еще нерассудительнее верить, якобы по прошествии сих лет еще можно поправить в человеке худой нрав, чем он уже заразился, и поправляя его, те правила добродетелей твердо в сердце его вкоренять, кои ему иметь потребно. От сих первых учреждений зависит все воспитание, которое дано будет первому от оных новой породы происхождению» [3, c. 1—11]. Таким образом, Генеральное учреждение закрепляло необходимость создания закрытых учебных заведений. Дети должны были воспитываться в них с 5—6 лет («не старее как по пятому и по шестому году») до совершеннолетия (18—20 лет). Поставленные задачи были осуществлены, в первую очередь, в отношении дворянских детей. Необходимо особо отметить, что сословный характер образования сохранился на практике, что подтверждается частными письмами Екатерины II: «Черни не должно давать образования, поскольку будут знать столько же, сколько вы да я, то не станут повиноваться нам в такой мере, как повинуются теперь» [2, c. 466].

Кроме того, наглядным является эволюция такого средства воспитания, как телесные наказания, в отношении которых Домострой в XVI веке устанавливал: «Наказывай сына своего в юности его, и упокоит тебя в старости твоей, и придаст красоты душе твоей. И не жалей, младенца бия: если жезлом накажешь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти» [4, c. 399]. Просвещенный же гуманизм второй половины XVIII века призывал к иному: «Единожды навсегда ввести в сей Дом неподвижный закон и строй сей утвердить, никогда и ни за что не бить детей, ибо не удары в ужас приводят, а страх умножается в них от редкости наказаний, что есть самое действительное средство к их поправлению, да и по физике доказано, что бить детей, грозить и бранить, хотя и причины к тому бывают, есть существенное зло… Сердца и ожесточаются; в правах лишаются кротости, которая есть мать человечеству» [1, c. 45].

Специалисты при этом делают акцент на том, что «образовательный аспект в деятельности закрытых дворянских учебных заведений не являлся главным, учебные планы были перегружены и несогласованны. Ради воспитания сознательно жертвовали образованием, не отрицая его, как это могло быть в византийско-православной культуре, но придавая ему действительно общий характер, как можно более разнообразный и широкий. Именно на основе светского воспитания осуществлялась функция общего образования, призванная утверждать ценности светской культуры. В отношении женского воспитания И.И. Бецкой реализует хорошо известную пансионную систему» [6, c. 175—184].

Таким образом, можно констатировать, что такой элемент образования, как воспитание, выходит на первый план, а элемент обучения становится второстепенным.

Как уже отмечалось, рационализм в новой системе воспитания требовал полной изоляции подрастающего поколения, чтобы старшее поколение не могло повлиять на малых детей: «Во все же то время не иметь им ни малейшего с другими сообщения, так что и самые ближние сродники хотя и могут их видеть в назначенные дни, но не инако как в самом училище, а то в присутствии их Начальников. Ибо неоспоримо, что частое с людьми без разбору обхождение вне и внутре онаго весьма вредительно, а наипаче во время воспитания такого юношества, которое долженствует непрестанно взирать на подаваемые примеры и образцы добродетелей» [1, c. 45].

Целесообразность законодательного закрепления ограничения детей от общения с внешним миром была продиктована именно пониманием значимости подаваемого им окружающими примера. Так, в 1783 году Н.И. Новиков в своей работе, посвященной воспитанию, писал: «Ничто не действует в младых душах детских сильнее всеобщей власти примера, а между всеми другими примерами ничей другой в них не впечатлевается глубже и тверже примера родителей» [7].

Еще один важный аспект, нашедший отражение в актах реформы, — необходимость учета склонностей ребенка при обучении: «Просвещая при том их разум науками и художествами по природе, полу и склонности каждого, обучаемы быть должны с примечанием таким, что прежде, нежели отрока обучать какому художеству, ремеслу или науке, надлежит рассмотреть его склонности и охоту и выбор оных оставить ему самому. Душевные его склонности всемерно долженствуют в том над всеми прочими уважениями преимуществовать: ибо давно доказано, что не предуспеет он ни в чем том, чему будет прилежать по неволе, а не по своему желанию» [3].

Обозначенный подход закрепляет право детей на личные предпочтения и возможность варьировать курс обучения в зависимости от предпочтений. Данный факт свидетельствует о внедрении принципа индивидуализации, персонализации процесса обучения, что еще раз подтверждает особый просветительский характер реформ.

К вопросу о профессиональной этике учителей. Памятники права не обходят стороной и вопрос профессиональной этики учителей, упоминания о честности, праводушии и непорочности подследних: «Почему само собою понятно, какая потребна осторожность и благоразумие в выборе Учителей и Учительниц, а особливо главными над воспитательными училищами Директоров и Правителей. В последних сих вся важность и затруднение состоит: им надобно быть всем известной и доказанной честности и праводушия, а поведение их и нравы долженствуют быть наперед ведомы и непорочны, особливо же надлежит им быть терпеливым, рассмотрительным, твердым и правосудным и, одним словом, таковым, чтобы воспитывающееся юношество любило их и почитало, и во всем добрый от них пример получало» [1, c. 45].

Таким образом, XVIII век в России ознаменовался становлением целостной образовательной системы, основы которой были детально регламентированы в источниках права. Как показал анализ, в данный период важным аспектом стал отход от укоренившегося формата церковного и семейного обучения к созданию специальных учреждений. Реформа закрепляла необходимость воспитания подрастающего поколения в изоляции, без влияния плохих примеров; также фиксировалась неприемлемость телесных наказаний.

Цели, формы и порядок получения образования получили новое содержание, что требовало детального анализа правовых норм в исследуемой сфере.

Список литературы

1. Бецкой И.И. Учреждения и Уставы, касающиеся до воспитания и обучения в России юношества обоего пола. Спб., 1774. Т. 1. С. 45.

2. Всемирная история: в 24 т. Минск, 1996. С. 466.

3. Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества. Собрание учреждений и предписаний касательно воспитания в России обоего пола благородного и мещанского юношества. Т. 1. Спб., 1789. С. 1—11.

4. Домострой. СПб.: Наука, 1994. С. 399.

5. Дудырев Ф.Ф. Формирование юридической техники в процессе кодификации законодательства стран Западной Европы в XVIII — начале XIX вв. // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Право. 2014. Т. 14. № 2. С. 7—11.

6. Мельникова Н.П. Исторические предпосылки становления эстетического воспитания в России эпохи Просвещения // Гуманитарные и социальные науки. 2010. № 5. С. 175—184.

7. Новиков Н.И. Избранные сочинения. М.; Л., 1951. Электронная публикация — РВБ, 2005. С. 1—20.

8. Новиков Н.И. О воспитании и наставлении детей. Прибавление к Московским ведомостям. 1783. № 2, 6, 9, 12, 15, 18, 21, 24, 28, 34, 82—94.

9. Сохацкий П.А. Слово о главной цели воспитания: сборник речей императорского Общества истории и древностей Российских. М., 1793.

10. Суховерхов В.В. Г.М. де Ховельянос: концепция новаторского образования как средство реформирования испанского общества (светский аспект) // Электронный научно-образовательный журнал История. 2011. № 8.

11. Теплов Г.Н. Наставления сыну. Спб., 1760.

12. Чтения в обществе истории и древностей российских. 1863. Кн. 4. Смесь. С. 144.

13. URL: http://минобрнауки.рф/пресс-центр/3682